Очерки советской экономической политики в 1965–1989 годах. Том 1

Секретность бюджета и «резервы»

Состояние национального бюджета было одним из основных «секретов» в СССР. Формально им управлял Совет министров СССР, действующий по рекомендациям Госплана СССР. Реально, как говорилось выше, его наполнением занимался Совмин СССР, а утверждением и расходованием в значительной мере занималось Политбюро, на котором представители Совмина СССР были одними из многих игроков, вынужденных учитывать интересы и других участников заседания.

Михаил Горбачев передает атмосферу этих заседаний в начале 1980-х годов:

[На фоне ставших краткими и формальными рядовых заседаний Политбюро] исключение по продолжительности и активности дебатов составляли заседания Политбюро, на которых утверждали проекты годовых планов и бюджета, ибо тут затрагивались интересы всех, кто курировал ту или иную отрасль либо регион. И в этих случаях заседание обычно начиналось с выступления генсека. Он довольно сбивчиво зачитывал текст представления, затем открывал прения.

Говорили всегда одно и то же. [Первый секретарь ЦК КПУ Владимир] Щербицкий — о необходимости реконструкции основных фондов Донбасса, «иначе металлургия и шахты этого региона поставят на колени энергетику не только республики, но и всей страны». [Первый секретарь ЦК Казахстана Динмухамед] Кунаев беспокоился о состоянии целины, развитии Экибастузского энергетического узла, просил увеличить ассигнования. [Первый секретарь Московского городского комитета КПСС Виктор] Гришин, как всегда, вещал нечто расплывчатое, обтекаемое и тоже просил дать больше денег столице. Столь же постоянной была тема [первого секретаря ЦК Узбекистана Шарафа] Рашидова: однобокое развитие Среднеазиатского региона, проблемы занятости, расширения числа рабочих мест и, конечно, орошение.

Хотя все эти вопросы являлись важными и сложными, никаких дискуссий, обмена мнениями, споров не возникало. Я уж не говорю, что не было ни одного случая, когда проект плана и бюджета завернули бы, отправив на доработку. Честно говоря, все это смахивало на профанацию и самообман.

В конце концов для проработки решений по отдельным вопросам было создано более двух десятков постоянных и временных комиссий, которые готовили заключения, а Политбюро просто утверждало их. Комиссия по Китаю, комиссия по Польше, комиссия по Афганистану, комиссии по другим внутренним и внешним проблемам. Все они обязательно заседали в ЦК, никогда не собирались за его пределами, дабы Черненко мог осуществлять надзор за их деятельностью. По существу, комиссии эти стали подменять и Политбюро, и Секретариат. Со временем заседания Политбюро становились все менее продуктивными[675].

Из этого следует, что, хотя заседания Политбюро по бюджету и были формальностью, они, с одной стороны, позволяли оглашать заявки на потребности тех или иных крупных лоббистов (более мелкие имели возможность также выступить на пленумах ЦК КПСС, которые были посвящены вопросу бюджета), с другой — прикрывали мир реальных договоренностей между членами Политбюро, которые проходили частным образом (о чем тот же Горбачев много пишет — и мы к ним вернемся ниже) и в составе комиссий. Однако само по себе утверждение бюджета было для членов Политбюро важным делом, поскольку демонстрировало их прямую причастность к управлению не только партией, но и государством, а также позволяло надеяться, что их интересы будут так или иначе учтены при его составлении.

На вершине «бюджетной пирамиды» находился Генеральный секретарь ЦК КПСС. Именно он знал (как ему казалось) реальное состояние бюджета и содержание скрытых его статей. Он распределял знание об этих параметрах среди политической и экономической верхушки. Так, новоизбранный Андропов в ноябре 1982 года отказался «пустить в бюджет» (то есть познакомить с его реальным содержанием) даже своих ближайших сподвижников — Горбачева и Рыжкова, которым сам же поручил дело, связанное с бюджетными вопросами[676].

