Друг № 3

— Если нужна моя помощь, я готов, — сказал он.

— Приятно слышать!

Уилл хлопнул Драко по плечу, но того больше интересовала реакция Гермионы. Она снова впала в недоумение. Было что-то глубоко утешительное в том, как легко ему удавалось сбивать с толку председательницу клуба всезнаек! Остальные заговорили о музыкальных группах, о которых Драко никогда не слышал. Гермиона в задумчивости водила пальцем по краю стакана. Он решил воспользоваться случаем и наклонился к ней.

— Может, как-нибудь вместе поужинаем? — прошептал он. Она торопливо схватила стакан и сделала глоток, движением плеча оттолкнув его голову.

— Похоже, я здорово пьяна, — сказала Гермиона, словно вовсе не слышала вопроса. Другими словами, решила, что он пригласил ее, потому что напился. По всему видно, что сама она пьет очень редко, иначе бы знала, что под влиянием алкоголя у людей не возникает новых идей. Если кто-то внезапно заявляет, что собирается влезть на дерево, это означает, что он или она думали об этом в детстве. Если при этом удается сохранить ноги в целости, алкоголь просто заставляет людей говорить правду.

Он решил переменить тему, но счел, что дела идут неплохо. В этот раз она даже не сумела по-настоящему ему отказать!

К концу вечера в каминной комнате начался нелепый ритуал пьяных объятий, превзошедший тот, что случился в День Феникса. Сам Драко не единожды попадал в чьи-то неуклюжие руки. Чьи-то, за исключением Гермионы, о прикосновении которой он мечтал. Он задумался, не продается ли где-нибудь манекен, на котором можно поупражняться в обниманиях, потому что, если он продолжит общаться с толпой захватчиков, которым наплевать на чужое личное пространство, ему явно потребуется дополнительная практика. Гвен с Томом уже ушли, и он собирался последовать за ними, когда раздался голос Гермионы.

— Малфой, задержись на минутку, — сказала та.

Он увидел, что за ее плечом Уилл и Бьянка, взволнованные словами Гермионы, делают руками сложные знаки. В конце концов они рассмеялись, обнялись и аппарировали домой.

Драко им позавидовал. Но кто знает, может, Гермиона как раз собирается предложить что-то вроде: «Малфой, мне одной плохо спится. Зайдешь ко мне?» Само собой, в этом случае он поступит как джентльмен, а то она возненавидит его до конца жизни. Не то, чтобы у него была привычка пользоваться женскими слабостями, но одно дело — выпившая, а другое — пьяная. Если двое, только что познакомившись и слегка выпив, хотят провести вместе ночь, кому от этого хуже? Но с Гермионой все обстояло по-другому. Он к ней пальцем не притронется, а наутро…

— Малфой?

Отлично, дело двинулось.

— К твоим услугам, — сказал он, придвигаясь ближе. Она хихикнула, подняла обе руки и поправила волосы.

— Я хотела сказать… сказать, что…

Он положил руку ей на плечо и пробежал пальцами до локтя, потому что она утратила дар речи, и он боялся, не станет ли ей хуже. Она все еще хихикала.

— Малфой, я пытаюсь объяснить, и это… это важно!

Он убрал руку и посмотрел на нее с невинным выражением лица. Она несколько раз глубоко вдохнула, и продолжила спокойным тоном:

— Может, мы бы с тобой встретились завтра прямо с утра, чтобы посмотреть на остальные колдографии? Мой план полностью готов.

— В «Вороне»?

— Нет, прямо в «Визжащей хижине», в семь. Я не хочу опять расстраивать Бьянку.

— Ты же знаешь, чем, по ее мнению, мы там занимаемся.

Она явно знала, судя по тому, что снова начала хихикать, отводя глаза. В каминной было темно, так что он не мог сказать, покраснела она или нет.

— Спокойной ночи, Малфой, — сумела выговорить она. — Встречаемся в семь.

Она вошла в камин. Через минуту он тоже отправился домой.

* * *

Драко проснулся рано и приложил все усилия, чтобы выглядеть безупречно. Он выпил зелье от похмелья, и на случай, если оно понадобится Гермионе, засунул еще один флакончик в карман, рядом с рулоном документов. Потом прошел по парку до места аппарации и отправился в Визжащую хижину, где его уже ждали.

— Спасибо, что пришел, — сказала Гермиона с усталой улыбкой. Он сразу увидел, как она утомлена. — Хотела рассказать тебе про наш следующий шаг.

Теперь это называлось «мы», хотя и касалось дела, из которого он всеми силами стремился выкрутиться.

— Прежде, чем начнем, хочешь зелье от похмелья?

Он вытащил флакон, и она неуверенно взяла его.

— Очень заботливо с твоей стороны, — сказала она так, словно Драко, проявляющий о ком-то заботу, являлся чем-то совершенно исключительным. Если подумать, так оно и было. — Принес остальные колдографии?

Он вручил их ей, и она стала просматривать рулон. Внезапно с треском и струйкой дыма перед Драко появилась Гулли.

— Хозяин Драко, у Гулли важные новости. — Она глянула через плечо и заметила Гермиону. — Гулли может их говорить при мисс?

— Да. Гулли, это мисс Грейнджер. Грейнджер, это Гулли.

Гермиона нагнулась, чтобы встретиться с домовихой глазами, и протянула руку.

— Здравствуй, Гулли. Можешь называть меня Гермионой.

— Рада познакомиться, мисс Гермиона. — Она проигнорировала протянутую руку и низко поклонилась. — Друзья хозяина — друзья Гулли.

— Что тебе больше всего нравится делать для хозяина?

