Дартс: палитра души

12. Лаванда

Первой тишину нарушила Лаванда.

— Приятно познакомиться, мистер Уизли, — с улыбкой сказала она, поднимаясь навстречу Рону.

— Привет, Лаванда, — Рон протянул ей свою большую ладонь, которую Лаванда неловко пожала, а затем жестом пригласила его присесть на кушетку для осмотра.

— Привет, Рон.

Он присел на одном краю кушетки, а она на другом.

— Не ожидал тебя здесь увидеть! — сказал Рон, быстро осматривая Лаванду с головы до ног. Она почти не изменилась и неплохо смотрелась в своем коротком белом халатике, застёгнутом всего на четыре пуговицы. Раз, два, три, четыре… Взгляд Рона машинально отсчитал их количество и измерил высоту подола над уровнем колена. Три дюйма. С половиной. — Значит, ты колдомедик? А мне казалось, ты всегда увлекалась прорицаниями…

— Перед битвой за Хогвартс магический шар предсказал мне скорую смерть в борьбе за правое дело, и я забросила его куда подальше, — она неловко поправила выбившуюся из прически прядь и насмешливо глянула Рону в глаза: — А ты значит, детектив? Мне казалось, ты всегда увлекался квиддичем…

— Ну, какое-то время я был ловцом пожирателей, но потом забросил свою форму куда подальше, — парировал Рон, и ей показалось, что он стал чуть красноречивее, чем был в школе.

— Ну что, больной, я вас слушаю. На что жалуетесь? — Лаванда по-деловому сложила руки на груди, при этом над верхней пуговицей её белого халата образовалась весьма примечательная ложбинка.

— Раздеваться не нужно? — спросил Рон.

— Могу тебя осмотреть, — усмехнулась она.

— Не нужно, — Рон почесал затылок и вздохнул. — Лаванда, всё это очень весело, но я действительно пришёл сюда по делу.

— Я тебя слушаю, — серьёзно сказала она. — Это касается миссис Трустоун?

Рон кивнул.

— Ты осматривала её вчера?

— Да, примерно через час после того, как на неё напали.

— И какой диагноз?

— Частичная потеря памяти. Возможно, из-за магического вмешательства — так сказал Штолле, а он хороший хилер.

— Обливиэйт?

Она пожала плечами.

— Мы колдомедики, а не детективы.

— И всё же? Твоё мнение?

— Думаю, кто-то пытался стереть ей память, но сделал это неудачно, — задумчиво сказала Лаванда. — После Обливиэйт обычно не бывает головных болей.

— Миссис Трустоун что-нибудь говорила о нападавшем?

— Она была немного не в себе — всё время повторяла «красный, красный» и «убийца»…

Рон нахмурился.

— Лаванда, как ты считаешь, можно ей помочь что-нибудь вспомнить?

— Штолле прописал миссис Трустоун средство от головной боли, но я собираюсь приготовить зелье, которое должно восстановить память.

— Быстро подействует?

Она пожала плечами.

— Нужно от нескольких дней до месяца. А может вообще ничего не получиться — старушка-то… старая, — грустно пошутила Лаванда.

— Пожалуйста, дай ей это зелье как можно скорее, хорошо? — попросил Рон.

— Естественно. Это же моя работа.

Рон выяснил у Лаванды всё, что хотел узнать по делу миссис Трустоун, а об остальном спросить не решался. Они неловко замолчали, исподтишка поглядывая друг на друга.

— Я даже не знал, что ты стала колдомедиком, — начал Рон, со стыдом вспоминая о том, что после битвы за Хогвартс ни разу не навестил Лаванду в больнице. Конечно, у него было много своих проблем и горестей, и всё же, всё же… — Расскажешь мне свою биографию?

Она пожала плечами.

— Ничего героического и выдающегося… Закончила колдомедицинский колледж, работаю с мистером Штолле, живу в Рединге, не замужем — это если коротко. А ты?

— Ну, я ничего не заканчивал, работал Аврором, а теперь мы с Гарри открыли своё агентство. Расследуем всякие разные дела — от пропажи кошек до мирового заговора. Да, — добавил он, — я женат на Гермионе.

