Повести о Куликовской битве

И бысть в шестую годину дни, начаша появливатися поганин измаилтяне в поле: бе бо поле чисто и велико зело. И ту исполчишася татарьстии полци противу крестьян, и ту сретошася полци, и велия силы узревше поидоша, и земля тутняше, горы и холми трясахуся от множества вой безчисленых. Извлекоша оружия обоюду остри в руках их. И орли събирахуся, якоже есть писано: «Где трупи, ту и орли». Пришедшем роком, преже бо начаша съезжатися сторожевые полки рускии с татарьскими, сам же великий князь наеха наперед в сторожевых полцех на поганаго царя Теляка, нареченаго плотнаго дьявола Мамая, таче потом недолго попустя отьеха князь в великий полк; и се поиде великая рать Мамаева и вся сила татарьская, а отселе великий князь Дмитрий Ивановичь с всеми князми рускими, изрядив полки, поиде противу поганых половець и с всеми ратми своими. И възрев на небо умилныма очима, въздохнув из глубины сердца, рече слово псаломское: «Братие, бог нам прибежище и сила». И абие сступишася обои силы велицеи на долг час въместо, и покрыта полки поле, яко на десять верст от множества вой; и бысть сеча зла и велика и брань крепка, трус велик зело, якоже от начала миру сеча не бывала такова великим князем руским, якоже сему великому князю всея Руси. Бьющим же ся им от 6-го часа до 9, пролияся кровь, аки дождева туча, обоих, руских сынов и поганых, множество безчисленое падоша трупья мертвых обоих, и много Руси побьени быша от татар, и от Руси татари, паде труп на труп, и паде тело татарьское на телеси крестьяньском. Инде бяше видети русин за татарином гоняшеся, а татарин сии настигаше; смятоша бо ся и размесиша, кийждо бо своего супротивника искаше победити.

И рече к собе Мамай: «Власи наши растерзаются, очи наши не могут огненых слез источати, языцы наши связаются, гортань ми пресыхаеть и сердце раставаеть, чресла ми растерзаются, колени ми изнемогаютъ, а руце оцепенивають». Что нам рещи или глаголати, видяще пагубную смерть? Инии бо мечем пресекаеми бываху, инии сулицами прободаеми бываху, инии же на копья взимаеми. Да тем же рыдания исполниша москвичь, мнози небывалци, то видевше, устрашишася и живота отчаявшеся и на бег обратишася и побегоша, а не помянуша, яко мученици глаголаху друг к другу: «Братие, потерпим мало; зима яра, но рай сладок, и страстен мечь, но сладко венчание!» И ины сыны агаряны на бег устремишася от крича велика, зряще злаго убийства. И по сих же, в 9 час дни, призре господь милостивыма очима на вси князи рустии и на крепкыя воеводы и на вся крестьяны, дерзнувшая за крестьяньство и не устрашившеся, яко велиции ратници. Видеша бо вернии, яко в 9 час бьющеся, ангели помагают крестьяном и святых мученик полк, воина Георгия и славнаго Дмитрия и великих князей тезоименитых Бориса и Глеба, в них же бе воевода свершеннаго полка небесных вой архистратиг Михаил. Двои воеводы видеша полци, тресолнечный полк и пламенныя их стрелы, яже идуть на них: безбожний же татарове от страха божия и от оружья крестьяньскаго падаху. И възнесе бог нашего князя на победу иноплеменник. А Мамай с страхом въстрепетав и велми въстонав, и рече: «Велик бог крестьяньский и велика сила его: братья измаиловичи, безаконнии агаряне, побежите неготовыми дорогами». А сам, вдав плещи свои и побеже скоро паки к орде. И то слышавше вси его темныя власти и князи побегоша. И то видевше, и прочий иноплеменницу гоними гневом божиим и страхом одержими суще, от мала и до велика на бег устремишася. Видевше крестьяне, яко татарове с Мамаем побегоша, и погнаша за ними, бьюще и секуще поганых без милости. Бог бо невидимою силою устраши полки татарьския и побеждени обратиша плещи свои на язвы. И в погони той ови татарове от крестьян язвени оружием падоша, а друзии в реце истопоша; и гониша их до реки до Мечи, и тамо бежавших безчисленое множество погибоша. Княжии же полци гнаша содомлян, бьюще, до стана их, полониша богатства много, и вся имения их содомьская.

