Очерки советской экономической политики в 1965–1989 годах. Том 1

Николай Цаголов как лидер «антитоварников» в 1960-х годах

Первые зафиксированные дискуссии между «товарниками» и «антитоварниками» (планомерниками) относятся ко второй половине 1950-х годов[1011]. В начале 1960-х годов они проходили, например, в формате публикаций в журнале «Коммунист», экономический отдел которого возглавил выпускник экономического факультета МГУ Лев Вознесенский — племянник репрессированного главы Госплана СССР позднесталинского периода Николая Вознесенского и сын министра образования РСФСР, также расстрелянного по «ленинградскому делу»[1012]. Он сам прошел сталинские лагеря и после «Коммуниста» и длительной работы в аппарате ЦК КПСС и ведущим экономической передачи на Центральном телевидении закончил свою карьеру на должности главы информационного отдела Совмина СССР периода Николая Рыжкова. Лев Вознесенский был умеренным прогрессистом. В то же время его наследственная принадлежность к сталинской экономической элите явно делала его «своим» для многих «антитоварников»[1013].

Лидером «антитоварников» на тот момент был заведующий кафедрой политической экономии экономического факультета МГУ (1957–1985), бывший ученый секретарь Института экономических исследований Госплана СССР (1932–1937) Николай Цаголов, руководивший довольно значительной научной школой[1014]. Как многие «идеологические жрецы», он был прямым наследником духовного сословия дореволюционной России. Его отец был священником, который еще до революции переквалифицировался в юристы и окончил юрфак Московского университета. А, например, бывший глава той же кафедры (1943–1948) Константин Островитянов был просто сыном деревенского священника, и его первым местом учебы после школы была Тамбовская семинария. Так что Цаголов, как и многие другие «жрецы», унаследовал от старших родственников любовь к общей риторике и начетническому использованию «авторитетных источников»[1015].

Экономист Станислав Меньшиков, преподававший на кафедре Цаголова экономику капиталистических стран, описывает взгляды заведующего так:

Что касается его концепции социализма, то, согласно ее исходному положению, экономические преимущества этой системы могут быть реализованы только в условиях всеобщей планомерности, т. е. при централизованном планировании, некоторой самостоятельности предприятий и ограниченном использовании рыночных рычагов[1016]. Согласно этой концепции, планомерность возникала и даже прогрессировала при капитализме, проявляясь в планировании на уровне крупных концернов, отраслевых объединений и государственном регулировании. Цаголов был прав, полагая, что отсутствие централизованной планомерности поведет к перерождению так называемого рыночного социализма в капитализм[1017].

В изложении Льва Вознесенского ключевая идея Цаголова выглядит следующим образом:

Хотя Цаголов был противником, он был антитоварником, причем жестким… мы в «Коммунисте» опубликовали в порядке полемики его статью. Хотя это противоречило позиции экономического отдела «Коммуниста»… который стоял на проблеме товарного хозяйства социалистического рынка. <…> Смысл был такой, что если Маркс исходил из товара, причем рассматривал общественную сущность товара, то в наших условиях необходимо в основу положить планомерность. Это уже отход от методологии научной. Если мы говорим о сопоставлении и противопоставлении, то здесь уже возникает неверный уход, отрыв от исходного пункта. Исходный пункт он выдвинул ложный. Планомерность — могло быть некое явление в экономической жизни общества, но это не исходный пункт этого общественного явления, экономики вообще[1018].

Современный историк экономики Дмитрий Фомин в рецензии на книгу, посвященную памяти Цаголова, пишет:

Помимо идеологической зашоренности и обильного цитирования партийной марксистской литературы (в отдельных произведениях это цитирование доходит до 20–30 % текста), у всех работ Цаголова есть еще одна чрезвычайно непривлекательная черта — это полное отсутствие показателей и фактов экономической жизни. «Экономика без цифр» есть яркое свидетельство оторванности автора от реальности, виртуальности и надуманности его творчества. Не случайно, что один из авторов книги о Цаголове, Гавриил Попов называет политэкономическое наследие Цаголова «новым вариантом утопического социализма», при котором «логичность абстракции Цаголова достигнута переходом в нечто придуманное, то есть в сферу утопии»[1019].

