Друг № 3

Глава 12. Да

Ничего из этого не вышло. В смысле, не вышло о ней не думать.

Временами то, что человеку нужно больше всего на свете, находится у него под носом. А временами оно где-то далеко, прячется и намеренно его избегает. Гермиона Грейнджер относилась ко второму разряду.

Конечно, Гермиона не была просто «тем, что». Она была ведьмой со свободной волей, умеющей принимать собственные решения. С другой стороны, плюс существ со свободной волей в том, что они могут и поменять мнение.

На следующий день после того, как Драко вместе с Гермионой выполнил благородную миссию, прилетела сова от Уилла с предложением встретиться вечером. У Драко появилась новая цель, но, к сожалению, стоило переступить порог «Ворона», на него опять накинулась Бьянка.

— Я тут поговорила с Гермионой, — начала она.

— Вот как? — ответил Драко, прикидываясь, что ему все равно.

— Она мне сказала, что ты позвал ее на свидание.

Ширина ее улыбки была пропорциональна глубине морщин у него на лбу.

— Кажется, я догадываюсь, почему она так решила, — сказал он, внимательно изучая ногти. С него можно было рисовать плакат с подписью «Равнодушие».

— Потому что ты это сделал?

— Потому что могу понять, почему так могло показаться, — ответил он, но Бьянка пропустила эту фразу мимо ушей.

— Так вот чем вы занимались в подсобке? — Она сузила глаза. — Поищите другое место, чтобы обжиматься.

— Нет. Мы вообще не обжимались.

— Ну, когда начнете, чтобы это было не здесь. Разве что она не позволяет тебе дотронуться до себя в любом другом месте. Если так, тогда ладно, — сказала она. Похоже, Бьянка вкладывала в сводничество всю душу.

— Послушай. Вряд ли она тебе все рассказала, но она мне наотрез отказала.

Ему было неловко говорить такую откровенную и смущающую правду, поэтому он добавил:

— Она по ошибке решила, что я приглашаю ее на свидание, но мы уже уладили это недоразумение.

Он видел, что Бьянка ему не поверила, и удивился, когда это он разучился врать. В былые времена его выдумки подхватывала вся школа, а некоторые из них оказывались в «Пророке». Может, это из-за того, что он большую часть времени проводил с такими, как Гермиона. Та не верила ни единому его слову, говорил он правду или врал.

— Если хочешь знать, когда она рассказала мне, что произошло, я десять минут подряд убеждала ее, что ты не шутил. И все из-за твоего поведения. Она этого не признает, но я думаю, отказала тебе потому, что решила: ты ее разыгрываешь, или на тебя нашел каприз, или что-то в этом роде. Может, раз в жизни скажешь, что ты действительно чувствуешь? Давай, попробуй. Скажи мне, что ты чувствуешь.

С него хватит! Если ей нужно чувство, она его получит. И пожалеет, что напросилась.

— Я чувствую дикое раздражение от того, что ты суешь нос не в свое дело, — резко заявил он ледяным тоном, но почему-то Бьянка осталась довольна.

— Видишь, ничего страшного. Мама, Уилл и я — все мы без приглашения лезем в твою личную жизнь. Мне жаль, что это выводит тебя из себя, — сказала она, не демонстрируя не малейшего намерения прекратить такое поведение. — Давай еще что-нибудь.

Он решил выяснить, как ей понравится одно из самых непопулярных его мнений.

— Мне надоело, что Гарри Поттер вечно разыгрывает из себя страдальца и мученика.

Она и глазом не моргнула.

— Многие из великих героев были редкими придурками. Не знаю, как насчет Гарри Поттера, потому что встречала его всего пару раз, но все может быть. Давай еще.

— Я думаю, что твой муж слишком много говорит, — сказал он, на этот раз громче. Это была чистая правда, и он рассчитывал, что оскорбление любимого мужа поможет отвязаться от Бьянки.

— Думаешь, я сама не знаю? Продолжай!

