Друг № 3

— Ничего подобного, — сказал он. Похоже, интонации Злобного Негодяя ему больше не удаются. — Ты меня совсем не знаешь.

— Посмотрим, — ответила она. — Еще увидимся.

Она насмешливо помахала ему рукой и выплыла из кафе.

Хуже Уизли не было никого на свете, но теперь Драко не мог их винить даже за пролитый чай. Теперь, когда с распрей было покончено, придется признавать, что во всех своих идиотских промахах виноват он сам, и при этом еще делать вид, словно он не ненавидит Уизли.

А хуже всего, что он действительно не испытывал ненависти. Это было доказано против его воли: ненавидь он, как подобает Малфою, в субботу он бы убил Джорджа. Он больше не мог доверять собственным чувствам даже в той ограниченной степени, в какой это было раньше.

Отец под влиянием Задушевного зелья убил бы Джорджа просто за то, что тот — Уизли. Просто чтобы поддержать распрю. Каким-то образом дедушка Абраксас оказался лучшим воспитателем, чем сам Люциус. Отец старался изо всех сил, но ничего не получилось, и Драко мог только гадать, почему. Конечно, вышло неплохо, но было непонятно, что тому причиной. Получается, что Люциус, раз он пытался, но не сумел стать плохим отцом —хороший отец? Может, и так. Но Драко не удержался и, всего на мгновение, подумал, что, может, он — более приличный человек, чем его предки. Он знал, что со стороны Блэков временами попадались гены «нравственности», хотя обычно те спали, но, возможно, один такой ген ему все-таки достался.

Он пожалел, что не прихватил на работу книгу, и от скуки решил составить список неотложных дел, с трудом удержавшись от того, чтобы не начать с «Никаких дел, как обычно». В свое незавидное положение он попал именно из-за пассивности. Он месяцами плыл по течению, подчиняясь ходу событий и вмешиваясь только тогда, когда другого выхода не было. Может, поток ему и не остановить, но стоит лучше его контролировать, пытаясь хоть что-то делать.

Сначала в списке оказалось только то, чего он делать не хотел. Он не хотел читать почту, вести задушевные разговоры и безвылазно сидеть в Маноре. Он решил, что стоит оттолкнуться от того, чего делать не хочется, и поступать противоположным образом. Правда, было не вполне понятно, как должна выглядеть противоположность задушевного разговора. Устраивать яростную ссору как-то не хотелось. И он и так не читал почту. Оставался Манор, и он решил вернуться к идее переезда. Теперь, когда матушка помирилась с Андромедой, ей будет уже не так одиноко, так что надо будет поговорить с ней снова, пока она в таком отличном настроении.

Кроме того, он намеревался дочитать одолженный Гермионой учебник химии, потому что ему в голову стали приходить кое-какие идеи. Он нашел свои любимые пособия по зельеварению, чтобы сравнить некоторые ингредиенты с химическими элементами, и набросал несколько страниц, которые могли пригодиться.

Закончив список и смену, он с новой решимостью покинул кафе. Но не успел он выйти на улицу, как решимость развеялась. На улице царил ленивый летний вечер. Он невольно замедлил шаг. Матушка куда-то исчезла, не оставив записки, и он не знал, где она. Может, надумала обновить гардероб или пообедать с миссис Паркинсон, или еще что-то в этом роде? Она давно ничего подобного не делала, но могла захотеть вернуться к привычной жизни, раз уж оплакала отца.

Он сформулировал себе цель и большой беды не будет, если он немного погуляет летним вечером. Простая человеческая слабость.

* * *

Выяснилось, что в отличие от Драко, другие не были склонны безмятежно прогуливаться. Они брали судьбу в свои руки и добивались поставленных целей. Он не имел бы ничего против, если бы эти цели напрямую его не затрагивали.

Оказалось, что одна из таких целей — сплетничать о Малфоях даже больше, чем обычно. Он глазам своим не поверил, когда через два дня снова обнаружил себя в «Пророке». Это был своего рода рекорд. Его семья не получала таких хороших отзывов с тех пор, как Упивающиеся поставили «Пророк» под контроль.

Это был специальный выпуск, подготовленный на основе сведений, полученных от пожелавшего остаться неизвестным охранника Азкабана. На странице была размешена колдография пергамента с черной точкой. Вся почта узников в крепости предварительно просматривалась, и кто-то, видимо, снял копию.

Заголовок гласил: «Сын исключил Люциуса Малфоя из рода». Чего ждать завтра? «Драко Малфой ест на завтрак хлопья и читает статьи о себе»? С чего-то всех стали страшно интересовать заурядные подробности жизни Малфоев.

Может, исключение отца из рода и нельзя было назвать заурядным событием, но оно точно никого не касалось. Он заставил себя прочитать статью, чтобы узнать, какие гадости про него написали, но ничего подобного там не оказалось. Он даже еще раз проверил автора. Да, Ромильда Вэйн, обозреватель светской хроники, которая ненавидела Малфоев не меньше, чем обожала о них писать. Это имя впечаталось ему в память навсегда. Ей принадлежали самые мерзкие статьи за последние годы, словно она обязалась объявлять «Малфои — гады» на каждом углу. Как ни странно, Ромильда переменила тон. Она по-прежнему не переносила отца, и посвятила тому несколько выразительных абзацев, но заканчивался текст рассуждениями о том, что Драко, видимо, не так уж и плох. Он отложил газету, доел хлопья, выслушал доклад Гулли о новых письмах (которые все еще прибывали мощным потоком) и отправился на работу. После сегодняшней статьи ему начнут писать про отца, а когда выйдет объявление о концерте, станет только хуже.

