Древо Тьмы

Эллорен Гарднер

Шестой месяц

Валгард, Гарднерия

Тик-так, тик-так, тик-так…

Часы на высоком комоде в моей гардеробной отсчитывают минуты, оставшиеся до церемонии скрепления брака… до встречи лицом к лицу с Фогелем. Я так и стою перед высоким зеркалом в помпезной раме, глядя на отражение, — передо мной украшенная всеми оттенками зелёного, мерцающая в полутьме фигура.

Эта женщина до жути похожа на мою покойную бабушку.

Во мне с неодолимой силой бушуют, сплетясь в неразделимый вихрь, страх, восхищение, трепет перед будущим. Хочется отбросить традиции, взбунтоваться против уготованной мне участи. И в то же время я чувствую, как нарастает в моих магических линиях сила Чёрной Ведьмы. Голова кружится, стены будто придвигаются ближе.

Где-то рядом слышатся голоса, и, выйдя из оцепенения, я направляюсь к двери в спальню. Там меня ждёт сюрприз: мой страж, Тьеррен Стоун, вошёл внутрь и что-то очень серьёзно обсуждает с моей горничной Спэрроу. Собеседники стоят совсем близко друг к другу — они явно познакомились не вчера.

Тьеррен склоняется к Спэрроу, прислонившись мускулистым плечом к дверному косяку, не сводит с девушки блестящих глаз, и она смотрит на него так же страстно. Молодой гарднериец нежно касается локтя уриски именно в то мгновение, когда Спэрроу оборачивается и видит меня.

Её аметистовые глаза изумлённо округляются. Тьеррен тоже видит меня, и собеседники одновременно отшатываются друг от друга, будто пытаясь скрыть свою связь. Я же лишь обессиленно смотрю на них, растерянно хлопая глазами.

«Они друзья? Ближе, чем просто друзья? Возлюбленные?»

Что там говорила тётя Вивиан о дяде Эдвине и его возлюбленной уриске? У нас в Западных землях опасно так откровенно переходить границы.

«Что, если Тьеррен порвал с гарднерийцами из-за неё? Из-за Спэрроу?»

Он обручён — на его руках узкие полосы обручения, однако брак так и не был скреплён — линии обручения обрываются у самых запястий.

— Тебе лучше уйти, — говорит Тьеррену Спэрроу, в замешательстве оглядываясь на меня.

Тьеррен отвечает ей недовольным взглядом и неохотно кивает. Бросив на меня непонятный взгляд, он уходит, закрыв за собой дверь, и занимает пост стража.

— Спэрроу, — говорю я, желая успокоить девушку и рассеять возникшие в мой адрес подозрения, — если вы с Тьерреном…

— Мы союзники, и только, — грустно отвечает Спэрроу.

Внезапно комнату заливает ярким жёлтым светом — под потолком что-то вспыхивает, и мы с уриской одновременно запрокидываем головы.

На искусно украшенном рельефами потолке из железного дерева в самом центре комнаты разгорается золотистый круг.

Приглушённый хлопок — и в круге проявляются одна за другой руны, складываясь в изысканный орнамент. Мы со Спэрроу боязливо отступаем.

— Что это?.. — встревоженно успеваю спросить я, как вдруг круг расширяется, и из него выпрыгивает человек, мужчина.

На мгновение он замирает на полу, видимо сильно ударившись при падении. Я жадно вглядываюсь в незнакомца — у него бледная кожа, песочно-светлые волосы, подведённые чёрным глаза, вычерненные губы. На нём тёмная облегающая одежда, а в руках зажата кривая сабля с рунами на блестящем лезвии.

Ишкартанский наёмный убийца!

— Тьеррен! — визжит Спэрроу, пока я стою, разинув рот от ужаса.

Наёмник же с коротким боевым кличем одним прыжком бросается на меня. Едва не падая, я мелкими шажками отступаю к стене, не сводя глаз с блестящего клинка.

