Магия любви

Эмма возмущенно сверкнула глазами и собиралась ответить, судя по ее настроению, нечто в меру язвительное.

— Стоп! — Бейлфайр поднял руку, пресекая дальнейшие препирания. — С Малефисент пойду разговаривать я. Вы остаетесь здесь.

— Это почему? — запротестовала Колетт.

— Потому что я так сказал, — отрезал Бейлфайр. — Ждите здесь и никуда не лезьте. Иначе позову отца и отправлю вас по домам.

Колетт аж рот приоткрыла от такого коварства, но сказать на это было нечего. Она ясно видела, что Бэй способен исполнить свою угрозу, и тогда прощай приключение. Регина хмыкнула, согласно кивнув — она не горела желанием встречаться с бывшей подругой. Эмма же обиженно надулась, но спорить не пыталась — возвращение домой было последним, к чему она стремилась.

Удовлетворенно кивнув, Бейлфайр направился к замку. Колетт топнула от досады, буравя мрачным взглядом его спину, но пришлось смириться.

* * *

Подойдя к Запретной Крепости, Бейлфайр осторожно толкнул высокие черные ворота. На удивление они легко поддались. То ли Малефисент была настолько уверена в своей непобедимости, что не боялась появления врагов, то ли ей было просто все равно. Бейлфайр в последний раз оглянулся на оставшихся позади девочек, прежде чем зайти в замок. Немного тревожно оставлять без присмотра склонную к необдуманным порывам сестру, но он знал, что его угроза подействовала на Летти, и это ее сдержит. А вот на благоразумие Регины спокойно можно положиться. Как и на то, что она способна урезонить Эмму в случае чего.

Глубоко вздохнув, Бейлфайр шагнул внутрь и оказался в темном коридоре. Дверь за ним со скрипом закрылась. После яркого дневного света он чувствовал себя ослепшим — продвигаться вперед приходилось почти на ощупь. Но к тому времени, как Бейлфайр дошел до конца коридора, глаза привыкли достаточно, чтобы различать каменные стены и доспехи вдоль них.

Открыв еще одну дверь, он попал на этот раз в большой зал с высокими сводчатыми потолками, почти без окон, и оттого лишь слегка посветлее коридора. Темные, практически черные стены, выложенный грубыми каменными плитами пол. Единственным ярким пятном в зале был горящий камин, перед которым стояло кресло с высокой спинкой. В этом кресле сидела женщина неопределенного возраста (лицо ее было молодо и красиво, но в выражении глаз было нечто, не позволявшее считать ее юной) с копной светлых кудрей, одетая в видавший виды не то халат, не то домашнее платье.

— Гость? — насмешливо протянула она, даже не пошевелившись. — Какая неожиданность. Кто ты и что тебе здесь нужно?

Бейлфайр постарался придать себе уверенный вид, хотя уверенности вовсе не чувствовал.

— Приветствую, Малефисент, — он почтительно поклонился. — Меня зовут Бейлфайр, и я пришел помочь.

— Помочь? — усмехнулась она и вдруг неуловимым движением оказалась рядом; Бейлфайр вздрогнул от неожиданности, вызвав еще одну усмешку. — Хочешь убить принцессу Шиповничек и вернуть мне короля Филиппа?

Бейлфайр недоуменно моргнул и мотнул головой.

— Нет. Я хочу вернуть вашего ребенка.

Малефисент отшатнулась, уставившись на него расширившимися глазами. В них полыхнуло нечто такое, что заставило Бейлфайра поежиться, с трудом подавив желание убежать подальше.

— Что ты знаешь об этом, мальчик? — прошипела она. — Кто ты, черт возьми, такой?

— Я знаю, что Белоснежка и Прекрасный похитили у вас яйцо. Они думали, что внутри дракон, а не ребенок. Это их не оправдывает, да. Но они собирались вернуть яйцо, они не знали, что так получится. И сразу же раскаялись в своем необдуманном поступке.

