Бремя белых

Глава 13

До дома Вэнс Гарри решил прогуляться. Ему хотелось увидеть Лондон своими глазами, а не опираться на мнение журналистов из “Пророка”. К тому же, у него в последнее время складывалось предубеждение в отношении этого издания. На пятом курсе они перепакостили ему почти весь учебный год. Можно сказать, что ему повезло тогда, с отделом Тайн. Повезло! Врагу бы такое везение. Именно тогда погиб Сириус. Если бы он только послушал покойного Снейпа. Вот чего ему стоило просто извиниться и заткнуться. Нет же, развозмущался, как последняя истеричка. Да, обидно было узнать, что его отец был далеко не самым примерным парнем. А он сам разве похож на образец для подражания? Или сквозное зеркало, которое подарил ему Сириус. Вот почему он о нем даже не вспомнил, не показал Гермионе, не расспросил подробнее Рона. В конце концов, почему он не воспользовался им просто наобум? Как применять неизвестные заклинания, так на это у него смелости хватило, а вот разобраться с простым артефактом — нет. И результат — Сириус мертв, дома на Гриммо пусто, как на кладбище. Только Кричер привидением ходит. Джеймс и Ал почти все время проводят в детской. А Джинни… Гарри скривился, словно в зуб попала холодная вода. Дожили. Раньше он домой бежал, как на крыльях летел. А теперь согласен сидеть рядом с парализованной Боунс или шататься по темным улицам, рискуя получить или заклинанием в спину, или камнем по голове, только бы жену не видеть. Не могла она ему за несколько недель так опротиветь. Это все Том в его голове. Том никого не любит, точнее, не любил. И навязывает, навязывает свой взгляд на все. А Гарри думал, что убил эту тварь. Он убивал его семь раз. Семь! Он даже умер сам, только бы Волдеморт издох. А оказывается, все равно до конца убить не получилось. Или это его кошмары стали Волдемортом?

Хотя, кому он врет. Его же тянет к Падме. Тянет сильно. Так сильно, что он уже думает о ней, как о хозяйке своего дома. Или матери своих детей. Или женщине, которая каждое утро будет просыпаться рядом с ним. Или женщине, к которой он будет возвращаться каждый вечер, которая будет встречать его, перебросив косу на грудь и сонно щурясь. Которая будет отчитывать его за то, что он забыл поесть. Или это просто очередной поиск, бегство от ответственности? Естественно, что с Падмой легко. Они виделись всего несколько раз. Поссориться просто времени не было. Поначалу Джинни тоже была понимающая, ласковая, милая и предупредительная. А вот потом… Но самое смешное, что Гарри был уверен, Падма не станет такой, как Джинни сейчас. И верил ей, сам не зная, почему. Просто верил и все. И хотел, чтобы она сейчас шла рядом. Просто молча шла рядом.

Кстати, о молчании. Город словно накрыло большой грязной и старой подушкой. Тумана только не хватало по закоулкам. А так все было на своих местах — и давящая атмосфера, и легкая духота в воздухе, несмотря на поздний вечер, и слабый-слабый ветерок, который шелестел обрывками газет и конфетными фантиками. Шелестеть он еще мог, а вот разгонять духоту сил у него явно не хватало. Гарри шел по улице и слушал, как захлопываются ставни. Значит, магии уже не доверяют. Естественно, рассказы о страшных и ужасных чистокровных волшебниках, которые легким движением палочки могут разрушить любую защиту любого дома, сейчас все друг другу пересказывают. А большая часть этих чистокровных носит едва ли не лохмотья и гордо умирает от голода в собственных, пока еще собственных, больших пустых и холодных домах. Потому что на дрова у многих из этих страшных и ужасных чистокровных просто нет денег.

Кто-то торопливо пробежал под самой стеной дома и скрылся в ближайшей двери. Даже когда Волдеморт был при власти, тот недолгий срок, люди не боялись выходить из домов.