Тогда же на том побоищи убьени быша на съступе: князь Феодор Романовичъ белозерский и сын его Иван, князь Феодор торуский, брат его Мьстислав, князь Дмитрий Монастырев, Семен Михайловичъ, Микула сын Васильев, тысячного, Михайло, Иван сыны Анкифовичи, Иван Александрович, Андрей Серкизов, Тимофей Васильевичъ, Акатьевичи, наречаеми Волуи, Михайло Бренков, Лев Мозырев, Семен Меликов, Дмитрей Мининичь, Александр Пересвет, бывый преже болярин бряньский, инии князи, ихже имена не суть писана в книгах сих. Сии же писана быша князи токмо и воеводы и нарочитых и старейших боляр имена, а прочих боляр и слуг оставих имена и не писах их множества ради имен, яко число превосходить ми: мнози бо на той брани побьени быша.

Самому же князю великому бяше видети весь доспех его бит и язвен, но на телеси его не бяше язвы никоея же, а бился с татары в лице, став напреди, на первом суйме. О сем убо мнози князи с воеводы многажды глаголаша ему: «Княже господине, не ставися напреди битися, но назади или на криле или негде в опришнем месте». Он же отвещеваше им: «Да како аз възглаголю: братья моя, да потягнем вси съодиного, а сам лице свое почну крыти и хоронитися назади? Не могу в том быти, но хощу якоже словом, такожде и делом, напереди всех и пред всими главу свою положити за свою братью и за вся крестьяны, да и прочий, то видевше, приймуть с усердием дерзновение». Да якоже рече, тако и сътвори: бьяшеся с татары тогда, став напреди всех, а елико одесную и ошююю его дружину его биша, самого же въкруг оступиша около, аки вода многа обаполы, и многа ударения ударишася по главе его и по плещема его и по утробе его, но от всех сих бог заступил его в день брани, щитом истины и оружием благоволения осенил его над главою его, десницею своею защитил его, и рукою крепкою и мышцею высокою бог избавил есть укрепивый его, и тако промежи ратными многими цел съхранен бысть. «Не на лук мой уповаю и оружие мое не спасеть мене, якоже рече пророк Давид, вышняго положил еси прибежище твое; не приидеть к тебе зло и рана не приближится к телеси твоему, яко ангелом своим заповесть о тебе съхранити тя в всех путех твоих и не убоишися от стрелы, летящия в дне».

Се же бысть грех ради наших: въоружаются на ны иноплеменници, да быхом ся отступили от своих неправд, от братоненавидения и от сребролюбия и в неправду судящих и от насилья; но милосерд бо есть бог человеколюбець, не до конца прогневается на ны, ни в веки враждуеть. А отселе, от страны литовския Ягайло князь литовьский прииде со всею силою литовьскою Мамаю пособляти татаром поганым на помощь, а крестьяном на пакость, но и от тех бог избавил: не поспеша бо на срок за малым за едино днище или менши, но точию слышав Ягайло Олгердовичь и вся сила его, яко князю великому с Мамаем бой был и князь великий одоле, а Мамай побежден побеже. без всякого пождания Литва с Ягайлом побегоша назад со многою скоростию, никим же гоними: не видеша бо тогда князя великаго, ни рати его, ни оружья его, токмо имени его Литва бояхуся и трепетаху [271].