Нет, ну что это такое? С тех пор, как закончилась распря, Драко преследовало невезение, в чем не было никакого смысла. Он прикинул, нельзя ли устроить новую распрю, но не мог найти никого, кто вызывал бы нужную ненависть. А ведь всего три месяца назад он мог выбирать из сливок колдовского общества! Может, дать объявление и устроить конкурс?

Он вышел из камина на Диагон-аллее. Бьянка уже стояла за стойкой. Он подумал, не поссориться ли с ней, но в этом не было никакой выгоды. С другой стороны, она, кажется, поняла, что он на нее не сердится — просто не хочет обсуждать то, что произошло. Она упомянула отца, и он постарался выслушать ее, не ведя себя как неблагодарная сволочь.

Ближе к вечеру появилась Гермиона. Похоже, пришла сразу, как прочла столбец светской хроники — она прижимала к боку свернутый трубкой «Пророк». Он сразу увидел, что она довольна. Ну, хоть что-то!

Она бросила газету на стойку и ткнула в колонку указательным пальцем.

— Это правда? — спросила она. — Просто хочу убедиться: сам знаешь, они любят приврать.

Драко, в отличие от Гермионы, особой радости не испытывал.

— Правда, — ответил он. — Хотя это и не их дело.

— Думаю, ты прав, — сказала она, сложила газету и сунула в сумку. — Но, во всяком случае, это хорошая новость.

Она бы так не говорила, если бы знала все. Отец попытался нанести удар единственным способом, доступным ему в тюрьме, и Драко отомстил. Он не отрекался от отцовского наследства, и не делал никаких заявлений. Это было просто старое доброе выяснение отношений.

— Наверно, — сказал он.

Похоже, Гермиона собиралась задать еще парочку вопросов, так что он переменил тему.

— Знаешь, незнакомые люди просто завалили меня совами. Ужас какой-то.

Она не поняла и переспросила:

— Какие незнакомые люди? О чем они пишут?

— Понятия не имею. Я не читаю.

Если ей нужны детали, пусть обращается к Гулли.

— Ты хоть знаешь, тебя хвалят или ругают?

Похоже, она собиралась сделать ему выговор за то, что он не читает почту, так что он постарался ответить как можно подробнее, чтобы получилось, он вроде как слишком занят, а не нарочно не хочет ее читать.

— В основном хвалят. Но так, словно знакомы со мной лично. Очень странно. В смысле, зачем? Зачем браться за перо и писать парню, о котором прочел в газете, словно он твой лучший друг, хотя вы никогда не встречались.

И тут она решила, что это смешно.

— Драко, мне тоже приходят такие письма, — пояснила она, словно его раздражение ее умиляло. — Это от поклонников.

Поклонников? У Драко не могло быть поклонников. Он — не помешанный на собственной славе герой, каждый день дающий интервью о том, как здорово быть круче остальных. Он вам не какая-нибудь знаменитость!

— Это неправильное слово, — сказал он.

Она перегнулась через стойку и с успокаивающей улыбкой похлопала его по руке.

— Ладно, не нравится — можешь не называть их поклонниками. Сначала это раздражает, но они пишут, потому что ты им нравишься.

Раз он им так нравится, могли бы не лезть в его личные дела. Нет, но за что? Он закончил распрю и ему должно начать везти!

— Предполагается, что удача на моей стороне.

Она посмотрела на него, как на полного придурка, но, во всяком случае, перестала смеяться.

— Это и есть удача.

Она вытащила газету и ударила по столбцу ребром ладони.

— Какова была вероятность, что охранник увидит твое письмо отцу, поймет, что оно значит, и свяжется с «Пророком»? Но тебе повезло — это произошло, и сейчас тобой все довольны.

— Почему моей удаче требуется размах? — поинтересовался он, словно она могла что-то с этим сделать. — Такое никому не понравится. Я бы предпочел что-то скромное. Скажем, найти десять галлеонов.

— Зачем тебе десять лишних галлеонов?

— Не знаю. А зачем мне письма от поклонников, раз уж они так называются? — с вызовом поинтересовался он.

— Чтобы читать и улыбаться.

Сам он не собирался делать ничего подобного, но если ей такое нравится — уже хорошо.

— Чтобы тебя подбодрить, могу прибавить, что на меня не произвело бы впечатления, если бы к твоему миллиону прибавилось еще десять галлеонов. А вот то, что ты выступил против отца — произвело, и если бы не газета, я бы об этом не узнала.

На самом деле у него было гораздо больше, чем миллион десять галлеонов, но он не собирался обсуждать этот вопрос.

— Я бы сам тебе рассказал.

Возможно. Если бы другого выхода не было.

— Но прошлая неделя на самом деле была самой невезучей в моей жизни.

Она рассмеялась и потрясла головой.

— Ладно, — насмешливо сказала она. — Бедняжечка.

Вот именно, бедняжечка. Наконец-то до кого-то дошло!

— Раз у тебя была такая ужасная неделя, я придумала способ сделать ее лучше.

— Это как?

— Приходи в гости, и я угощу тебя ужином, — сказала она. — Завтра в семь.

Он не ел еду, приготовленную людьми, со Дня Феникса, да и тогда ел впервые за многие годы, так что событие, по крайней мере, было необычным. Он понимал, к чему может привезти ужин с вином в квартире Гермионы. Самое время его удаче проявить себя.

— Ладно, — сказал он.

— Что тебе приготовить?

— Пусть это будет сюрпризом.

— Тогда до встречи. — Она помолчала. — И ты не такой уж невезучий, — добавила она. — Многие были бы счастливы, начни им писать поклонники.

В чем-то она была права. Но на самом деле они только воображали, что были бы счастливы, так же, как он сам. И поняли бы, что лучше было не вылезать из кровати.

Примечание:

«The Fame Monster» — третий мини-альбом Леди Гаги, выпущенный в 2009 году.