Что-то белое на стене привлекло внимание. Гарри замедлил шаг и всмотрелся, щурясь. В темноте даже очки не всегда помогали. На стену был криво приклеен лист пергамента. С него скалилась странная, плохо намалеванная змееобразная рожа, под ней кто-то большими неровными буквами вывел всего два слова: «Забыли меня?». Гарри сжал зубы и сорвал пергамент со стены. Это уже явно не заказ. Это уже кто-то самостоятельно решил отличиться. Гарри смял пергамент, измазавшись в клее. Вот дураки, заклинание вечного приклеивания не знают. Да его каждый школьник умеет использовать. Значит, эти новоявленные Упивающиеся образованием и интеллектом не блещут. Час от часу не легче. Нужно будет обязательно заглянуть к Борджину. Тут придется отставить в сторону некоторые принципы и чистоплюйство и договариваться с адекватными представителями криминала. Гарри расхохотался. Он смеялся и не мог остановиться. Из глаз уже слезы потекли, а он все стоял, сжимая в руке пергамент, и хохотал, запрокинув голову. Подумать только, он, Гарри Поттер, образец порядочности и законопослушности, заслуживший за излишнюю мягкость среди коллег прозвище Моралист, сейчас спокойно размышляет о том, как бы ему так половчее договориться с главой преступного мира Лондона. Компромисс, как сказала бы Гермиона. Здравый смысл, как сказал бы Рон. А что сказала бы Падма?

Гарри отшвырнул смятый кусок пергамента и аппарировал. Он увидел достаточно. Достаточно, чтобы понимать, что времени у них почти не осталось. Если они не размотают этот клубок, то все начнется заново. Только в роли Упивающихся теперь будет другая сторона. Он уже не задавал себе вопрос "почему". Потому что людям всегда надо кого-то ненавидеть. Теперь важным вопросом было, как этому помешать. Даже не так: как не дать им воплотить свою ненависть в жизнь. Люди ненавидят, потому что боятся. А боятся потому, что не понимают. Значит, пусть поймут. Если это возможно.

В доме Вэнс свет горел только в одной комнате на втором этаже. Значит, она у мадам Боунс. Несмотря на то, что Боунс уже не занимала никаких должностей, Гарри не мог заставить себя называть ее «мисс». Для него она, пожалуй, навсегда останется «мадам». Он не успел постучать, как дверь распахнулась.

— Заходи, — хмуро кивнула Вэнс, появляясь на пороге.

Гарри перешагнул порог и тщательно вытер ноги о коврик. Вэнс только хмыкнула и быстро прошла в гостиную. Поттер опустил руку в карман мантии. Все пробирки с воспоминаниями были на месте. Главное, чтобы Вэнс не подвела и действительно достала Омут Памяти. Иначе сегодняшний визит пройдет зря. Ему было не очень приятно находиться в этом доме после того, как он увидел Боунс. Это было неправильно, в этом было что-то болезненное, как в экзальтации Эллери Кэрроу. Может быть, разницы действительно нет. Точнее, разница только в лозунгах. А война все равно сводит всех с ума одинаково. Вот и его, похоже, зацепила. А он еще считал, что им с Роном и Гермионой повезло. Может быть, на Джинни тоже повлияла война? Может быть, они все не в себе?

— Принес? — Вэнс присела на край продавленного кресла.

— Принес, — Гарри достал из кармана четыре пробирки, в которых извивался спиралями и кольцами серебристый туман. — Омут есть?

— Есть, — Вэнс быстро сгребла колбы с воспоминаниями. — Сейчас займусь. Маркированные?

— Да, — Гарри осторожно присел на край кофейного столика. — Стрельба, потом беспорядки в Атриуме, потом воспоминания Мэшема, я про него уже говорил. И последнее — сегодняшняя пресс-конференция. Насторожила меня там одна деталь.

— Разберемся, — Вэнс легко поднялась и направилась к выходу из комнаты, но вдруг остановилась на пороге. — Ты не мог бы... — она запнулась.