Князь же Дмитрий с братом своим с Володимером и с князми рускими и с воеводами и с прочими боляры и с всеми вой оставшимися, став той нощи на поганых обедищих, на костех татарьских, утер поту своего и отдохнув от труда своего, велико благодарение принесе к богу, давшему такову на поганыя победу и избавльшему раба своего от оружия люта: «Помянул еси, господи, милость свою, избавил ны еси, господи, от сыроядець сих, от поганаго Мамая и от нечестивых измаиловичь от безаконных агарян, подавая честь яко сын своей матери; уставил еси стремление страстное, якоже еси уставил слуге своему Моисею и древнему Давыду и новому Константину, и Ярославу, сроднику великих князей, на окаянного и на проклятаго братоубийцю безглавнаго зверя Святополка — и ты, богородице, помиловала еси милостию своею нас грешных раб своих и весь род крестьяньский, умолила еси безлетнаго сына своего». И мнози князи рустии и воеводы прехвальными похвалами прославиша пречистую матерь божию богородицю. И пакы христолюбивый князь похвали дружину свою, иже крепко бишаоя с иноплеменники и твердо брашася и мужески храброваша и дерьзнуша по бозеза веру крестьяньскую.

И възвратися оттуду в богохранимый град на Москву в свою отчину с победою великою, одолев ратным, победи врагы своя. И мнози вой его възрадовашася, яко обретающе корысть многу, пригнаша бо с собою многа стада коней, велблуды и волы, им же несть числа, и доспех, и порты, и товар. Поведаша князю великому, что князь Олег рязаньский посылал Мамаю на помощь свою силу, а сам на реке переметал мост, а кто поехал с Доновьскаго побоища домовь сквозе его отчину, Рязаньскую землю, боляре или слуги, и тех велел имати и грабити и нагих пущати. Князь же Дмитрий про то въсхоте на Олга рать свою послати. И се внезапу приехаша к нему боляре рязаньскии и поведаша, что князь Олег поверг свою землю да сам побежал и с княгинею и с детми и с боляры, и молиша его много о сем, дабы на них рати не слал; а сами бита ему челом «и рядишася у него в ряд. Князь же послуша их, приим челобитие их, рати на них не посла, а на рязаньском княжении посади свои наместники. Тогда же Мамай не в мнозе убежа и прибежа в свою землю в мале дружине, видя себе бита и бежавша, посрамлена и поругана. Паки гневашеся и яряся зело смущашеся, и събра остаточную свою силу, еще въсхоте ити изгоном на Русь. Сице же ему умыслившю, и се прииде ему весть, что идеть на него царь некый с въстока Тахтамыш, из Синей орды. Мамай же, иже уже уготовал рать на ны [272], с тою ратью готовою поиде противу его, и сретошася на Калках, и бысть им бой, и царь Тахтамыш победи Мамая и прогна его. Мамаевы же князи сшедше с коней своих, и бита челом царю Тахтамышю, и дата ему правду по своей вере и яшася за него, а Мамая оставиша поругана. Мамай же то видев, и скоро побежа с своими единомысленики, царь же Тахтамыш посла за ними в погоню воя своя. Мамай же, гоним сый, бегая пред Тахтамышевыми гонители, и прибежа близ града Кафы, и съслася с кафинци по докончанию и по опасу, дабы его прияли на избавление, дондеже избудет от всех гонящих его. И повелеша ему, и прибеже Мамай в Кафу с множеством имения, злата и сребра. Кафинцы же, свещавшеся, и сътвориша над ним облесть, и ту от них убьеи бысть. И тако бысть конецъ Мамаю. А сам Тахтамыш шед взя орду Мамаеву и царицю его, и казны его, и улус весь пойма, и богатьство Мамаево раздели дружине своей. И туто послы своя отпусти к князю Дмитрию и к всем князем руским, поведан им свой приход и како въцарися, како супротивника своего и их врага Мамая победи, а сам шед седе на царстве Воложеском. Князи же рустии посла его отпустиша в орду с честью и с дары многими, а сами на зиму и на весну за ними отпустиша в орду кой же своих киличиев с многими дары.