Повести о Куликовской битве

Скажу вам иную повесть о мужех новгородцах Великого Новгорода

Тогда же бысть Великий Новгород самовластен, не бысть над ними государя, егда сиа победа бысть Донскаа. Ноугородци тогда владящи самы собою. Воиньства же их бысть тогда у них избраного 80000 и с многыми странами во смирении живущи храбрости ради своеа. Яко же многажды зело приходящи немцы и литва на украины их, и хотяще пленити землю их, и оны же вышод побиваху их и со срамом прогоняху их. Сами же ноугородцы в велице славы живуще и много богатства купящы. Самы же пасомы быша Софеею премудрыю божиею и Варлаамом чюдотворцем, бывшим игуменом у святого Спаса на Хутыне, и архиепископ великого Новагорода епискупьствова Еуфимий.

Послушайте мене, братиа. Егда же прийдоша ис поля вестници к великому князю Дмитрею Ивановичу, яко поганый цар Мамай идет пленити землю их Московскую с великою силою[356], и сие услышано бысть великым князем, яко Ольгирд литовский и Олег рязанскый съвокупишася с Мамаем, князь великий тогда в печали бысть, и вся земля Московскаа смятеся от напраснаго нахождениа. Князь же великый отвръг печаль свою и повеле воинству своему збиратися, въскоре хотя изыйти во стретение безбожному и пострадати по вере. Тогда же быша на Москве гости ноугородцы с товаром, торгу ради: Микула ноугородец, Иван Василиев Усатой, Дмитрей Клюков, иные гости мнози быша. И слышавши сиа вся на Москве бывшаа, въскоре възвратишася в Великий Новгород и пришедши възвестиша посадником своим вся и о великом князы. Слышавши ноугородские посадникы сие о великом князи, прискорбии быша и восташа скоро, и идоша к владыце Еуфимию, и рекоша, падши пред ним: «Веси ли, господине отче наш, каково въстанние на великого князя Дмитреа Ивана московскаго и на все православное христианьство? Яко цар Мамай идет пленити землю Рускую и веру христову осквернити хотя, и церкви божеи разорити, и сие безумный Ольгирд литовскый и Олег рязанскый и тии съвокупишася с Мамаем, гонити хотят веру христову. Мы же, господине отче, слышахом, яко князь великий силою божиею высокым смирением ополчися противу има и хощет, отче, за веру умрети!»

Слышав же сиа архиепископь ноугородскый, яко великое гонение хощет быти на Христианы, възмутися сердцем и востав поиде, на лици своем плакася горько пред святым образом святыа богородицы, и рече: «Всемирная царице, чюднаа богородице, милостивае и премилостивая владычице, чистаа дево несквернаа, мати Христа бога нашего, объемши[357] умоли сына своего и бога нашего Исуса Христа. Да смирит сердце лва сего свирепово Мамаа поганого, хотящего осквернити пресвятое и великолепное имя твое, богоневестнаа, и святыа твоа храмы разорити хотя, и род христианский искоренити хотя. Пособи, госпоже, великому князю над поганым Мамаем и възвыси, господи, десницу христианскую!» И въстав от молитвы и рече святитель их посадником: «Коеа потребы приидосте ко мне?» Они же рекоша к нему: «Господине отче святый, прийдохом к тобе, аще благословити ны победный венец приняти священный. С сыновъми рускыми Московскыа земля хотим, господине, пострадати во иедином месте христова ради имени!»

Архиепископь же, прослезися, рече: «Благословен бог такую благодать давшому в сердца ваша! Идите повелите събиратися народу и, шед, рече пред народом, въсхотят ли братися противу поганых». Посадницы же ноугородскыя, вшед на степень, повелеша звонити в вечный колокол и повелеша по всем улицам на конех издити и звати на вече, глаголяща — всяк человек ныне да прийдет на вече, яко же земскаа дума думати. И стечеся народ мног зело к вечу. Посадници же възвестиша святителю, яко снидеся народ мног. Архиепископ же, вседе в сани, и прииде на соборище их[358] и, став на степени, повеле уставити народ[359] от молвы[360]. Посадницы послаша проповедници мнози по народу молчаниа ради. Архиепископ же рече велегласно: «Мужие Великаго Новагорода, от мала и до велика! Слышите, сынове человечестии и мои, каково гонение приспе на веру христову, яко поганый цар Мамай идет на Рускую землю, на великого князя Дмитреа Ивановича московскаго, хотяще[361] веру христову оскврънити и святыа церкви разорити и род христианьскый искоренити. Князь же великый Дмитрей Иванович помощию господа бога въоружися противу поганаго сего Мамаа и хощет жалостно по христове вере пострадати. Молю вы, сынов своих, и вы с ним подвигнитися веры ради христовы, да получите вечную жизнь».