— Я знаю. Читала в газете, — Лаванда неловко заёрзала и прокашлялась. Что-то не давало ей покоя, и Рон догадывался, что именно. — Послушай, я должна извиниться перед тобой — ну, за свою посылку, — добавила она и покраснела. Рон подумал, что в этом они с Лавандой были похожи: её бледные щёки легко вспыхивали в минуту волнения. — Прости.

— Да уж, — усмехнулся он, поднимая на неё пристальный взгляд. — Извинения приняты, но всё-таки — как у тебя оказалась моя палочка? — Рона очень интересовало, что же случилось той злосчастной ночью в Рединге и почему он ничего не помнит. Увидев нерешительность в глазах Лаванды, он поспешно добавил: — Если там замешан криминал — а я полагаю, что это так — то тебе нечего бояться, Лаванда. Я ведь не аврор, а частный детектив, и никому ничего не должен докладывать.

— Даже жене? — спросила она с кривой усмешкой.

— Гарри и Гермиона не в счёт.

Лаванда мило улыбалась, но её ладони были судорожно сжаты, а спина напряжена. В душе Лаванды происходила напряжённая внутренняя борьба: с одной стороны, ей не хотелось раскрывать свои секреты Рону (а тем более Поттеру или Грейнджер), с другой — она не могла допустить, чтобы Рон начал искать ответы сам и добрался до тайн их женского клуба. Подтверждая её худшие опасения, Рон вдруг спросил:

— Кто главный в вашей женской преступной группе?

Она не расслышала иронии.

— Хорошо, хорошо… Я тебе кое-что расскажу, только пообещай, пожалуйста, что ты не причинишь вреда ни мне, ни моим подругам.

— Клянусь, — Рон положил правую руку на сердце и добавил, поднимая одну бровь: — Вы же оставили меня в живых, а могли и в Темзу скинуть.

Лаванда сделала большие глаза.

— Что за ужасы ты говоришь! Мы никому не причиняем вреда…

— Неужели? По-твоему, это всего лишь безобидные шалости? Опоить человека, обмануть, обчистить, украсть палочку и вещи?

Она вздохнула и подумала, что Рон поймёт. Должен понять! И будет на её стороне…

Её рассказ был предельно краток, и в нём, естественно, не прозвучали имена Сандры и Патрисии. Это была история о трёх смелых подругах, которых обидели и разочаровали подлые, неверные мужчины. Рон слушал очень внимательно, глядя на Лаванду сначала с недоверием, потом с удивлением, потом с сочувствием, а в конце ему захотелось задать ей один единственный вопрос: неужели всё началось с него? Неужели их неудачные детские отношения подтолкнули Лаванду к столь изощренной мести всем мужчинам?

В самом конце своей небольшой и сухой истории, после разъяснений об Оттузо Темпоранео и Падроне Ревелио*, Лаванда позволила себе сентиментальное отступление.

— Когда мне попалась твоя палочка, я очень удивилась… А потом, когда пришёл твой ответ на моё письмо — ужасно разозлилась из-за того, что ты попросил вернуть вещи Холдингера. Он известный в Рединге гуляка и подлец, — Лаванда вздохнула и виновато захлопала длинными ресницами. — Рон, если бы я знала, что ты не друг Холдингера, а расследуешь это дело, то никогда бы не выкинула такую шутку с кричалкой и… ну, ты сам знаешь, — она сделала неопределённый жест рукой. — Надеюсь, Гермиона не очень расстроилась, и у вас всё хорошо?

— У нас всё хорошо, — мрачно ответил Рон. Он понимал, что не время и не место переубеждать Лаванду в том, что не все мужчины сволочи, и всё же счел своим долгом предупредить её: — Неужели ты не понимаешь, как опасно то, что вы делаете? Это не шутка и не игра.

— Я рада, что ты это понял. Это действительно не шутка и не игра, — Лаванда обиженно поджала губы, — потому что у меня, как и у моих подруг, есть убеждения! Есть своя философия! Или ты думаешь, я не знаю таких слов и способна только на шутки?