Дальнейшее происходит очень быстро: в комнату врывается Тьеррен с волшебной палочкой в руке, а из комнаты для прислуги вбегает Эффри с сияющим лиловым камнем в вытянутой руке. Убийца хватает меня за руку, замахивается саблей…

Прятаться некуда, и у меня лишь хватает сил на короткий вскрик. За секунду до того, как кривая сабля должна обрушиться на меня, в горло убийцы врезается сверкающая белая молния, прилетевшая из противоположного угла спальни. Удар такой сильный, что ишкартанец выпускает мою руку и заваливается навзничь. Я же отступаю ещё на шаг, и как раз вовремя: поток лилового огня бьёт в нежданного гостя из руки Эффри, а из кончика волшебной палочки Тьеррена вылетают бесчисленные острые ледяные стрелы и тоже поражают несостоявшегося убийцу прямо в грудь. Изогнувшись, будто гимнаст, едва не касаясь головой пола, ишкартанец вспыхивает лиловым пламенем.

Кривая сабля с рунами со стуком падает на ковёр, убийца рядом с ней, захлёбываясь криком, отчаянно пытается оторвать от себя белого дракона.

«Дракон! У меня в спальне дракон…»

Я отступаю ещё на шаг, а убийца всё хрипит, сучит ногами по ковру, который уже тлеет и вот-вот займётся огнём. Белый дракон, однако, не отступает, не разжимает челюстей и терзает горло и грудь ишкартанца острыми зубами и когтями. Интересно — тонкую белую шею дракона охватывает ошейник с мерцающими тёмно-зелёными рунами.

Ещё удар лиловым огнём, и я наконец оборачиваюсь, чтобы отыскать взглядом его источник. Эффри стоит, вытянув руку с сияющей отсветами пламени ладонью к убийце, другая рука девочки поднята вверх, и в ней зажат камень, крупный аметист. Глаза малышки вытаращены от страха.

— Прекратить огонь! — командует Тьеррен, встретившись взглядом с Эффри, а сам мгновенно высвобождает из ножен меч и погружает в грудь убийцы, одновременно заливая горящую одежду и ковёр из волшебной палочки. Ишкартанец, несколько раз дёрнувшись, застывает на полу.

Эффри с ужасом обращает в мою сторону взгляд сияющих лиловых глаз, и на меня нисходит озарение: Эффри геомант!

«Только мальчики-уриски обладают магией камней. А значит, Эффри — мальчик».

Отыскав взглядом Спэрроу, я вижу, что она готова к бою: в руке зажат нож с рунами на лезвии, глаза устремлены на убийцу, а белое платье горничной забрызгано кровью.

Тьеррен вставляет меч в ножны и направляется к Спэрроу — девушка опускает нож.

— Спэрроу, — взволнованно спрашивает гарднериец, — ты ранена?

— Нет, со мной всё в порядке, — едва дыша, настаивает девушка, не сводя глаз с Эффри. — Эффри, — прилагая усилия, чтобы говорить спокойно, обращается она к испуганному малышу, — он умер. Всё кончилось. Мы живы.

Тьеррен стремительно оборачивается ко мне, сжимая в руке волшебную палочку.

— Эллорен, ты не ранена?

Не в силах выговорить ни слова, я растерянно качаю головой под бешеный стук сердца.

«Меня чуть не убили. Меня чуть не убили».

Линия огня обжигает меня изнутри.

Дракон вдруг резко поворачивается, будто почуяв моё магическое пламя. Молочно-белая морда рептилии вымазана кровью. Прищурив рубиновые глазки, он смотрит на меня, посылая в мою сторону длинный язык невидимого пламени, такого горячего, что я безотчётно ахаю — точно так же окутывало огнём мои линии пламя виверн, которым обжёг меня Айвен.

Голова дракона отдёргивается, будто от удара — он явно ошарашен. Не сводя с меня алых глаз-бусинок, он опускает голову и странно водит хвостом, будто по спирали. В сгущающемся воздухе пахнет опасностью.

— Нет, Раззор! — кричит Эффри и бросается ко мне.

Предугадав намерения дракона, я припадаю к полу, уходя с линии огня, а Эффри хватает летящего ко мне дракона за задние лапы.

Белая рептилия гневно вопит, повиснув в цепких пальцах мальчика, будто большой белый цыплёнок, которого несут на убой.