Слышав сиа новугородци възопиша многыми гласы, падша поклонишася архиепископу, рекущи: «Господине святый, честный отче наш, ты еси наш учитель, ты еси глава всем нам, ты еси пастырь словесным овцам. Готовы есмы днесь скончатися веры ради христовы, и головы своа положити за православную веру христиане скую. А немочно, господине, нам оставити великого князя Дмитреа. Ивановича московскаго единаго. Аще ли, господине, князь великий спасен будет, то и ми спасени будем. Дай же нам, господине отче, день събратися, а заутра вси пойдем на путь спасенна!» Архиепископь же отиде от них восвоаси. И они же, мужи новогородци, начата избырати от велъмож своих воевод крепких. Избраша 6 воевод крепких и мудрых зело: 1-го Ивана Василиевича посадника, втораго — сына его Андреа Волосатого, 3-го — Фомину Михайловича Краснаго, 4-го — Дмитриева Данилича Завережскаго, 5-го — Михайла и пана Львовича, 6-го — Юриа Хромого Захаринича. И с ними отрядиша избранаго войску 40 000 и заповедаша им: «Изутра услышите колокол вечный, да вси готови будете на дворище у Святого Николы».

Архиепископ же Евфимий, заутра рано въстав, и повеле по заутрени воду свещати с мощей святых многых. Бысть 1 час дни, и повеле звонити. И сьидется воинство, владыко повеле воинство кропити священною водою многым попом и диаконом все воиньство. Сам же святитель, вшед на степень, възгласив рече: «Послушайте мене, чада моа, и приклоните уши сердец ваших. Ныне, чада, хощете ити на путь спасенна, и вы, чада, не утолите лица своего ни един вас от поганина, и не дайте плещ своих пред ними бегаа, но все единою смертию вкупе умрете, да живот вечный постигнете от Христа бога!» И все воинство яко едиными усты отвещаша: «Един есть, отче, бог сведитель, длъжни есми умрети и по Христе!» И святитель же, въздев руцы и благословив их, рече: «Бог правитель да будет вам!» И отпусти их, и взем честный крест и огради всех воевод, и рече им: «Брате, не умидливаа грядите, да не останете жизни вечныя!» И оны же вседши на коня и наполнишася духа ратнаго, и начата, яко златопарни орли по воздуху парящы, ищущи въсточныя светлости, тако и сие скоро идущы. И глаголаща: «Дай же нам, господи, въскоре видите любезного великого князя!»

И яко приближится им близь града Москвы, и възвестиша им, яко князь великый во вчерашный день на Коломну пошол. И они же отпустиша вестникы к великому князю възвестити о своем воинстве, а сами скоро пойдоша к Къломне. Бысть же тогда день въскресения. Князь же великий бысть тогда заутрений. И пришедша и възвестиша великому князю, яко: «Прийдоша вестницы, государу, от новогородцов и кажуть, яко идут 6 воевод, а с ними 40 000 избраннаго воинства новгородскаго». Князь же великый повеле вестникы скоро поставити пред собою, яко хотя слушати истинну. И поставиша пред ним вестникы. Они же сказаша ему такодже[362]. Князь же великый въпроси: «Отсуду далече ли есть воеводы ваша?» Вестници же рече, яко 5 поприщ. Князь же великый, прослезися, рече: «Боже всехвальный, боже милостивый, боже чудный, яко от нечаяных даеши помощ!» И рад бысть вельми и посла многых ветезей в стретение им.

И пришедше и сташа близь града на поле. Но чюдно быша воинство их, и паче меры чюдно уряжено конми и портищем, и доспехом, яко много злата и бисеру на портищех их, на седлах их. И повеле князь великый воеводам их и витезем ити пред собою[363] большим, и они же прийдоша поклонишася государю. Князь великый любезно приат их и зва их к собе хлеба ясти. И многих от воинства их повеле звати. И сътвори князь великый пир честен и радостен. И посла вестникы о сем ко святому митрополиту и к великой княгины. И они же слышавше, радостию наполнишася и прославиша бога.