Друг № 3

Драко кивнул и только собрался ответить, как в комнату вошла Гермиона, а следом за ней — Уилл. Драко с грустью обнаружил, что она все еще расстроена. У Уилла был смущенный вид, но насчет него Драко не мог судить наверняка. Странно, что он чувствовал такую близость к Поттеру и Джорджу, хотя на самом деле дружил с Уиллом и Гермионой.

— Уилл хочет вам кое-что сказать, — начала она, потом повернулась к Уиллу и выразительно посмотрела на него. Тот сдался.

— Во-первых, я это сделал из самых лучших побуждений, и не считаю, что поступил неправильно, — заявил он. — Имейте это в виду, когда скажу, что я… э-э-э… подлил в огневиски Задушевное зелье.

— Задушевное зелье? — переспросил Джордж.

— Напиток сочувствия, — объяснил Драко.

И как он сам не догадался! Всё эти глупые игры. Но под влиянием зелья человеку казалось, что такие сильные чувства у него были всегда, так что догадаться было непросто.

— Тогда ясно.

— Ты должен был предупредить нас, Уилл, — сказал Поттер. — Хотя я понимаю, зачем ты это сделал. Хотел, чтобы мы научились друг с другом ладить.

— Вот именно!

— Не думаю, что он будет так же настроен утром, — заметила Гермиона. — Если к тому времени зелье выдохнется. Ты сколько налил?

— Совсем немного. Должно выдохнуться за пару часов.

— После чего начнется похмелье в виде острого чувства одиночества, —

сказал Драко. Гермиона кивнула.

Драко понимал мотивы Уилла, и ценил умело примененные хитрости и уместное коварство. Но он в свое время изучал Задушевное зелье, и помнил: оно отличалось нестабильностью. Уилл сильно рисковал: зелье далеко не всегда порождало дружелюбие. Оно, прежде всего, усиливало уже существующие чувства. Если бы они с Поттером действительно до глубины души друг друга ненавидели, то бились бы насмерть. Но сейчас Драко не мог вспомнить, что такое ненависть: и Поттер, и Джордж излучали дружелюбие и понимание.

— Думаю, пока зелье не выдохлось, вам лучше пойти спать, — посоветовала Гермиона. — Неизвестно, что вы почувствуете утром, после всего, что здесь наговорили.

— Отличный получился разговор, — сказал Поттер. — У нас с Малфоем никогда не было шанса получше узнать друг друга. Оказывается, не так уж он и плох.

Драко посмотрел на Поттера. Они обменялись довольными улыбками, и Поттер повернулся к Гермионе.

— Я знаю, ты боишься обсуждать это с нами, и не думай, что Малфой выдал твой секрет, но мы сами догадались. Так что, если хочешь с ним встречаться, пусть тебя не останавливает, что нам это не понравится. Мы все любим тебя, Гермиона, и ты мне как сестра, что бы ни случилось. Я буду рад всему, что сделает тебя счастливой.

Гермиона вздохнула и обвела их взглядом. Драко захотелось, чтобы она тоже выпила зелье — тогда бы он знал, что та чувствует.

— Спасибо, Гарри. Я тоже тебя люблю. Но, думаю, нам стоит вернуться к разговору, когда вы все придете в себя.

— Зелье не порождает ложных чувств, Джейн, — сказал Уилл.

— Ты меня очень разочаровал, — резко ответила на, — и тебе стоит вернуться в кровать прежде, чем я выскажу все, что думаю.

— Тебе виднее. — Уилл поднял руки и пожал плечами. — Спокойной ночи всем.

Он снова вышел из комнаты. Гермиона опустилась на пол между Поттером и Драко и снова принялась нервно переводить взгляд с одного на другого.

— Может, тебе тоже стоит выпить? — спросил Драко, протягивая стакан. — Мы все тебе нравимся, так что ты будешь по-настоящему счастлива.

— Не думаю, что это хорошая мысль.

— Почему? — спросил Джордж. — Я вот пытаюсь вспомнить, как считал Малфоя скользким мерзавцем, и не могу. Не поверишь, как делается легко! Кстати, прошу прощения, что тебя обозвал.

— Я твою семью и не так обзывал, — признался Драко. — Тоже прошу прощения.

