Повести о Куликовской битве

5

По Ермолинской летописи, Мамай пошел на войну «со всеми князи ордыньскими, с всею силою татарьскою и половецкою». Кроме того, в его войско влились наемные отряды бесермен, армян, фрягов, черкасов, ясов, буртасов. Это перечисление народов, среди которых Мамай нашел себе наемников («понаимова»), требует некоторого комментария. Черкасы и ясы, по-видимому, — черкесы и осетины Северного Кавказа, буртасы — различные племена Среднего Поволжья, в том числе и мордовские. Так очерчивается круг тех народов, из которых были набраны наемники для похода на Русь.

Среди союзников Мамая, помимо буртасов, черкасов и ясов, наше внимание привлекают бесермены, армяне и фряги. Бесерменами на Руси называли мусульман вообще, но есть и такие тексты, которые позволяют думать, что речь идет об особом народе, жившем в пределах Великих Болгар и позже — Казани[689]. В таком случае появление бесермен в Мамаевой рати можно связать с русским походом 1376 г., когда в Великих Болгарах были посажены даруга и таможник московского великого князя. В 1380 г. Болгары, значит, уже вернулись под власть Золотой Орды.

Участие армян в войске Мамая объясняется тем, что они жили и торговали во всех крупных волжских городах XIV в.

В свою очередь, итальянцы (фряги — в наших летописях) были также связаны торговыми отношениями с Поволжьем. В дальнейшем кафинцы, жители крымского города Кафы (современная Феодосия), расправились с Мамаем, пытавшимся укрыться в этом городе. Это произошло, как говорится в летописи, после того, как царь Тохтамыш разбил Мамая на Калках. Мамай «прибеже к Кафе и тамо сослася по опасу, и прияша его». Это известие указывает на то, что у Мамая происходили официальные переговоры с правителями Кафы, которые приняли беглого хана «по опасу», т. е. дав ему охранную грамоту. По сказаниям о Мамаеве побоище, дело обстояло несколько по-иному. Мамай бежал в Кафу «пакы» (еще раз), скрыв свое имя и пытаясь найти здесь убежище, но его опознал один из купцов, и сн был убит фрягами [690].

Предательство кафинцев объясняется тем, что Мамай, потерявший золотоордынский престол, был в это время скорее опасен, чем полезен для итальянских колоний, заинтересованных в торговле на Волге и на Дону.

Но угроза, нависшая над русскими землями в 1380 г., надвигалась не только со стороны Золотой Орды. Наиболее могущественным союзником Мамая был литовский великий князь Ягайло. Как повествует летопись, князь Ольгерд перед своей смертью (1377 г.) выбрал Ягайло из числа своих двенадцати сыновей и завещал ему великокняжеский престол. Обиженными оказались его старшие братья, в частности Андрей и Дмитрий Ольгердовичи, о которых говорится в сказаниях о Мамаевом побоище как о героях Куликовской битвы. В 1377 г. князь Андрей Ольгердович бежал в Псков и был посажен на княженье. Через два года он уже находится в составе войска, вторгшегося в Северскую землю. Во главе московской рати стояли Владимир Андреевич серпуховский — двоюродный брат московского великого князя, князь Дмитрий Михайлович волынский и Андрей Ольгердович, названный полоцким князем. Московское войско овладело Трубчевском и Стародубом, причем Дмитрии Ольгердович трубчевский перешел на сторону великого князя и заключил с ним договор, получив в феодальное держание Переяславль. Залесский[691]. При таких условиях союз Ягайло с Мамаем был совершенно естественен, так как интересы золотоордынского хана и литовского великого князя совпадали.

В сказаниях о Мамаевом побоище помещены письма, которыми будто бы обменивались между собой Мамай, Ягайло и рязанский князь Олег Иванович. В дошедшем до нас виде это — документы, далекие от первоначальных подлинников, но, возможно, они что-нибудь и отразили из той переписки, которую вел Мамай со своими союзниками. В частности, характерны титулование Мамая «великим восточным царем» и уверенность в бегстве великого князя Дмитрия в Новгород Великий и на Двину при известии о татарском походе.

