Итальянские маршруты Андрея Тарковского

В результате, время в Сан-Джиминьяно замерло (см. фото 85), как это произошло в Монтепульчано, в Сиене и десятках других городов, завоевание которых Флоренцией превратило их в музеи под открытым небом. Вдобавок здесь работали лучшие сначала сиенские, а потом и флорентийские художники, так что, оказавшись в Сан-Джиминьяно, стоит обойти все базилики, а также собор с уникальными фресками, воспроизводящими сюжеты Нового и Ветхого Заветов. Впрочем, Тарковский, вероятно, не успел оценить их потрясающее внутреннее убранство.

Город примечателен и с кинематографической точки зрения. Чего стоит хотя бы один тот факт, что здесь снимался знаковый фильм своего времени, получивший порядка шестидесяти международных наград и собравший необычайный актёрский состав звёзд элитарного кино. Речь идёт о картине Энтони Мингеллы «Английский пациент» (1996). Эта лента невероятно гармонична с точки зрения киноискусства, что было подтверждено множеством фестивалей — она отмечена за выдающиеся достижения решительно во всех дисциплинах и профессиях: от актёров, режиссёра (он же — сценарист), оператора до художника-постановщика, гримёров и монтажёров. Впрочем, следует упомянуть, что «Английский пациент» снимался ещё во многих городах Италии.

Франко Дзеффирелли работал в Сан-Джиминьяно над фильмами «Брат Солнце, сестра Луна» (1972) и «Чай с Муссолини» (1999). Брайан де Пальма здесь трудился над «Наваждением» (1976). Братья Тавиани — над «Поляной» (1979). Майкл Хоффман — над «Сном в летнюю ночь» (1999) по пьесе Шекспира. И это ещё далеко не полный список.

В заключение разговора про 16 августа 1979 года стоит вернуться к словам Тарковского о «притуплении восприятия». Это во многом иллюзорное чувство хорошо известно путешественникам по Италии. Подобное ощущение нередко возникает на первом этапе знакомства со страной. Но ведь режиссёру уже не раз приходилось бывать в не менее, а может и более живописных уголках Апеннинского полуострова. Однако похоже, что именно в ходе своей пятой поездки Андрей, наконец, оказался в том регионе многообразной Италии, который ему был созвучен и нужен. Он настроился на местную волну, сориентировался в зрительном опыте. Всякому, кто проходил через это, известно, что тут приходится расписаться в собственной немоте перед образцовой красотой, и эту внутреннюю немощь так легко отнести на счёт притупившегося восприятия. Впрочем, в будущем Тарковский окажется одним из немногих художников, кому удастся отразить эстетические качества здешних мест.

Вернувшись в Баньо-Виньони, режиссёр и сценарист плотно засели за работу. Дело спорилось все последующие дни. 19 августа Андрей писал: «Всё изменилось к лучшему: придумали новый финал, сцену с Сумасшедшим». Трудно сказать, идёт ли речь о том, что эпизод, в котором Доменико сжигает себя на пьяцца дель Кампидольо в Риме, должен был стать последним в картине, но, в любом случае, принятое в тот день решение оказалось не окончательным. Тогда же режиссёр отметил, что необходимо подумать над «Спутником» — то есть документальным фильмом о поездке.

Вторая половина 20 августа прошла в сборах, поскольку вечером в Баньо-Виньони вернулся Франко Терилли. На следующий день Андрею, Лоре и Тонино предстояла дорога в Рим. Однако было бы странно, объездив множество маленьких местечек в окру́ге, так и не побывать во Флоренции.

Систематическому изложению истории этого города посвящено множество книг, потому не станем даже пытаться воспроизвести её конспективно, но кое-что сказать всё-таки необходимо. Многие страницы жизни колыбели Возрождения мы уже неизбежно перелистывали ранее, ведь отпечаток летописи столицы Тосканы есть в биографии каждого из окрестных поселений. Стараясь избежать повторений, заметим, что город возник на месте даже не этрусского обиталища — люди здесь жили ещё в железном веке, во времена виллановской цивилизации. Долина реки Арно, на которой стоит Флоренция, всегда была плодородной и живописной. Мирно существовать тут — одно удовольствие. Но в военное время на передний план выходят множественные стратегические недостатки обитания в низине возле шумной и бурной водной артерии, заглушающей шаги противников. Собственно, именно поэтому этруски здесь и не поселились. В V веке до н. э. они основали город Фьезоле на вершине близлежащего холма, в шести километрах от центра будущей Флоренции. Однако пересекали Арно этруски именно тут, построив переправу всего в нескольких десятках метров от места, где теперь располагается мост Понте-Веккьо (@ 43.767963, 11.253131, см. фото 86).

Римское поселение под названием Florentia возникло в 59 году до н. э. Есть множество легенд и исторических гипотез о том, как это произошло. Наиболее занимательным представляется вариант, в котором Гай Юлий Цезарь приказал заложить славный город специально для ветеранов многочисленный войн, для героев, сражавшихся во славу Рима. Идея, будто Флоренция задумывалась, как своеобразная земная Вальхалла или Элизиум, соответствует её торжественной красоте. Впрочем, в те времена она была военным поселением для престарелых и инвалидов, вовсе не отличавшимся головокружительной архитектурой. В центре находились бани, амфитеатр, штабные строения, затем шло кольцо вилл, потом — более скромные жилища.

