Друг № 3

Аврор Доулиш тогда занимался Дамблдором. Ему была посвящена целая глава с описанием гигиенических привычек и сексуальной жизни (с женой, проститутками и другими женщинами). К обзору был приложен целый пакет колдографий, на которых Доулиш был изображен с самыми разными партнершами. Кое-кому из них явно было далеко до совершеннолетия. Драко быстро отложил пакет — его замутило.

Дальнейшее чтение показало, что почти обо всех нынешних руководителях департаментов имелись отдельные главы. Правда, сведениям было по десять с лишним лет, но многие были такой взрывчатой силы, что до сих пор представляли опасность.

Он дошел до последней части: «Упивающиеся Смертью и другие ресурсы».

Автор указан не был, но Драко быстро понял, что эту часть написал сам Повелитель. Он представил, как уродливый колдун-змея в длинной, развевающейся мантии задумчиво прикладывает перо к несуществующим губам.

Формулировки были довольно странные и отдавали чем-то нечеловеческим. Яксли и Крауч писали о министерских чиновниках, испытывая вполне понятные чувства. Например, было очевидно, что Крауч ненавидит отца. Но когда Повелитель оценивал своих приспешников, соглядатаев и заложников, возникало ощущение, что читаешь техническое описание коллекции камней. Единственным исключением была Беллатрикс, которая удостоилась похвал и даже краткого замечания о своей исключительной красоте. Но ничего поэтического в этом замечании не было, и тем более — никаких чувств. Просто подтверждалось, что лучшей игрушки у Повелителя нет.

Глава о Люциусе сводилась к подробному перечислению всех его недостатков, а сам Драко был удостоен короткой фразы: «Сын Люциуса. Возможное применение: не определено».

Дамблдор бы обошелся с ним лучше, яростно подумал Драко. Колдун, которого он пытался убить по приказу Повелителя, нашел бы для него более лестную характеристику, в этом сомнений не было.

Он решил, что будет думать о настоящем. Прошлое оказалось даже более мрачным, чем ему помнилось.

Он пришел к выводу, что вряд ли реорганизация в Министерстве, решение Гермионы написать новую книгу и внезапный сильный интерес отца к старым бумагам совпали случайно. Он впервые задумался, чем же его отец занимается дни напролет.

Многие имена из второй части повторялись в третьей: имена чиновников, которые шпионили на Повелителя или выполняли его приказы. Одни состояли на жалованьи, других удерживали шантажом.

Если бы Драко пришлось расположить все существующие прилагательные в том порядке, в каком они описывают Люциуса Малфоя, прилагательное «невиновный» в том смысле, в каком его обычно употребляют, вряд ли попало бы на высокое место. Скорее всего, оно оказалось бы где-то между «хрустящим» и «шестиугольным». Но у него всегда было впечатление, что отец невиновен в юридическом смысле этого слова. То есть, что доказательства совершения им преступлений отсутствуют.

Теперь получалось, что доказательств сколько угодно, но их сознательно скрыли могущественные союзники. Если то, что происходит, действительно так важно, как он опасался, то, как только министерские взяточники будут разоблачены, отец окажется в Азкабане.

Он снова просмотрел документы, выписывая сведения, которые все еще сохраняли ценность или относились к тем, кто уцелел. Он решил, что надо как можно скорее поговорить с Гермионой Грейнджер: та была на пути в пропасть. Достаточно того, что не только он, но и еще многие знали, что она взялась за новую книгу.

Он собирался помочь ей по двум причинам. Во-первых, потому что она рисковала, задевая людей, всех возможностей которых не представляла. Во-вторых, существовала вторая причина, потому что первой было недостаточно, чтобы рисковать и взваливать на себя уйму работы. Об этой причине он подумает позже.

Радовало только то, что отец до сих пор не догадался, как открыть шкатулку, и вряд ли ему придет в голову обратиться за помощью к домовику. Учитывая, что шкатулку заклял сам Повелитель, понадобится по меньшей мере несколько дней, чтобы снять чары. У Драко была фора.

* * *

На следующее утро он появился в «Вороне» к открытию. Бьянка страшно удивилась.

— Доброе утро, — осторожно сказала она, заметив его взволнованный вид. — Что случилось?

— Грейнджер все еще приходит каждый день? — спросил он, пропустив вопрос мимо ушей.

— Да, конечно. Ты почему такой расстроенный? — попробовала она снова.

— Неважно. Мне надо поговорить с Грейнджер.

Он сообразил, что если ничего не объяснить, у Бьянки появятся подозрения, и добавил:

— Это про ее книгу, и это срочно.

Она приподняла брови.

— Понятно. Она скоро будет. Она обычно рано встает, заглядывает к нам, а потом отправляется заниматься своей книгой.

Слава Мерлину! Он не хотел посылать Гермионе сову или что-то подобное. Могла выйти неловкость.

— Тогда я подожду.

Он заварил себе кофе покрепче, устроился у двери и начал бдение, успешно распугивая входящих посетителей. В конце концов, появилась Гермиона. Он вскочил на ноги, напугав ее еще больше, чем всех, кто пришел до нее.

— Малфой!

