Все норманны в Восточной Европе в XI веке. Между Скандинавией и Гардарикой

Глава 45. Гуты (Иларион) в Доросе, Киеве (1030–1054 гг.)

Королева Британии тяжко больна,

Дни и ночи ее сочтены.

И позвать исповедников просит она

Из родной, из французской страны. «Королева Элинор», английская баллада

Иларион – священнослужитель в Берестове под Киевом, имел отношение к основанию Киево-Печерской лавры, духовник княжеской семьи в 1050–1051 гг., киевский митрополит с 1051 по 1054 г. Родился ок. 990 г., умер примерно в 1054 г.

Сведений об Иларионе сохранилось очень мало. Удивительно мало для человека такого ранга. Неизвестно даже его мирское имя. В исторической литературе митрополита Илариона иногда путают с современником, прп. Иларионом Схимником (ум. 1071 г.), жившим в Киево-Печерской лавре и занимавшимся переводами и литературным творчеством, подтверждением чему служат следующие строки о нем: «бяше бо книгам хытр псати, сий по вся дьни и нощи писааше книгы в келии у блаженааго отьца нашего Феодосия»[272].

Скорее всего, по своему происхождению Иларион являлся крымским готом (гутом) и принадлежит ко второй волне крымских священников, перебравшихся из Дороса в Киев. Казалось бы, такому предположению противоречит сообщение ПВЛ, в которой Иларион называется русином: «постави Ярослав Лариона митрополитом русина [6559 (1051 г.)] в святеи Софьи, собрав епископы»[273]. Но, во-первых, приведенная фраза может быть позднейшей вставкой, основной смысл которой в том, чтобы показать, что митрополит был местным (не греком), а во-вторых, учитывая скудность сведений о митрополите, автор данной ремарки (Нестор?!) мог просто не знать настоящего происхождения святителя. Напротив, некоторые факты из жизни Илариона прямо указывают нам на то, что он был норманном, и в ходе изложения его биографии мы будем на этом специально останавливаться.

«В год 6559 (1051)… Благолюбивый князь Ярослав любил село Берестовое и находившуюся там церковь Святых апостолов и помогал попам многим, среди которых был пресвитер, именем Иларион, муж благочестивый, книжный и постник, и ходил он из Берестового на Днепр, на холм, где ныне находится старый монастырь Печерский, и там молитву творил, ибо был там большой лес. Выкопал он небольшую пещерку, двусаженную, и, приходя их Берестового, пел там церковные часы и молился Богу втайне»[274].

Впоследствии в пещерке Илариона остановился странник из Любеча, Антоний, основавший здесь знаменитый Киево-Печерский монастырь (вторая половина 60-х гг. XI в.). «В год 6559 (1051)… Антоний же пришел в Киев и стал думать, где бы поселиться; и ходил по монастырям, и нигде ему не нравилось, так как бог не хотел того. И стал ходить по дебрям и горам, в поисках места, которое бы ему указал Бог. И пришел на холм, где Иларион выкопал пещерку, и полюбил место то, и поселился в ней»[275].

Пещера Илариона, обжитая и несколько расширенная Антонием сохранилась. По всей видимости, именно она именовалась у иноков Варяжской. По крайней мере других кандидатов, кроме Илариона, потенциальных создателей Варяжской пещеры среди церковной братии Киево-Печерской лавры XI в. нам обнаружить не удалось. В «Киево-Печерском патерике» с этой пещерой связана весьма примечательная история. Одного из новых иноков монастыря, по имени Федор, определили жить в Варяжской пещере (речь идет о второй половине XIII в.). В ней-то Федор и раскопал великий клад, «множество золота и серебра и сосуды многоценные», которые потом зарыл в другом месте. Слухи и найденном сокровище дошли до князя, который приказал схватить и пытать инока. Последний от пыток скончался, но так ничего при этом не рассказав.

«И тогда князь [Мстислав Святославич] съ гневом рече слугамъ: “Сего мниха, не хотевша милости моеа, велю оковати по руце и по нозе и за три дьни не дати хлеба ни воды”. И пакы въпрошенъ бысть: “Повеж ми съкровище”. Феодоръ же рече: “Не свемь [не помню], где скрых его”. Князь же повеле его мучити крепко, яко омочитися и власяници от крови; и посемъ повеле его в дыме велиці повесити, и привязати его опакы, и огнь въагнетити. И тогда мнози удивишася тръпению мужа, яко в росе въ пламени пребываніе, но ни власяници его огнь прикоснуся. И некто от предстоащих сказа о Феодоре, еже сътвори чюдо. Въ ужасти бывъ князь, и глагола старцю: “Почто погубляеши себе и не даси съкровища, еже нам достойно?” Феодоръ же рече: “Истину ти глаголю, молитвою брата моего Василиа тогда спасенъ бых, егда обретох, и ныне отъятъ Господь память сребролюбиа от мене, и не вем, где съкрых его”»[276].

Предположительно в 1050 г. священник Иларион был призван князем Ярославом из Берестова исповедать его умирающую супругу, шведку Ингигерд. Княгиня была изрядной грешницей (см. соответствующую главу книги), поэтому, не доверяя местным священникам, она могла затребовать к себе исповедника из числа норманнов, в качестве которого и был выбран Иларион.

Именно в исповедании княгини Ингигерд и кроется, по всей видимости, последующее внезапное возвышения рядового служителя церкви Илариона. В 1051 г. Ярослав Хромой выдвинул его, ни много ни мало, в киевские митрополиты. За раскрытие тайны исповеди своей супруги князь был вынужден расплатиться с Иларионом, причем не только высокой должностью, но и богатством в виде золота, серебра и драгоценных сосудов, обнаруженных впоследствии иноком Федором в Варяжской пещере.