— Раскаялись? — рявкнула Малефисент, глаза ее опасно прищурились. — Да пропади оно пропадом их раскаяние! Оно не воскресит моего ребенка! — внезапно она поникла и едва слышно добавила: — Я ведь даже не знаю, кто у меня родился — сын или дочь.

— Постойте. Воскресит? Почему вы думаете, что ребенок умер?

Малефисент пренебрежительно фыркнула:

— Не вижу причин отчитываться перед тобой. Еще раз спрашиваю: ты кто такой?

Бейлфайр слегка улыбнулся:

— Я сын Румпельштильцхена.

Малефисент округлила глаза и вдруг расхохоталась:

— Вот это сюрприз так сюрприз! А не боишься стать заложником? — она мягкими кошачьими шагами обошла вокруг него. — Румпель мне ведь тоже много чего должен.

— Вы этого не сделаете, — твердо возразил Бейлфайр.

— Почему это? — искренне удивилась Малефисент.

— Потому что я — ваш единственный шанс вернуть своего ребенка.

— Даже Темный не может вернуть к жизни умерших, — мрачно произнесла она и продолжила тихим угрожающим тоном: — Ты думаешь, я не пыталась найти свое дитя? Да я заглянула в каждую щель — и все было напрасно. Пока… пока не убедилась, что его нет в этом мире.

Малефисент резко отвернулась, но через секунду снова посмотрела на него — холодным безразличным взглядом.

— В этом мире, — с нажимом произнес Бейлфайр. — В том-то и дело, что дитя оказалось в другом мире. Потому вы и не смогли его найти.

Малефисент долго молча смотрела на него в упор. Бейлфайр начал нервничать. А вдруг не поверит? Или не захочет поверить, потому что жажда мести окажется сильнее? Из ее слов следовало, что насолить его отцу доставило бы ей большое удовольствие.

— Ладно, — Малефисент с видимым равнодушием опустилась обратно в кресло. — Я тебя слушаю.

Но в ее глазах зажглась робкая надежда. Бейлфайр с облегчением перевел дыхание, постаравшись сделать так, чтобы это было не слишком очевидно, и начал излагать их план. Когда он замолчал, Малефисент долго не реагировала, о чем-то размышляя. Наконец, она посмотрела прямо Бейлфайру в глаза и ехидно произнесла:

— Положим, я соглашусь. Мне только одно непонятно. Юная принцесса мучится угрызениями совести и стремится искупить вину родителей. А тебе в этом какая выгода?

Бейлфайр пожал плечами:

— Я просто помогаю другу.

Малефисент скептично хмыкнула:

— Ты точно сын Румпельштильцхена?

Бейлфайр изобразил улыбку «Я оценил ваш сарказм» и тут же предложил:

— В качестве доказательства моей доброй воли. Я знаю заклинание, которое покажет, что случилось с вашим ребенком. Мне нужно только что-нибудь связанное с ним.

Малефисент одарила его заинтересованным взглядом и, наконец, кивнула.

— Погремушка пойдет?

— Вполне.

Малефисент подняла руку ладонью вверх, и в ней материализовался полупрозрачный фиолетовый шарик в серебряной оправе, сделанной в виде драконьей лапы. Бейлфайр порадовался своему исключительному везению. На это заклинание он однажды наткнулся в одной из папиных книг по магии, и тогда еще подумал, что оно может пригодиться — мало ли о чьей судьбе понадобится узнать, — и на всякий случай выучил его. А теперь очень кстати вспомнил. Собственно, заклинание использовало остаточную память предмета и могло показать только первое, что случилось с человеком после разлучения его с предметом. То есть в их случае — события восемнадцатилетней давности. Но и то хлеб.

Бейлфайр провел ладонью над погремушкой, и… ничего не произошло. Малефисент разочарованно поникла, а Бэй озадаченно нахмурился. Он был уверен, что ребенок жив. Разве что… дитя находилось в другом мире, а если это еще мир без магии, магической связи сложно проникнуть следом. Нужно нечто более сильное.

— А нет ли чего-то, что касалось ребенка? — осторожно спросил он.