Она прижала руку к груди.

— Что ты здесь делаешь? Ты что, выслеживал меня? — не веря своим глазам, спросила она.

— В общем, да, — признал он, и только потом сообразил, что сказал. — То есть, нет. Я тебя ждал. Мне срочно надо поговорить с тобой по поводу книги.

— Вот как? — недоуменно переспросила Гермиона. — О чем это?

— У меня есть важные сведения, но здесь я о них говорить не могу. Давай зайдем в подсобку.

— Какие сведения?

Для дела, может, и неплохо, что она такая упрямая, но как это выводит из себя!

— Я же сказал, не здесь! — ответил он, обводя взглядом посетителей. Кто знает, с кем они могут быть связаны?

— Пойдем, и если то, что скажу, тебе не пригодится, можешь уйти. Но пойти ты должна.

Гермиона, похоже, ему не слишком поверила, но всё же согласилась пройти в подсобку.

— Бьянка, мы с Грейнджер немного поговорим. Последи, чтобы нам не мешали, — распорядился он, когда они проходили мимо стойки.

— Э-э-э, ладно, — сказала та, и Драко понял, что она сгорает от желания выяснить, в чем дело. Это было некстати.

Идеальным выходом было бы, чтобы Гермиона осознала, насколько опасным делом занялась и бросила книгу. Тогда никто никогда не узнает, что происходит, и отцу не придется садиться в тюрьму.

Он видел, как ей неуютно наедине с ним, а когда он наложил на дверь запирающее и заглушающее заклятья, неловкость сменилась тревогой.

Она положила руку на палочку. Значит, некоторое представление об осторожности у нее имелось. Если процитировать Упивающегося Смертью, который сумел всех одурачить: «Постоянная бдительность!»

— В Министерстве знают, чем ты занимаешься? — спросил он.

— Наверно, знают, но они меня не остановят.

Такой глупости от нее он не ожидал. Открыто рассказывать всем о своих планах! Он уставился на нее в полном изумлении. Она же считается умницей!

— Нет, — согласился он. — Они не могут помешать написать о тех мелочах, которые ты выяснила, но могут заделать протечку. Они все — грязные политиканы. Хоть на минуту поставь себя на их место!

— Ладно, — сказала она, но он видел, что до нее так до конца и не дошло.

— Нет, ты не понимаешь. Попробуй думать как они. Какая-та молоденькая идиотка имеет наглость заявлять, что ты неправильно управляешь департаментом, хотя ты занимаешься этим три десятка лет! Эта идиотка — ты. Если тебе удалось раздобыть какие-то огрызки их планов, то только по чистой случайности. Они сознательно держат тебя в потемках с первого дня.

— Зачем ты мне это говоришь? — спросила она, все еще его не слушая по-настоящему.

— Потому что мне известно гораздо больше, чем тебе, и ты окажешься всеобщим посмешищем, опубликовав книгу с давно протухшими обвинениями.

А еще ее могли убить, но у Драко было ощущение, что Гермионе страшнее оказаться выставленной на посмешище.

— Что тебе известно? — буркнула она наконец.

Хотя на дверь были наложены заклятья, он бы предпочел говорить как можно меньше. Им потребуется безопасное место, чтобы просмотреть сделанные им заметки, но сначала он хотел кое в чем убедиться.

— Здесь говорить не буду. Приходи в Манор, покажу тебе свои записи.

Она, сузив глаза, обдумала его предложение.

— Нет, этого я делать не стану. Поговорим в каком-нибудь другом месте.

— Отлично. А то я решил, что ты совсем без тормозов, — сказал он, и она снова оскорбилась.

— Что? Так это проверка? Откуда мне знать, есть ли у тебя что-то нужное?

— Вот именно! Наконец-то дошло. На самом деле есть. Я тебе покажу кое-какие выписки, из тех, что побезопаснее. Есть еще двадцать страниц со всякими подробностями.

Он протянул ей пергамент. Читая, она старалась сохранять бесстрастное лицо, но пару раз ее глаза еле заметно расширились.

— Я это и так знаю, — сказала она, возвращая пергамент. — Хотя кое-что меня… удивило.

— Я же говорил, это самое невинное.

Она провела пальцами по губам и переступила с ноги на ногу.

— Куда отправимся? — спросила она наконец.

У него была одна идея, и он пододвинулся к ней как можно ближе. Близко до неприличия. Заглушающие заклятья — это само собой, но если речь идет о действительно важных вещах, правило простое — говори как можно тише. Он шептал место назначения ей в ухо и пытался сообразить, чем пахнут ее волосы. Запах был знакомый. Она кивнула и аппарировала, как только он произнес последнее слово.

Он остался один, нагнувшись туда, где было ее плечо. Драко отпер дверь, убрал заглушку и аппарировал следом за Гермионой.

Примечание:

1. Манкала — название для целой группы африканских и арабских игр, в которые играют, перемещая камешки по лункам в специальной доске. Разновидностей манкалы множество, а правила посева и захвата слишком сложны, чтобы их здесь описывать. Кто интересуется, см. http://ru.wikipedia.org/wiki/Манкала. Там и картинки есть!