Драко прочитал книгу Гермионы, поэтому понимал, почему был задан такой вопрос. Это объяснялось в предисловии. Если посторонний человек спрашивал домовиков, нравится ли им их хозяин, они всегда отвечали «да». Но если спрашивали, что им нравится делать, в ответах появлялась едва заметная разница. Недовольные домовики отделывались туманными фразами или стремились обойти вопрос, в то время как счастливые домовики приводили конкретные примеры.

— Хозяин Драко — самый лучший хозяин на свете, мисс Гермиона, — радостно сообщила Гулли. Если бы Драко спросили, что ему больше всего нравится в Гулли, он наверняка упомянул бы, как та беспорядочно размахивает ручонками, когда взволнована. Домовики вообще были нелепыми существами, но в энтузиазме Гулли было что-то очень милое. — Хозяин Драко дарить своим домовикам много разных интересных игр, и он никогда не кричать и не зажимать уши Гулли в духовке.

По всему было видно, что Гермиона удивлена.

— Ну и ну, Малфой, — сказала та, выпрямляясь. — Похоже, ты ей действительно нравишься.

Он кивнул, а домовиха напыжилась.

— Что ты собиралась сказать, Гулли?

— Да. Гулли прийти сказать, что хозяин Люциус узнать, как взять коробку, и уносить ее из кабинета.

— Как он ее взял?

— Хозяин Люциус наложить заклятье на руки, и сделать, чтобы коробка над ними парить.

Хорошие новости. Отец нашел заклятье, чтобы защитить руки от злых чар, но чтобы открыть шкатулку, чары надо снять. К сожалению, раз шкатулка исчезла из кабинета, Драко не узнает, удастся ли ему это.

— Ладно, спасибо, что рассказала. Если он обратится к другим домовикам, сразу извести меня.

— Да, хозяин. Рада познакомиться, мисс Гермиона.

Она снова поклонилась Гермионе и исчезла.

Судя по тому, как Гермиона улыбалась Драко, ее настроение явно улучшилось. Вероятно, Гулли как-то этому поспособствовала. Драко решил последовать совету Бьянки и проявить честность.

— Я прочитал твою книгу о домовых эльфах, — сказал он.

— Правда, прочитал? — Ее глаза расширились и он кивнул. — Ну… это хорошо.

Она порозовела, засунула прядь волос за уши и поглядела на него сквозь ресницы.

— Да. Хорошо. Ладно. То есть твой отец заполучил документы?

— Нет, он бы не стал зачаровывать руки, если бы догадался, как снять защиту. Так что время у нас есть.

— Приятно слышать. Первым делом нужно отправить четырех Упивающихся Смертью в тюрьму. Та давно по ним плачет. — При этих словах его передернуло, но если она и заметила, то не подала виду. — Если успеем до того, как твой отец доберется до документов, все будет в порядке. Судя по всему, Доулиш вообразил, что если выполнит наши требования и заново откроет следствие по четырем делам, я оставлю его в покое. Он всегда был туповат. Следующий шаг — пойти к Шеклболту с остальными документами и начать чистку Министерства.

Драко слушал ее, застыв на месте. Происходило именно то, чего он боялся, и остановить это, похоже, было уже невозможно. Даже если он сдаст назад, он уже вручил ей достаточно доказательств, чтобы гарантировать отцу пожизненное заключение.

— А как-нибудь устроить, чтобы отец не попадал в тюрьму?

Она с сочувствием посмотрела на него. Очень мило с ее стороны хотя бы попытаться войти в его положение! Учитывая, что его с рождения окружали люди, которые только и мечтали засадить отца в Азкабан, он успел к этому привыкнуть.

— Мне жаль, Малфой, но ничего не получится.

Он отвернулся. Она отошла на другой конец комнаты и устремила взгляд в окно, видимо, чтобы дать ему время собраться с мыслями.

Он думал о матери. Когда-то его родители любили друг друга, но это было до того, как вернулся Повелитель. Как не занят был Драко собственными делами, даже он сумел заметить перемену: Люциус был полностью поглощен службой Лорду и стал повышать голос на Нарциссу, чтобы сбросить напряжение, чего раньше себе не позволял. Отца почти никогда не было дома, и родители стали спать в отдельных спальнях, потому что нельзя было предугадать, когда он появится.

После того, как Драко получил Метку, мать долгие недели не могла даже оставаться в одной комнате с отцом. Она пыталась это предотвратить, и это был тот единственный раз, когда Повелитель ее наказал. После войны отношения родителей улучшились, но прежними не стали. Мать никогда не говорила об этом, но Драко не думал, что она простила мужа за то, что тот предпочел Повелителя семье. Если честно, он сам его не простил.

— Делай, что сочтешь нужным, — сказал он наконец. Все равно ему ее не остановить.

— Я хотела бы, чтобы мы пошли к Шеклболту вместе. Без тебя у меня бы ничего не получилось, и я хочу, чтобы все об этом знали.

Может, это было бы и неплохо. Он снова будет во всех газетах, но на этот раз, потому что поступил правильно. Но решиться было не просто. Все менялось с такой скоростью, что ему с трудом удавалось держаться на поверхности.

Кстати, если уж говорить об изменениях, она смотрела на него довольно ласково, так что имело смысл решиться на третье приглашение.

— Я подумаю, — сказал он. — Может, как-нибудь вместе поужинаем?

Кончиками пальцев она провела по подбородку, потом по губам, потом снова по подбородку. Он подался вперед в нетерпении.

— Ладно. Да.

Ничего себе! «Да». Все слова, о которых он думал, которые говорил и слышал все последние недели, сжались до одного короткого слога.

— На этой неделе?

— В принципе, можно.

— Я пошлю тебе сову. Увидимся, Грейнджер.

— Увидимся, — подтвердила она, сделала этот милый жест рукой на прощанье и аппарировала. Когда она исчезла, он позволил себе расплыться в улыбке.

«Да».