— Не о чем беспокоиться, — заявил Джордж, отмахиваясь от извинения. — Вражда окончена. Сегодня первый день дружбы Уизли и Малфоев.

Рядом с Драко послышалось всхлипывание. Он повернулся, и обнаружил, что Гермиона старается сдержать слезы. Хотя он не мог чувствовать ее печаль, расстроенный вид подействовал на него как удар в живот. Он глянул на Поттера, понял, что тот чувствует то же самое, и ему стало вдвое хуже.

— Гермиона, почему ты плачешь? — спросил Поттер, беря ее за руку.

— Я не плачу, — ответила та, хотя явно плакала.

— Нам твои чувства недоступны. Пожалуйста, объясни, в чем дело, пока мы не лопнули от непонятного горя, — сказал Драко, стараясь говорить спокойно. — Ты же знаешь о Задушевном зелье. Представь, как оно на нас действует.

— Хорошо, — спокойно согласилась она. — Мне, видимо, стоит уйти, но я не хочу, чтобы вы провели всю ночь, изливая друг другу душу. Мне больно смотреть, как по-дружески вы себя ведете потому, что я знаю, что это неправда. Что этому скоро придет конец.

— Думаю, это не чистая правда, но и не полная ложь, — сказал Поттер.

— Но что будет завтра утром?

— Ну, о чем-то из сказанного мы пожалеем, но больше не сможем утверждать, что друг друга ненавидим, — заметил Поттер.

— Может, и так, — согласилась Гермиона. — Только вот не знаю, что в конце концов получится: то ли вы действительно поладите, то ли все вернется на свои места.

— Изменить все равно ничего нельзя. Со временем узнаем, — бодро заявил Джордж.

— Я по-прежнему считаю, что вам троим пора спать.

— Тебе будет приятно, если мы пойдем? — спросил Поттер.

— Очень, особенно если вы пообещаете не делиться друг с другом личными признаниями.

— Тогда мы так и поступим.

Он встал. Джордж поднялся следом, но Драко остался сидеть.

— Вы не против, если я погожу? — спросил он. — Мне надо кое-что сказать Гермионе.

— Ладно. Спокойной ночи, Малфой, — ответил Джордж с умиротворенной улыбкой. — Что бы ни случилось утром, сейчас ты мне нравишься. И я рад, что мы покончили с враждой.

— Я тоже, — добавил Поттер. — Спокойной ночи.

Он вышли из комнаты. Гермиона с укором посмотрела на него. Он смутно сознавал, что действует под влиянием зелья, но оно заставляло говорить то, что хотелось сказать, и он не собирался упускать случай.

— Я хочу извиниться за то, что дразнил тебя в школе, и за все остальное, чем тебя обидел. Особенно по поводу крови, — сказал он. Просто взял и сказал. Это оказалось совсем легко. — Теперь я в это не верю, и мне и тогда не следовало верить.

— Я знаю, что не веришь, и это было давно. Вообще-то до тебя я ни разу не слышала слово «грязнокровка», так что в детстве не слишком расстраивалась. Если честно, я всегда считала, что это звучит глупо, поэтому не могла принимать тебя всерьез.

— Это правильно. И не надо было.

И никому не надо было принимать его всерьез. Если бы первые двадцать лет жизни на Драко не обращали внимания, было бы только лучше.

— Но теперь все по-другому.

— Потому что теперь у меня есть причины.

Она улыбнулась так открыто, и видеть это было таким счастьем, что он пожелал, чтобы зелье никогда не выдыхалось. Она встала и смахнула с юбки невидимую пылинку. Он неохотно поднялся на ноги.

— Спокойной ночи, — сказал он и поцеловал ее прежде, чем она успела отвернуться. Все-таки хорошо, что она не пила зелья потому, что тогда поцелуй стал бы таким страстным, что все остальные поцелуи до конца жизни по сравнению с ним померкли бы и выцвели. Даже теперь, когда зелье действовало только на него, ощущение было потрясающее. Ее волосы были такими мягкими, а кожа — такой нежной, что прикасаться к ним казалось кощунством. Она торопливо отстранилась, и он остро ощутил одиночество.

