Очерки советской экономической политики в 1965–1989 годах. Том 1

Вместе с тем для системы партийного руководства ограничение свободы действия конкретных государственных институций означало возможность их мобилизации в случае необходимости внеэкономическими методами. В том числе использовался аргумент, что назначение и дальнейшая работа руководителя любого предприятия зависят от отношения к нему контролирующего его отдела местного партийного органа.

Петр Ишутин свидетельствует:

У нас в Оренбургской области было примерно 30 трестов строительных разного направления. 10 трестов было минтяжстроевских, это территория Минтяжстроя. Там был трест транспортного строительства Минтрансстроя СССР, там от Минсельстроя трест Элеваторстрой, трест Сельстрой, Колхозстрой — это другие министерства. Минмонтажспецстрой, два треста, от Минэнерго два треста. То есть различные строительные министерства, раньше вертикаль же действовала, они выходили на Москву. А на территориях координировал их работу в основном отдел, то есть он… объединял все строительные организации. И мы кадровую политику проводили. Руководители трестов нами подбирались и утверждались на бюро обкома партии. Их министерства назначали, но только если мы в обкоме их санкционировали. Нам-то было виднее, мы же с ними каждый день на стройках встречались. Знали не только деловые, но и морально-политические качества[590].

Знание профильных организаций вне зависимости от их ведомственной принадлежности и возможность их мобилизовать в случае острой необходимости позволяли обкому решать срочные и совершенно неожиданные проблемы, которые в рыночных условиях решались бы, разумеется, по-иному.

В обкоме я 10 лет был заведующим — с 1970 по 1980 год. У нас стройка СЭВ очень крупная — Киембаевский асбестовый комбинат. …Я там возглавлял штаб строительства. …Сложность в том, что она в степи, там кроме военных установок ничего не было. Это закрытый регион, туда привлекать кадры хотели из стран СЭВ, но КГБ не разрешал никого из иностранцев туда, потому что там ракеты стояли[591]. И мы вынуждены были… со всех строек лучшие бригады во главе с героями соцтруда направить на два месяца, чтобы все бригады там поработали, как дело чести областной партийной организации. Только таким образом мы спасли эту стройку[592],

— рассказывал в интервью Ишутин, которому этот последний в должности завотделом обкома административный подвиг помог перебраться в Москву, на работу в ЦК КПСС.

«Системы» в каких-то случаях реагировали на инициативы местных органов положительно, в рамках упоминавшегося выше торга на рынке взаимных услуг. В других случаях их отношение было негативным — если запрос стоил «слишком дорого». В третьих случаях они совместно с инициатором изыскивали ресурсы на реализацию задуманного. В том числе им приходилось убеждать различные органы, ответственные за планирование, выделение и распределение ресурсов, в необходимости инициативы (например, эта дорога или аэропорт были выгодны им самим). Однако в любом случае подобная деятельность уже нарушала стройную систему «планирования».

Нередки были и ситуации, когда планирующие и командные органы (как партийные, так и государственные) шли на «взлом» «систем» и наделение их не свойственными им функциями. Производство работ, выпуск товаров, обеспечение социальной инфраструктуры «системами» могло касаться таких сторон жизни, которые, казалось, никак не были связаны с их целями и задачами.

В результате в масштабах страны создавалась крайне запутанная ситуация, когда условный кирпичный завод, который формально должен был относиться к Министерству промышленности стройматериалов, реально мог быть построен и эксплуатироваться одним из десятков министерств. А «системы» включали в себя десятки, если не сотни предприятий, абсолютно не соответствующих их профилю. Себестоимость производимой ими продукции также закладывалась в общий бюджет «системы» и могла быть как выше, так и ниже средней по стране. Выше — за счет того, что этим занимались непрофессионалы и производимое выходило не в тех объемах, которые обеспечивали оптимальную цену; или, наоборот, ниже, поскольку предприятие «системы» использовало производимые ею ресурсы или отходы по внутренним ценам или бесплатно.