В Синодальном сборнике № 591 (посл. треть XV в.), содержащей в том числе сочинения иерарха, помещена запись, где от лица Илариона говорится следующее: «Аз милостию человеколюбивааго Бога, мних и прозвитер Иларион, изволением Его от богочестивых епископ священ бых и настолован в велицем и богохранимем граде Кыеве, яко быти ми в немь митрополиту, пастуху же и учителю. Быша же си в лето 6559 (1051 г.), владычествующу благоверьному кагану Ярославу сыну Владимирю. Аминь»[277].

Вместе с тем поставление Илариона митрополитом в 1051 г. было сделано не константинопольским патриархом, а собором русских епископов, а поэтому не признается каноническим с точки зрения патриархии.

Некоторые из деяний Илариона в период пребывания на посту киевского митрополита хорошо известны. В частности, по проложному сказанию, известному в рукописях с 1-й пол. XIV в., будучи митрополитом, 26 ноября (год не указан) Иларион освятил великокняжескую церковь Св. Георгия в Киеве, построенную Ярославом Хромым в честь своего небесного покровителя.

Считается, что Иларион имел отношение к созданию «Церковного устава Ярослава», устанавливающего широкую церковную юрисдикцию для тех сфер жизни, которые не регулировалась княжеской властью. «Се яз князь великий Ярослав сын Володимерь, по данию отца своего съгадал есмь с митрополитом с Ларионом, сложил есмь греческий номоканун; аже не подобаеть сих тяжь судити князю, ни боляром – дал есмь митрополиту и епископом»[278].

Хотя при составлении данного документа продекларирована приверженность нормам византийского Номоканона, по сути греческие правила здесь были приспособлены к местным условиям – «Русской Правде»[279].

Илариону приписывается авторство нескольких литературных произведений, в том числе «Слова о законе и благодати», «Молитвы», «Исповедания веры», «К старейшему ми брату-столпнику» и др.

1. «Слово о законе и благодати» – масштабное древнерусское произведение, где прослеживается мировой ход истории и делается попытка дать объяснение причин и движущих сил эпохальных событий. Автор убежден, что все вершится по определенному Богом плану, а сам прогресс выражается в приобщении все новых и новых народов к «благодати» (христианству). Предположение о том, что «Слово о законе и благодати» написано митрополитом Иларионом, впервые высказал в 1844 г. протоиерей А. В. Горский[280]. Впрочем, никаких весомых аргументов в пользу этого выдвинуто не было, а его мнение основывалось в первую очередь на том, что идущее в Синодальном сборнике следующим произведение «Исповедание веры» подписано «мнихом и пресвитером Иларионом». Версия о написании первым отечественным митрополитом первого же русского литературного произведения оказалось очень удобной для всех. Сегодня так считается априори, хотя никаких доказательств авторства Илариона до сих пор так и не было предъявлено.

2. «Молитва» помещена в Синодальном сборнике сразу после основного текста «Слова о законе и благодати» как его составная часть, однако же неоднократно встречается отдельно, причем в более ранних списках, имеющих две редакции: краткую и пространную (всего 13 списков). «Молитва» приписывается «Илариону митрополиту Русейскому» в заглавии двух московских пространных списков XV в., в других списках указания на авторство Илариона нет. В то же время в Синодальном списке, где «Молитва» помещена в конце «Слова о законе и благодати» как его составная часть, на полях имеется надпись писца: «и на летопровождение сия молитва тожь подобна», что говорит о том, что ранее у молитвы имелось другое применение[281].

3. «К старейшему ми брату-столпнику» – послание, древнейшие списки которого находятся в Сербии и относятся к 3-й четв. XIV в. – 10-м гг. XV в., имеют надписание: «Илариона, митрополита Киевского»[282]. В восточноевропейской традиции послание известно с более позднего времени, нач. 1-й четв. XV в. В полных русских списках памятника указания на киевского митрополита нет, однако оно встречается в рукописях XV–XVI вв., в выписке, именуемой «От иного слова» из «Наказания к отрекшимся мира» прп. Илариона Великого[283]. Возможное авторство Илариона текста послания было поставлено под сомнение Н. К. Никольским, которого поддержали позднейшие исследователи[284].

4. «Исповедание веры» – единственное произведение, которое точно составлено Иларионом и вышло в свет при его поставлении в митрополиты. Кроме подписи, это следует из слов, помещенных в самом конце: «И молите обо мне, честнеи учителе и владыкы Рускы земля»[285]. Текст «Исповедания веры» представляет собой вариант никео-цареградского Символа веры, дополненный краткими рассуждениями на догматические темы с упоминания определений III–VII Вселенских соборов, касающихся двух природ Христа и почитания икон.

Умер митрополит Иларион в 1054 г., практически одновременно с князем Ярославом Хромым. Согласно летописям, в 6563 (1055) г. киевским митрополитом был уже другой человек – грек Ефрем[286]. Иларион не упоминается уже и в числе лиц, присутствовавших на отпевании и погребении Ярослава. Последнее обстоятельство может говорить о том, что Иларион умер несколько ранее князя.

Мы предполагаем самый что ни на есть трагический финал жизни Илариона. Возможно, еще до того как Ярослав Хромой исповедался тому же Илариону перед смертью, он отдал слугам свой последний приказ в ранге киевского князя – по свершении таинства казнить митрополита.

Логика здесь довольно простая: тот, кто преступил тайну исповеди один раз, преступит и во второй. Ярослав не мог допустить даже самой ничтожной вероятности того, что после его смерти все секреты княжеской семьи всплывут и станут достоянием общественности.