— Спокойной ночи. Надеюсь, утром тебе будет не так плохо, как я боюсь.

Он кивнул, потому что говорить не мог. Он сумел бы произнести только «Я тебя люблю», но пока не хотел, хотя и понимал, что это наверняка написано у него на лице. Интересно, будет ли он так же сильно влюблен, когда зелье выдохнется? Но это могло подождать до утра. Он вернулся в спальню, чувствуя себя счастливее, чем когда-либо в жизни. Поттер уже лежал в кровати.

— Я извинился перед Гермионой, — сказал Драко.

— Отлично, Малфой. Хотя она не хочет, чтобы мы разговаривали, пока зелье не выдохнется.

— Знаю. Просто хотел, чтобы ты знал.

— Рад, что ты мне сказал.

Драко лег в постель, чувствуя, как счастье Поттера наполняет комнату, и долго смотрел в потолок, прежде чем заснуть.

* * *

Драко проснулся и обнаружил, что остался совсем один.

Его окружали безжизненные статуи, и он был обречен бродить по пустым улицам умирающей планеты, замкнутый в собственном теле и никем не понятый. Это был настоящий ад.

Он открыл глаза. Поттер сидел на краю кровати, и душа его была погребена под тысячью слоев лжи, предрассудков, смятения и бессмысленных эмоций. Драко тоже устроился на краю кровати, и они молча сидели так целую вечность. Наконец Поттер заговорил.

— Ты был прав насчет похмелья от зелья, — заявил он голосом сухим, как треск костей.

— Ты что, не поверил? Я, в отличие от некоторых, в зельях разбираюсь.

Драко не знал, как себя вести, так что решил огрызнуться.

Поттер устало вздохнул.

— Зачем ты так? Что подумает Гермиона, если услышит, как ты со мной говоришь, после всего, что было ночью?

— Не знаю. И знать не хочу. Каждый умирает в одиночку.

Поттер спрятал голову в ладонях. Драко послышалось, что тот бормочет: «Чистая правда», но уверенности у него не было. И ему было все равно. Он испытал всепоглощающее счастье единения с миром, общения с людьми, которых полностью понимаешь, и которые понимают тебя, и теперь этого счастья лишился. Никогда больше ему такого не испытать. Не стоит и рассчитывать.

В дверь постучали. В проеме появилась Гермиона со слабой улыбкой на лице и чайным подносом в руках.

— Привет, — сказала она. — Я вам чаю принесла. Добавила Бодроперцового зелья, должно помочь.

Драко по-прежнему не хотелось говорить, так что он уставился на нее, думая, что именно ее он хотел бы понять. Она вошла в комнату и протянула им с Поттером по чашке чая, а потом встала и принялась переводить взгляд с одного на другого.

— Все пройдет. Не забывайте, что это зелье, — напомнила она им обоим.

— Вовсе нет, — ответил Драко. — Может, из-за зелья я впервые все понял, но это не значит, что это ложь.

— Правда — то, что было ночью. Чувство одиночества — ложь.

Она сжала его плечо, и он почувствовал, как в желудке нарастает боль.

— Пойдемте, незачем тут сидеть. Почему бы вам не позавтракать на кухне?

— Какая разница, где? — ответил Поттер, и Драко полностью с ним согласился. В тюремной камере, собственной спальне, на кухне или на Кубке мира — всюду его подстерегало одиночество. Она беспомощно вздохнула и поманила их за собой. Они двинулись за ней через коридор и гостиную в кухню, где Уилл и Бьянка раскладывали по тарелкам хлопья. Джордж уже сидел за столом, так что они к нему присоединились. Уилл повернулся и поставил тарелку перед Драко, который смерил его ледяным взглядом.

— Не понимаю, чем вы все недовольны? — сказал Уилл. — Если бы кто-то проделал такое, когда вам было по шестнадцать, вы бы друг друга поубивали, но смотрите, что получилось, когда вы выросли! Вас объединило желание примирения. По какой-то причине вы боялись в нем сознаться, и я просто помог вам набраться храбрости. Вы сказали друг другу правду и покончили с вековой распрей. По меньшей мере, можно надеяться, что теперь и Уизли, и Малфоям станет больше везти.