Очевидно, что феноменальная карьера Цаголова не могла состояться без прямого покровительства Михаила Суслова. Цаголов занял в 1957 году идеологическую кафедру в МГУ, имея в биографии такой «негативный факт», как проживающего в США двоюродного брата, которому он, видимо, был в свое время обязан переездом в Москву и первой заметной должностью.

Двоюродный брат Николая Цаголова, Афанасий Цаголов, до войны был профессором Московского планово-экономического института. Заметный экономист, во время войны он был эвакуирован с семьей на Северный Кавказ, где попал в оккупацию и перешел на сторону немцев. Был членом власовского Комитета освобождения народов России, затем состоял в Союзе борьбы за свободу России. Скончался в Нью-Йорке в 1962 году[1020].

Не исключено, впрочем, что семья Цаголовых была тесно связана с КГБ или другими советскими спецслужбами, — на это намекает автор критической рецензии на их биографическую книгу, — и именно поэтому Афанасий Цаголов, будучи заметной фигурой в эмиграции, не утопил карьеру своего московского кузена[1021].

На позиции заведующего кафедрой Николай Цаголов стал одним из основных политэкономистов страны, не имея фактически реальных научных работ. Несмотря на прямое оппонировании «косыгинским реформам» и сибаритский образ жизни, он сохранял свою позицию до 1985 года[1022]. Он демонстрировал два пригодных для такой должности качества — блестящую лекторскую манеру, буквально воспетую в мемуарах его учеником и «товарником» Степаном Ситаряном, и толерантное отношение к ученикам, которых он стремился наставлять, поправлять, но не препятствовал их научным и идейным поискам[1023].

После фактического прекращения реформы в 1970 году от дискуссий между «товарниками» и «антитоварниками» дело перешло к прямым военным действиям. Цаголов успешно разгромил Институт экономики АН СССР, опираясь на поддержку Отдела науки ЦК КПСС. Он заранее, как свидетельствуют его биографы,

начал с выдвижения на важные посты в идеологических отделах, в отделах науки и вузов в московском горкоме партии, в Министерстве высшего образования, в ЦК КПСС работников, близких ему по взглядам или просто из своей школы. Ориентируясь в аппаратных играх, Цаголов «выходил» и на вновь назначенных руководителей. Он понимал, что им нужно немедленно о себе заявить… Материалы с цаголовской критикой и цаголовскими предложениями оказывались очень кстати… В отделе науки ЦК КПСС создали новый сектор — сектор экономической науки. Его руководителем стал профессор П. А. Скипетров, близкий по взглядам Цаголову. Сектор должен был «обозначить» себя… Все было оформлено как подготовка постановления ЦК КПСС о работе Института экономики[1024].

Однако сам Цаголов и тем более его ученики (многие из которых в отличие от патрона придерживались умеренно реформистских убеждений) не были самыми радикальными «антитоварниками», во всяком случае среди политэкономистов. С точки зрения Вячеслава Дорофеева, преподавателя и парторга кафедры политэкономии Высшей партийной школы в 1969–1978 годах (которую возглавлял Генрих Козлов),

Цаголов позволял себе больше вольностей… в сторону более рыночных [отношений]. А Высшая партийная школа делала упор на использование товарно-денежных отношений в ведении планового хозяйства[1025].

Кафедра в ВПШ боролась с кафедрой в МГУ за право издания учебника по политэкономии для вузов и была рада победе, когда Энох Брегель, автор популярного учебника по политэкономии капитализма с цаголовской кафедры, уехал в 1973 году в Израиль и тем самым обеспечил им неожиданный выигрыш[1026].