Малефисент гневно сверкнула глазами, похоже, собираясь высказать ему все, что думает о самоуверенных юнцах, растравливающих ее рану, но почему-то передумала. Ее лицо прояснилось, и в следующее мгновение на ее ладони появился кусочек скорлупы.

— Это скорлупа от его яйца, — пояснила она. — Я… впрочем, неважно. Главное, что она связана с моим ребенком. В том числе и магически.

— Прекрасно, — Бейлфайр кивнул, аккуратно взял у нее скорлупу и провел над ней ладонью, активируя магический след.

На этот раз заклинание сработало: на поверхности заклубился дым, а когда он рассеялся, появилась картинка.

Женщина протягивала младенца молодому человеку.

— Как вы назовете ее?

— Лилит. Я назову ее Лили.

Изображение пропало, но Малефисент еще некоторое время не отрывала от скорлупы потрясенно-счастливого взгляда.

— Дочь, — едва слышно произнесла она. — У меня дочь. И она жива.

Когда она вскинула голову и посмотрела на Бейлфайра, ее лицо было уже спокойно и холодно.

— Давай свой артефакт.

Бейлфайр улыбнулся.

— Он снаружи — остался с девочками.

Малефисент резко кивнула, взмахнула рукой, преображая свою потрепанную хламиду в элегантное черное платье, и направилась к дверям, не потрудившись проверить, следует ли он за ней.

* * *

Колетт казалось, что прошла вечность, а Бэй все не возвращался.

— Может, ему нужна помощь? Может, его надо уже спасать? — вопросила она, ни к кому конкретно не обращаясь.

— Успокойся и не мельтеши, — ответила Регина. — Он не так давно ушел, чтобы бить тревогу.

Она расстелила на земле плащ и спокойно сидела на нем, в то время как Колетт ходила из стороны в сторону, а Эмма то садилась рядом с Региной, то вскакивала и подбегала к лошадям.

— Легко тебе говорить! — вспыхнула Колетт. — Это не твой брат там наедине с драконом!

— Летти! — укоризненно воскликнула Эмма.

Регина слегка побледнела и демонстративно отвернулась. Колетт тут же устыдилась своих слов.

— Прости, я не хотела, — она опустилась рядом с Региной, пытаясь заглянуть ей в лицо.

Та покачала головой и слабо улыбнулась.

— Я прекрасно тебя понимаю. Но от того, что ты будешь дергаться, ничего не изменится. А, кроме того, Бейлфайр — взрослый мальчик и способен позаботиться о себе.

Колетт кивнула, протяжно вздохнув. Она начала понимать папу и Бэя, постоянно трясущихся над ней.

И вот ворота крепости открылись, и вышел Бэй в сопровождении величественной светловолосой женщины. Приблизившись к ним, она скользнула недоброжелательным взглядом по Эмме, равнодушным — по Колетт, и тут ее взгляд упал на Регину. Малефисент замерла, уставившись на нее расширившимися глазами.

— Регина? — недоверчиво спросила она.

Кажется, она засомневалась в своем здравом рассудке. Регина нервно усмехнулась:

— Малефисент.

— Я думала, ты умерла. И почему ты выглядишь такой юной?

— Долгая история. А у нас сейчас есть более важные дела.

Малефисент посверлила ее настороженным взглядом и кивнула. Колетт чувствовала, как в ней бушуют возрожденная надежда и нетерпеливая жажда. Пока они общались, Бейлфайр достал из сумки, привязанной к седлу, магический глобус. Малефисент уже протянула руку, чтобы уколоть палец о шпиль, но остановилась.

— Я пойду с вами, — решительно заявила она. — Это моя дочь, и я имею право участвовать в ее поисках.

Колетт переглянулась с Эммой. Это уже что-то новенькое: когда они успели узнать, что ребенок — девочка?

Бейлфайр покачал головой и спокойно ответил:

— Имеете. Но лучше не надо. Мы не знаем, как жила Лили. Может, она считает приемных родителей родными. Скорее всего, она и не подозревает о волшебном мире. Кто знает, как она отреагирует на такие новости?