Валентин Павлов в мемуарах пишет:

…Хранителями наиболее важных тайн всегда и повсюду являются финансисты, ибо ни одно явное или сокрытое деяние не обходится без финансирования. Опытный финансист-профессионал моментально соображает, что к чему, почему и отчего. <…> И не случайно, например, в бытность мою министром финансов СССР один из документов (позже он поясняет, что это документ о денежной реформе 1991 года. — Н. М.) был положен мною на стол Горбачева в рукописном (!) варианте. Такой уровень секретности не снился никакому КГБ[677].

Вопросы распоряжения золотовалютным запасом действительно входили в узкий круг документов, которыми члены Политбюро обменивались через 1-й сектор Общего отдела ЦК КПСС. В нем работал специальный курьер, лично объезжавший (нередко с рукописными документами) московских членов Политбюро и показывавший им документы из своих рук для наложения резолюции[678].

Однако и у Генерального секретаря имелись ограничения. Горбачев утверждает, что некоторые «секреты бюджета» стали ему известны незадолго до оставления этого поста[679]. Утверждения Горбачева подтверждаются и другими источниками[680].

Как минимум с середины 1960-х годов Совет министров СССР, который реально собирал доходы и формально утверждал расходы (в целом определенные Политбюро), и отдельно Министерство финансов имели свои финансовые резервы (как рублевые, так и валютные), которые были неподконтрольны даже Брежневу.

Упоминавшийся выше первый заместитель министра финансов СССР Виктор Деменцев в интервью вспоминал, как Минфину удалось накопить «колоссальные резервы», не ставя об этом в известность ни ЦК, ни Политбюро, ни даже (формально) председателя Совмина СССР. Для реализации постоянно возникающих особо важных государственных задач требовалось экстренное финансирование, поиск которого постоянно перекладывался Политбюро и Совмином на Минфин.

В результате уже в середине 1960-х глава Госплана Байбаков, министр финансов Гарбузов и Деменцев создали секретный комитет, руководивший «резервом Минфина и Госплана». То есть к 3 %-ному официальному резерву бюджета они за счет укрытия средств в официально утвержденных статьях создали дополнительный тайный резерв. Начав с 0,5 %, он в некоторые годы доходил до 5 % бюджета. Косыгин знал или догадывался о его существовании, но, по всей видимости, не знал его размеров, однако учитывал «возможности Минфина по поиску средств» в особо важных случаях. Руководство Минфина в свою очередь периодически обращалось в Политбюро и Совмин с просьбой поручить им «изыскать средства» на решение тех или иных особо важных проблем, рассматриваемых на заседаниях, но не обеспеченных финансами, то есть тратило секретный резерв на цели, которые само (в рамках парадигмы, заданной Косыгиным) считало приоритетными[681].

В отношении валютных резервов сложилась похожая ситуация. Помощник Косыгина по международным вопросам Юрий Фирсов вспоминал, что по мере нарастания дефицита валюты в 1972 году был образован официальный Валютный комитет при Совмине СССР[682]. Он действовал под председательством самого Косыгина, утверждавшего все наиболее крупные сделки, и под оперативным руководством его заместителя Ивана Архипова — одного из членов «днепропетровской хунты», который до 1974 года был первым замом в Госкомитете по внешнеэкономическим связям. Одновременно Косыгин разрешил министру по внешнеэкономическим связям Николаю Патоличеву создать секретный валютный фонд, информация о котором не должна была быть доступной Брежневу. Однако тот в итоге рассказал генсеку о нем, что «ослабило его страховые функции»[683].

Отдельной темой было использование валюты для стабилизации внутреннего денежного обращения и сдерживания инфляции. Торговля западными потребительскими товарами на внутреннем рынке приносила хорошие доходы бюджету и использовалась как резерв в случае острой необходимости стабилизации денежной массы и выполнения кассового плана. За это был ответственен тот же Минфин во главе с Гарбузовым. Когда здесь возникала потребность, именно он писал записку на имя Косыгина или Брежнева и ехал с ней к «первым лицам».

Он ставил перед ними вопрос о продаже на мировом рынке энного количества золота, бриллиантов, других ценностей, чтобы на полученную выручку через импортные закупки товаров привести в соответствие доходы и расходы населения[684].