— Не мог бы что? — Гарри прекрасно знал, о чем она хотела попросить, но ему хотелось, чтобы она сказала это вслух.

— Не мог бы посидеть с Амелией? — словно через силу произнесла Вэнс.

Вот как? Никого не хочешь подпускать к своей подруге? Чего же ты боишься, Эммелина? Может быть, он зря сюда пришел и попросил о помощи? Гарри прикусил губу. Нет, так он начнет подозревать даже Рона. Эммелина была в Ордене. Она много пережила. Она имеет право на свое сумасшествие. В конце концов, он же тоже сходит с ума, но пытается казаться нормальным.

— Конечно, — медленно ответил он и встал.

Под ногами скрипели ступеньки лестницы. Гарри тихо поднялся на второй этаж. Сумасшествие какое-то. В этом доме все больны. Он тихо открыл дверь в комнату Боунс и остановился на пороге.

— Здравствуйте, мадам, — Гарри прислонился к дверному косяку. — Вы же меня слышите?

Он спросил наобум, совсем не надеясь получить ответ. Но бледные веки Боунс медленно опустились. Гарри замер, вцепившись в дверной косяк. Амелия смотрела на него пристально, осмысленно. Она все понимала.

— Вы можете общаться? — Гарри тихо прокашлялся, прочищая горло.

Веки Боунс снова медленно опустились. Судя по всему, это значит "да".

— Может быть, легилименция? — он осторожно прошел в комнату и присел на край кровати, сдвинув в сторону странный плед, который прикрывал ноги Боунс.

Она несколько раз быстро моргнула. Интересно, а это что значит?

— С легилименцией не выйдет? — может быть, он понял ее неправильно, и это было слишком эмоциональное согласие.

Боунс снова медленно прикрыла глаза. Гарри едва сдержал разочарованный вздох. А раньше она умела. Должна была уметь. Что же с ней произошло в ту ночь?

— Это из-за того?.. — начал Гарри, но осекся, увидев ее пристальный взгляд.

Боунс неотрывно и напряженно смотрела куда-то в сторону. Поттер проследил за ее взглядом. На тумбочке лежал плотный кусок пергамента. На нем в три ряда крупными буквами был написан алфавит. Рядом с пергаментом он заметил простую деревянную указку.

— Вы можете общаться только при помощи этого пергамента? — Гарри осторожно взял указку и начал вертеть ее в руках.

И снова согласие. Разобраться в том, как работать с этой штукой, оказалось несложно. Когда указка останавливалась на нужной букве, Боунс согласно опускала веки. Гарри успел выяснить, что из-за проклятия Волдеморта Амелия теперь если не сквиб, то что-то очень на него похожее. Стихийные вспышки магии остались. Но ничего больше. Про Сьюзен Гарри решил сегодня не спрашивать. В конце концов, не последний раз он сюда приходит. Теперь он лучше понимал, почему мадам Боунс приняла такое решение. Понимал, но не принимал. Он как раз хотел спросить, нет ли у нее каких-то соображений о том, что это могло быть за заклинание, как в коридоре заскрипели половицы. В глазах Боунс мелькнула тоска и, кажется, страх. Она быстро перевела взгляд с пергамента в руках Гарри на тумбочку у кровати. Поттер поспешно сложил пергамент и указку так, как они лежали, и отодвинулся к самому изножью кровати. Ему показалось, или во взгляде Боунс мелькнула благодарность?

— Я просмотрела, — Вэнс убрала со лба несколько прядей. — Есть соображения. Идем.

Гарри встал и молча поклонился Амелии. Вэнс подозрительно на него покосилась, но ничего не сказала. Наверное, он хорошо научился врать. Поттер махнул рукой, пропуская Эммелину вперед. Они спускались по лестнице. Гарри пристально смотрел на несколько завитков седых волос, которые выбились из прически и лежали на воротнике старой мантии Вэнс. Неужели Боунс не совсем сама решила жить вот так? Все может быть.

— Сюда, — Вэнс махнула рукой в сторону приоткрытой двери.