Биография Брегеля и судьба его ближайших родственников известны довольно подробно. Он родился в 1903 году в Иркутске, оба его деда-еврея были купцами, причем дед по матери принадлежал к первой гильдии. Его отец (врач с дипломом Томского университета, владелец собственной клиники, имевший чин надворного советника) и мать (окончившая гимназию, видная представительница сионистского движения Сибири) были первым в семье поколением еврейской интеллигенции. Сам Энох Брегель (названный в честь деда по отцовской линии), получив отличное образование (Иркутская гимназия, потом Томский и Московский университеты), жил в Москве с 1925 года, когда туда из ставшего опасным Иркутска перебрался весь их семейный клан. Его сын Юрий, студент МГУ, был арестован в послевоенные годы за политические убеждения и отбыл срок в лагерях. Затем он стал известным тюркологом и в этом качестве эмигрировал вместе с родителями, чтобы в 1979 году стать профессором в Блумингтоне (Индиана). Энох Брегель, кстати, по утверждению биографов, был сразу после эмиграции советником премьер-министра Израиля[1027].

Для нашей темы интересно, что Брегель в 1933 году был соавтором по нескольким книгам о вопросах кредитования на Западе с Афанасием Цаголовым — упомянутым выше кузеном Николая Цаголова и будущим коллаборационистом[1028]. Оставшись без соавтора, Брегель продолжал публиковаться по той же теме до начала 1960-х годов[1029], а также был постоянным автором и автором-составителем сборников по данной тематике. По всей видимости, в 1940–1960-е годы он был одним из лучших специалистов по экономике капитализма в СССР, если не самым лучшим. И только во второй половине 1960-х он перешел к идеологически значимым сочинениям (например, «Буржуазные мифы и советская действительность (критика буржуазных оценок экономической реформы в СССР)»[1030]), включая не раз переиздававшуюся «Политическую экономию капитализма»[1031]. Брегеля, как человека, повлиявшего на формирование его (прорыночных) взглядов, выделял среди других преподавателей Московского финансового института советский премьер Валентин Павлов, учившийся у него в середине 1960-х[1032].

Биография Брегеля и место, которое он занимал возле Цаголовых (похоже, что он был их постоянным ghost writer), косвенно подтверждают версию, что «антитоварником» Николай Цаголов был скорее из конъюнктурных соображений, а не из-за искренней веры в эффективность плановой экономики.

По иронии судьбы (или, наоборот, в силу определенных трендов социального развития) основной творческий конкурент Брегеля, Генрих Абрамович Козлов, имел во многом схожую биографию, хотя и добился больших успехов. Он родился в 1901 году в Вильно в еврейской семье «торгового служащего», окончил гимназию в Орле, параллельно участвовал в деятельности «подпольной группы социалистической молодежи» (по всей видимости, под этим термином скрывались «бундовцы»). Затем он примкнул к большевикам, был комиссаром у кавалеристов, дорос до поста второго секретаря комсомола Белоруссии и оказался в Москве в Институте красной профессуры. Но на самом деле нормального образования он не получил, потому что Институт красной профессуры не был полноценным учебным заведением, а занимался повышением уровня образования полуграмотных функционеров, чтобы они могли занимать более высокие должности. Выпускник гимназии Козлов, впрочем, был вполне грамотным, так что в дальнейшем он сочетал преподавательскую работу (а преподавал он исключительно политэкономию) с должностями в идеологических и партийных структурах — например, был членом правления Госбанка СССР и ответственным контролером Комитета партийного контроля при ЦК ВКП(б) в 1930-е годы. В итоге уже в 1946 году он возглавил кафедру в Высшей партийной школе и занимал этот пост до 1978-го, пережив антисемитскую чистку конца 1940-х и став членом-корреспондентом АН СССР по отделению экономики в 1968 году.