— Лаванда, я имел в виду совсем другое! — ему хотелось быть убедительным, хотелось достучаться до неё, подобрать правильные слова. — Думаешь, если вы возвращаете палочки владельцам, вас никто не станет искать? Это не так. Холдингер обратился к нам, а кто-нибудь другой обратится к магам посерьёзней. Если вас поймают, то в суд не поведут! Придумают своё наказание, а учитывая наклонности ваших жертв, оно может быть очень неприятным. У них тоже есть философия. Зачем рисковать своим здоровьем? Ты же… доктор.

Лаванда распрямила плечи и уверенно процитировала Сандру Фосетт:

— Мужчины, которые считают, что женщина — это товар и предмет для развлечений, достойны наказания! И я не боюсь рискнуть, чтобы что-то изменить ради справедливости, — в её глазах мелькнул огонёк фанатизма, который Рон никогда раньше не замечал. — Я знаю, Рон, — добавила Лаванда чуть мягче, — что ты не такой, но… не лезь в мою жизнь, хорошо?

Она решительно встала с кушетки, давая понять, что не желает продолжать разговор. Рон сомневался, что его предупреждение достигло цели, но не смог придумать других, более веских аргументов, чтобы переубедить Лаванду, а потому не стал развивать эту тему. К тому же ему не хотелось прощаться на резкой ноте.

— Если миссис Трустоун вдруг что-нибудь вспомнит, пожалуйста, сообщи мне, — попросил он, тоже поднимаясь с кушетки.

— Конечно, сообщу, — сухо ответила Лаванда, окидывая Рона холодным взглядом.

— Только кричалку не присылай, ладно?

От этого комментария уголки её губ поползли вверх. Встретившись с его серьёзным взглядом, Лаванда не выдержала и рассмеялась.

— Рон, ты, как всегда, в своём репертуаре. Ты всё тот же! Умеешь в нужный момент сказать правильную глупость, — её голос и взгляд сразу потеплели.

— И ты совсем не изменилась, Лаванда, — мягко сказал Рон. — Тебе идёт белый халат.

Рон не мог отделаться от чувства вины и невыполненного долга: нужно было что-нибудь придумать и отговорить Лаванду от глупостей…

— Всё такая же прилипчивая дура? — она вспыхнула.

Рон поднял на неё удивлённый взгляд.

— Лаванда, прости, что у нас тогда всё так вышло… Дело было не в тебе. Просто…

— Я знаю. Просто ты никак не мог разобраться в своих чувствах к Гермионе.

— Просто я был ребёнком. Говорят, девочки взрослеют раньше мальчиков, — он неловко взъерошил волосы на затылке. — Ты же не стала ненавидеть мужчин из-за меня?

— Нет, Рон, можешь спать спокойно! Свою первую любовь я вспоминаю без нецензурных слов…

— Я никогда не слышал от тебя нецензурных слов!

— Вот видишь! А другие слышали…

Рон уже открыл дверь, чтобы уйти, но в последний момент остановился и, повернувшись к Лаванде, серьёзно сказал:

— И всё-таки ты должна мне пообещать по старой дружбе, что завяжешь со своим бандитским прошлым и дашь шанс ещё одному мужчине.

Она снова прыснула.

— Хорошо, Рон. Может быть, ты прав, и не все мужчины так уж безнадёжны. — Поднявшись на цыпочки, Лаванда быстро поцеловала его в щёку. — Удачи в расследованиях. И если тебе когда-нибудь понадобится помощь хилера, в особенности душевного — обращайся!

— Надеюсь, мне самому — нет, — ответил Рон, немного опешив от такого тёплого прощания. — Ну, если вдруг у тебя потеряется кошка — пришли мне свою белую сову. Кстати, она очень красивая — на тебя похожа.

Рон развернулся и быстро пошёл по опустевшему больничному коридору. Лаванда какое-то время смотрела ему вслед, закусив нижнюю губу и странно улыбаясь. Она хотела крикнуть ему, что у неё не кошка, а кот, и зовут его Рыжий, но потом решила, что эти подробности будут лишними.

— Чёрт возьми, зачем я ляпнул про сову? Идиот… — пробубнил Рон себе под нос, шагая к камину в главном холле больницы. — Надеюсь, здесь сеть работает, а то кто её знает, эту Пустошь…