Мамай и Ягайло надеялись не только на свои соединенные силы, но и на тайных помощников среди самих русских. Одним из них был рязанский великий князь Олег Иванович. Явно враждебно по отношению к Москве был настроен и тверской великий князь Михаил Александрович. Феодальная раздробленность по-прежнему была на. руку внешним врагам России.

Конфликт Золотой Орды с Московским княжеством затрагивал торговые интересы международного порядка. Это видно из кратких, и не очень ясных свидетельств об Иване Васильевиче и Некомате. В 1375 г., незадолго до осады Твери московскими войсками, «беже с Москвы в Тферь Иван Васильев сын тысячьского, да Некомат Суроженин, со многою лжою и льстивыми словесы»[692]. Тверской князь Михаил Александрович отослал беглецов в Орду, откуда Некомат вернулся с ярлыками на великое княжение для тверского князя.

Иван Васильевич был последним сыном московского тысяцкого Вельяминова, должность которого была наследственной в роде Вельяминовых. Тысяцкие были тесно связаны с торговыми кругами. Что касается Некомата, то о его социальном положении говорит прозвище «сурожанин». Так называли в Москве купцов, торговавших с купцами Константинополя и итальянских колоний в Крыму, в первую очередь Сурожа (современный Судак). Имя или прозвище Некомат, видимо, нерусское, но в Некомате нельзя видеть пришлого купца, так как известны Некоматовы села, конфискованные Дмитрием Донским[693].

Иван Васильевич и Некомат продолжали интриговать в Орде и позже. Во время битвы на р. Воже был взят в плен поп Вельяминова, при котором оказался «злых лютых зелей мешок»[694]. Попа заподозрили в намерении отравить великого князя и сослали в дальнее заточение. Незадолго до Куликовской битвы Иван Васильевич и Некомат трагически погибли. Ивана Васильевича обманом поймали, привезли в Москву и публично казнили на Кучковом поле О Некомате сказано скромнее: «убит был на Москве Некомат «брех» за крамолу». «Брех» — враль, лжец, клеветник. В этом прозвище чувствуется особое озлобление московских правящих кругов против. Некомата. Возможно даже, что «брех» — это официальный термин, для обозначения политического преступника[695].

Крамола Некомата сурожанина может быть сопоставлена с участием фрягов в походе Мамая на Русь. Усиление Московского княжества непосредственно не затрагивало интересы итальянских колоний в Крыму, но эти колонии стремились поддержать спокойствие на донских и волжских путях, которые находились в руках золотоордынских ханов. Поэтому фряги и были на стороне Золотой Орды в ее конфликте с Московским княжеством. О большом интересе к событиям, развертывавшимся на востоке Европы, свидетельствует тот факт, что весть о побоище на Дону быстро достигла Германии и. обсуждалась на съезде ганзейских городов в Любеке.

Поход Мамая на Русь обычно изображается только как столкновение Золотой Орды с крепнущей Россией, вне международных событий конца XIV в. И в этом случае победа русских войск на Дону представляется явлением выдающимся, так как Золотая Орда была, могущественной военной державой. В действительности положение России было куда более опасным. Коалиция золотоордынского хана и литовского великого князя была поистине грозной силой, угрожавшей всей России, в том числе рязанским и тверским землям, князья которых не поддержали московского князя. Хотели этого или не хотели Олег рязанский и Михаил тверской, но они помогали татарам, отстаивая самостоятельность своих княжений в ущерб русскому народу в целом. Москва и московский великий князь Дмитрий Иванович возглавили борьбу с татарами, и победа на Куликовом поле, сцементировала тогда еще плохо сколоченное Российское государство, которому предстояло великое будущее.