Дракон рычит и скалит острые зубы, однако Эффри искусно уворачивается от возможных укусов. Спэрроу и Эффри наперебой говорят что-то дракону на языке урисков, о чём-то просят, уговаривают крылатого малыша.

Белый дракон шипит, и мне слышится в его ответе поток ругательств.

— Прикажи ему прекратить, — настойчиво советует Тьеррен, обращаясь к Эффри и нацелив волшебную палочку на дракона.

Малыш устремляет на дракона неожиданно отстранённый, до предела пристальный взгляд — похоже, передо мной не просто мальчик из народа урисков, но и редчайший геомант, способный общаться с драконами силой мысли.

— Откуда у вас дракон? — указывая на рептилию дрожащим пальцем, интересуюсь я.

Все умолкают, и в тишине раздаётся лишь лязг зубов и шипение белой рептилии.

— Ты разговариваешь с ним, обмениваясь мыслями, правда? — уточняю я у Эффри.

Дракон-малютка испускает в мою сторону ещё один поток ругательств на непонятном языке.

— Что он говорит? — спрашиваю я готового расплакаться мальчика.

Дракон яростно пыхтит, его глаза сверкают, из пасти в мою сторону вырывается алый язык пламени. Я с тревогой оглядываюсь на часы — до церемонии, а значит, до встречи с Фогелем, осталось меньше часа.

— Эффри, пожалуйста, — настаиваю я. — Скажи мне, что он говорит?

Поколебавшись, малыш бросает взгляд на Спэрроу, но потом с тяжёлым вздохом отвечает:

— Раззор говорит, что чувствует твою силу и знает: ты Чёрная Ведьма. Ещё он говорит, что его о тебе предупредил лес. А драконы всегда заодно с лесом.

Я в отчаянии качаю головой. Приблизившись к белому дракону, я пытаюсь поймать его недобрый взгляд.

— Скажи своему дракону, что чёртов лес ошибается. Я всегда на стороне всех потомков племени виверн.

Эффри, Спэрроу и Тьеррен удивлённо оборачиваются — они явно не ожидали от меня такой горячности.

Эффри снова сосредоточенно вглядывается в драконьи глаза, а его молчаливый собеседник только шипит и плюётся пламенем.

Внезапно рептилия, резко дёрнувшись, вырывается из рук Эффри.

Мальчик встревоженно вскрикивает, а я отступаю, пытаясь уйти с траектории, по которой приближается ко мне белая крылатая молния.

Раззор с неожиданной силой врезается мне в грудь и сбивает с ног — с глухим стуком я падаю на пол, а белый малыш впивается острыми зубами мне в плечо.

Больно! Мои огненные магические линии безо всякой команды с моей стороны набрасываются на дракона изнутри, пока Эффри, Спэрроу и Тьеррен пытаются оттащить зубастое чудовище, разжимая его сильные челюсти. Наконец неутомимый дракон, покорившись, бессильно повисает в руках Эффри, а я приподнимаюсь на локтях.

В алых глазах по-прежнему полыхает пламя, но на этот раз глаза не презрительно прищурены, а широко раскрыты, как будто от удивления. Дракон потрясённо смотрит на меня, а потом испускает череду непонятных звуков, перемежающихся шипением. Он и разгневан, и сконфужен одновременно, если так вообще можно сказать о драконах.

Эффри переводит на меня потрясённый взгляд, одной рукой придерживая дракона за крылья. Пытаясь собраться с мыслями, я поднимаюсь с ковра.

— Раззор говорит, что ты связана с сыном виверн, — сообщает Эффри. — Уверяет, что по твоим магическим линиям бежит драконье пламя.

Прижав ладонь к укусу на плече, я грустно усмехаюсь. Всё ясно.

Айвен.

— Разве так бывает? — таращит глаза Спэрроу. Эффри и Тьеррен смотрят на меня в сильнейшем недоумении, а дракон, кажется, поражён больше всех.

— Во мне действительно живёт пламя виверн, — говорю я, и мой голос звучит глухо от нахлынувших воспоминаний об Айвене, о нашем пламенном, страстном поцелуе.

Тогда-то он и передал мне драконий огонь.

— Если ты меня убьёшь, — думая об Айвене, говорю я дракону, — то очень сильно пожалеешь.