Так, например, рассказывая о Ефиме Славском, главе атомного ведомства — Минсредсмаша, составители его биографии отмечают:

Кроме развития основного производства, Ефим Павлович постоянно и продуктивно занимался созданием и развитием необходимой социальной инфраструктуры для трудящихся городов, рабочих поселков и наращиванием эффективной сельскохозяйственной базы в своих подсобных хозяйствах. Характерно то, что урожайность зерновых и овощных культур, продуктивность животноводства в хозяйствах Минсредмаша постоянно были выше, чем в среднем по областям России и Казахстана, хотя подсобные хозяйства находились в северной части областей этих республик[593].

Про города и рабочие поселки оговорка не случайна. В случае Минсредмаша и ряда других ведомств речь шла о постройке и дальнейшем содержании министерствами целых городов, порой крупных (в данном случае даже областных центров — Навои (Узбекистан) и Шевченко (Казахстан), и таких «городов союзного подчинения», как Озерск (Челябинск-46))[594].

Вместе с тем во многих случаях и не могло быть иначе, ведь освоение принципиально новых технологий и видов производств должно было производиться на определенной «базе» — кадровой, технологической, строительной. В связи с относительно небольшим количеством универсальных компаний проще было не начинать новое дело на «пустом месте», а передать его одному из министерств, у которого был соответствующий ресурс, приблизительно соответствующий новому направлению.

Например, для строительства нового завода можно было с нуля создавать строительный трест или перебазировать его из другого региона, а можно было задействовать находящийся рядом трест другого министерства, особенно тот, который уже заканчивал свою основную работу. Затем, по мере развития проекта или индустрии, никогда не поздно было выделить начавшее свою деятельность подразделение или производство не только в отдельную структуру, но и во вновь созданный отдельный административный орган — трест, управление, отдел министерства или даже в самостоятельное министерство. При кажущейся анархии это придавало гибкость советской системе планирования и превращало «системы» в гигантские многофункциональные корпорации, готовые при должном финансировании обеспечить широкий спектр услуг.

Например, все тот же министр Владимир Чирсков, чье ведомство специализировалось на строительстве прежде всего трубопроводов для транспортировки нефти и газа, а также инфраструктуры для нефтяных месторождений (и насчитывало в 1980-е годы аж полмиллиона работников, работавших в 146 строительных трестах и на 73 промышленных предприятиях), рассказывал о его побочной деятельности так:

Миннефтегазстроем СССР решались и зональные (то есть имеющие отношение к проблемам группы регионов. — Н. М.) строительные задачи. Сооружены крупные объекты автомобилестроения — заводы-спутники КамАЗа, ВАЗа, предприятия машиностроения, химической индустрии, фарфоро-фаянсовые заводы, хлопкопрядильные фабрики и другие предприятия легкой промышленности. Выполнены значительные объемы работ на объектах, составлявших материальную базу агропромышленного комплекса. Сданы в эксплуатацию крупные предприятия для пищевой и мясомолочной промышленности — заводы, комбинаты, холодильники. Для сельского хозяйства построены животноводческие комплексы, тепличные комбинаты, водопроводы и др. Сооружен крупный народно-хозяйственный комплекс — магистральный аммиако-провод Тольятти — Одесса протяженностью 2400 километров. По этой магистрали ежегодно можно транспортировать 2,5 миллиона тонн жидкого аммиака — ценнейшего химического удобрения. Эта уникальная по техническому решению автоматизированная система могла обеспечить жидким аммиаком многие сельскохозяйственные районы РСФСР и Украины[595].

Если учесть, что и Ишутин активно помогал крупному предприятию «Оренбургский газовый комплекс», строящемуся тем же министерством (30-тысячный коллектив строителей, высадившийся в чистом поле, имел большие потребности и порождал очень много забот[596]), то получается, что круг замыкался. Министерства были довольны, когда партийные органы «волюнтаристски» ломали другие ведомства, чтобы помочь решить их проблемы. Они гордились, когда им самим удалось построить что-то находившееся вне сферы их прямой компетенции. Ведь это увеличивало их обменный фонд во взаимоотношениях с другими ведомствами и партийными органами. Однако, естественно, им не нравилось, когда их самих заставляли помогать другому государственному ведомству, не входящему в их «систему». Тем не менее именно такие волюнтаристские практики зачастую исправляли вопиющие просчеты планового хозяйства и незапланированный, но хронический ведомственный сепаратизм.