Красота пришла сюда вместе с христианством в III веке. Тогда началось строительство церквей, и первой, ещё за городскими стенами[282], была возведена базилика Сан-Лоренцо (@ 43.774808, 11.254570), сохранившаяся до наших дней. Потребность людей в Боге росла из-за частых войн. В V столетии через Флоренцию прошли готы, в VI-м — лангобарды. Карл Великий останавливался здесь со своей армией дважды. Атаки норманнов в IX веке больше ударили по Фьезоле, но это же рядом… Тем не менее разрушенный и разграбленный город всё набирал важность и в 854 году получил статус регионального центра. Незамедлительно были начаты работы по его реконструкции и развитию в новом статусе, завершившиеся строительством в 1013 году аббатства Миниато (@ 43.759541, 11.264452) на холме.

Историю Флоренции такой, как мы её знаем и понимаем сейчас, следует отсчитывать именно с XI века. Множество памятников литургической архитектуры преобразило улицы, хотя их появление стало оборотной стороной огромной проблемы — коррумпированности и властолюбия духовенства. В городе возникли лагери гвельфов и гибеллинов. Разрешить нарастающий конфликт пыталась великая графиня Матильда Тосканская. Она ввела за стены свои гарнизоны, и одного их молчаливого присутствия было достаточно, чтобы удерживать одних горожан от убийства других. Войска стояли здесь долго, но, как уже отмечалось, в 1115 году Матильды не стало. Тогда начались смута и кровопролитие.

Вскоре Флоренция получила самоуправление, точный механизм которого не ясен историкам во всех подробностях до сих пор. Тем не менее хаос сменился порядком, возник аналог своеобразного двухпалатного парламента: большого — из ста пятидесяти человек, и малого — из двенадцати консулов, сменяемых ежегодно. Город расширил и укрепил стены, после чего начал развиваться благодаря ремесленному производству, а также торговле: сухопутной — по дороге франков и речной — через порт на Арно.

Вскоре здесь зародился своеобразный институт мэров: вместо двенадцати консулов решили выбирать одного подесту. Для обеспечения беспристрастности постановили, что им может стать лишь приезжий человек. Честность и безукоризненность этой процедуры была чрезвычайно важна, поскольку в руках подесты сосредотачивалась не только исполнительная, но и судебная власть.

Начался период военных кампаний. С одной стороны, Пиза попросила заступничества в её давнем противостоянии с Генуей. С другой, Сиена и Лукка начали угрожать набирающему силу соседу. Однако Флоренции удалось захватить ряд окрестных земель и полностью сохранить контроль над дорогой франков, что давало финансовую независимость.

Резкий рост благосостояния в XIII веке позволил начать выпуск собственных монет, флоринов, а также привёл к увеличению численности населения не столько за счёт рождаемости, сколько благодаря притоку людей из других городов. Важно, что сюда хлынули не исключительно торговцы и ремесленники, но также члены нищенствующих орденов. Последние буквально поделили Флоренцию между собой, подобно тому как итальянская мафия действовала в Америке в середине XX века. А тогда, в треченто, северо-запад города контролировали доминиканцы, юго-восток — августинцы, другие районы принадлежали кармелитам, сервитам, сильвестринцам, гумилиатам. У францисканцев имелись уже свои монастыри. Здесь буквально кипела религиозная мысль, что с одной стороны, привело к очередному усугублению конфликта между гвельфами и гибеллинами, а с другой, к тому, что в спорах рождались ереси. Последовавшие события представляют собой едва ли не самые захватывающие страницы истории Италии.

Ключевую роль в столкновении гвельфов и гибеллинов сыграло противостояние двух могущественных и непримиримых династий — Амидеи и Буондельмонте. Сначала торжествовали приверженцы императора, и Амидеи были изгнаны за пределы города, впрочем, с сохранением всей собственности. Со временем стало ясно, что взгляды поборников папы соответствуют ценностям простого народа, а главное — набирающего силу среднего класса, который оказал поддержку гвельфам, и инициатива вернулась к ним. Некоторое время власть даже делилась между подестой, традиционно — гибеллином и имперцем, и так называемым капитаном, который тоже выбирался из числа приезжих, но отстаивал интересы народа и гвельфов.

Несколько десятилетий сосуществования закончились жестокой расправой гибеллинов над своими противниками. За это аристократия, пренебрегшая интересами понтифика, была почти поголовно отлучена от церкви, и на гребне следующей войны уже гвельфы праздновали победу. С приходом к власти нового императора, первого представителя династии Габсбургов Рудольфа I, инициатива вновь перешла к гибеллинам. Это могло не закончиться никогда, но битва при Кампальдино поставила важную точку в противостоянии — сторонники папы победили.

Казалось бы, можно радоваться, но начался раскол внутри сообщества гвельфов. Они разделились на два лагеря: «чёрных» — фракцию Донати, яростных ортодоксов, и «белых» — фракцию Черчи, более умеренных. Их внутренний конфликт закончился изгнанием последних, в числе которых был и Данте Алигьери.

Тем не менее экономика Флоренции лишь развивалась. В XIV веке одним из ключевых «ремёсел» здесь стало банковское дело, а город превратился в строительную площадку, палаццо и базилики росли как на дрожжах. Тут работали лучшие художники, зодчие и литераторы. Однако с началом столетней войны неожиданно разразился кризис. Безусловно, противостояние Англии и Франции не должно было коснуться Флоренции, но, к несчастью, английский король Эдуард III был самым крупным местным кредитором. Стало ясно, что средства вернуть он не сможет. Это привело к разорению нескольких влиятельных семей и подорвало экономику. Окончательно беда вошла в город в виде «чёрного мора». Хозяйство и торговля замерли, обострив социальные конфликты. Стоит прибавить сюда интриги Рима, и неизбежно получится череда войн и восстаний.