Насколько легче было бы общаться с людьми, если бы они поступали так, как, по мнению Драко, им следовало поступать!

— Не понимаю, как ты и Мэгги можете все время быть такими добренькими, и почему у меня не получается, и почему все вокруг меня ни в кнат не ставят. Если хочешь знать, в слизеринскую команду по квиддичу я попал по заслугам, и рука зверски болела, когда гиппогриф ее полоснул, — он сам не понимал, что говорит, но остановиться не мог. — Я совсем не хотел воевать, мне не нравится собственный отец, и я завидую людям, у которых все просто и легко! Временами мне хочется, чтобы с ними стряслось что-то плохое, чтобы они поняли, каково это! — закончил он, задыхаясь. — Теперь понимаешь, почему я не говорю такое вслух?

Бьянка зажала рот ладонью, словно сдерживала какие-то чувства. К его полному изумлению, она без предупреждения подошла к нему и обхватила руками. Он стал вырываться, и через мгновение она его выпустила.

— Никогда не задумывался, что тебе полегчает, если чаще будешь говорить такое вслух?

— Нет, — ответил он. Может, правда и делает свободным, но только в том смысле, в каком прыжок в пропасть освобождает от силы тяготения.

— А теперь скажи, что ты чувствуешь к Гермионе.

Он заколебался, стараясь не смотреть ей в глаза, но он уже наговорил столько всего, что еще одна правда не имела значения.

— Я думаю, что она должна была поужинать со мной.

— Я тоже так думаю, — согласилась Бьянка. — Должна, только вот до недавнего времени даже не подозревала, что нравится тебе. Тебе надо показать ей, что ты настроен серьезно. Только не вздумай публично исполнять песни в ее честь. Мне кажется, ей это не понравится.

— Тебе же понравилось, — возразил он, и она закатила глаза.

— Ну да, Уилл говорил, что все тебе рассказал. Это одна из его самых любимых историй. Но, если хочешь знать правду, песня тут была не причем. Уилл в ту пору обхаживал уйму женщин, и у меня не было ни малейшего желания стать очередным двухнедельным увлечением, тем более, что он мне очень нравился. Когда он устроил то безумное представление, я поняла, что он делает то, что никогда ни для кого не делал, и, значит, все серьезно.

Учитывая, что Драко не слишком заботился о ближних, ему не составило бы особого труда сделать для Гермионы что-то, чего он никогда ни для кого не делал. Разумеется, если бы он захотел продолжения всей этой идиотской истории.

— Уилл насмотрелся маггловских фильмов, иначе бы он так не поступил. Тебе нет необходимости придумывать какой-то сверхромантический жест, чтобы убедить, что ради тебя стоит рискнуть. Просто будь сами собой. И будь с ней честен. Тогда не понадобится заваливать ее цветами и конфетами, или писать ее имя на облаках.

— А что понадобится? — спросил Драко.

— Если ломаешь голову, что бы такое придумать, ты уже идешь неверной дорогой. Просто будь рядом и делай то, что покажется правильным, и она поймет. Кстати, сегодня у тебя есть отличная возможность. Уилл хотел, чтобы получился сюрприз, но мы с Гермионой собираемся с вами в паб. Не говори, что я тебе сказала. Он вечно забывает, что далеко не все в таком восторге от сюрпризов, как он сам.

Бьянка снова закатила глаза и вышла из кафе. Драко смотрел в окно и думал о наступающем вечере. Похоже, все были в курсе. Тогда непонятно, почему Гермиона так удивилась, что нравится ему, особенно учитывая, что он уже успел пригласить ее на ужин, что для большинства женщин служит безошибочным признаком ухаживания. Ему придется сильно напрячься, чтобы искупить все, что он наговорил в прошлом. Может, ей кажется, что он до сих пор считает: у нее лохмы, огромные зубы, и монашеская манера одеваться. В то время как соответствовали истине только два утверждения из трех. И, если подумать, она не так уж плохо одевается: просто обычно ходит в официальных мантиях. Волосы у нее действительно лохматые, но это не значит, что они ему не нравятся. Так что претензии отпадают.

Он подумает об этом позже.

Уилл подошел к закрытию. По дороге в «Дырявый котел» у него, похоже, взяли верх лучшие чувства.

— Я должен кое в чем сознаться, приятель. Джейн тоже будет, — сказал он.

— Знаю. Твоя жена рассказала.

— Что? Предполагалось, что это сюрприз! — довольно лицемерно заявил Уилл. — Ну, значит ты в курсе. Би полагает, что тебе надо быть самим собой, а я считаю, что тебе надо быть неотразимым, но тонко чувствующим красавчиком, так что лучше выбрать что-то посередине.

Совет был ужасен, и Драко твердо решил ему не следовать.

В пабе те же люди, что и в День Феникса, устроились вокруг стола с двумя пустующими стульями. Один был рядом с Гермионой, второй — рядом с Бьянкой, и Уилл решительно толкнул Драко к первому. Их приветствовал хор голосов. Подошла официантка и приняла новые заказы.

— Драко, мы тут слышали, — начала Бьянка, — что ты увлекаешься квиддичем. Играешь до сих пор?

Блейз, доведись ему помогать Драко на свидании, сказал бы приблизительно то же самое, так что Драко сразу понял, куда она метит.

— Теперь нет, но в свое время играл много, — сказал он.

Остальные принялись делиться собственными воспоминаниями. Принесли еще выпивки, и разговор перешел на профессиональный квиддич. Драко заметил, что Гермиона, против обыкновения, почти не участвует в общей беседе. По ее лицу было ясно, что квиддич ее не слишком интересует. Драко не мог упустить такую возможность.

— Ладно, хватит, а то Грейнджер вот-вот взвоет от тоски. Все знают, что «Пушки Педдлс» — худшая команда, какая оскорбляла квиддич своим существованием, так что нет смысла повторять это раз за разом.

Гермиона недоуменно посмотрела на него. Драко приподнял брови. Она отвернулась, но это не означало, что она о нем не думает.

— Дрейк прав, — заявил Уилл. — Я все равно хотел поговорить кое о чем поважнее. Люди почти перестали покупать маггловскую музыку, а моя колонка теперь выходит только раз в месяц. Не волнуйтесь, у меня есть план, но мне надо кое с кем поговорить, чтобы полностью довести его до ума. А пока, если у кого заведутся лишние деньжата, ступайте в «Подвал» за новыми дисками, чтобы Дон совсем не упал духом. Тебя это в первую очередь касается, Дрейк. Уговори своих друзей, чтобы покупали диски.

Драко, конечно, поговорит со всеми своими двумя друзьями. Может, только с одним. Он не был уверен, что сумеет подступиться к Панси.

Гермиона фыркнула и тряхнула головой.

— С колонкой, конечно, тебе не повезло, но, думаю, это потому, что она плохо сочетается с чушью, которую печатают в разделе «Мнения».

— А то я не знаю! Причем пишут не сотрудники редакции, а разные посторонние типы, а редактор заявляет, что у нас «должен быть полностью представлен весь спектр мнений» и так далее. Но мой план сработает, я в этом не сомневаюсь. Как только все будет готово, я вам расскажу.

Драко стало интересно, что скрывает Уилл, тем более, он был уверен, что без него самого не обойдется. За столом он был единственным чистокровным, и от него не ускользнул намек, содержавшийся в словах Уилла о его друзьях. Если маггловской музыкой будут увлекаться только магглорожденные и их дети, «Пророку» будет легче создать ей отрицательный образ. Его самого подтолкнуло мнение Блейза: после того, как Нотт и Гойл сбежали из страны, а Драко и Панси отказались размножаться, Забини превратились в образцовое чистокровное семейство. Хотя, что касается отказа от размножения, Драко мог и передумать.