От ненависти до... любви?

Глава тридцать вторая

Ему всё-таки удалось сломать меня. Он не смог этого сделать, унизив меня как свою жену. Не смог, когда пытал меня, вкладывая в пытки всю ненависть к магглорождённым волшебникам. Не смог, когда надругался надо мной как над женщиной. А сломать меня оказалось так просто. Для этого и нужно-то было, чтобы я влюбилась в него, а он оттолкнул меня. И мог ли он, произнося убивающее проклятье на нашей свадьбе, предположить, что всё окажется так просто? Могла ли это предположить я?

Я не погрузилась в равнодушие, как это было после измены Рона или насилия Люциуса. Я не плакала, забиваясь в какой-нибудь уголок, где меня никто не нашёл бы. Я как будто рассыпалась на мелкие кусочки. И собрать из них меня прежнюю не получалось, как я ни старалась.

Я стала другой. Нет, ритм моей жизни не изменился. Я так же занималась детьми и домом, встречалась с друзьями, бывала в обществе. И если в отношениях с детьми и друзьями мне как-то удалось создать видимость того, что всё в порядке, то в отношениях с мужем переменилось всё.

Люциус стал мне безразличен. Совершенно. Мне было всё равно, чем он занимается, что думает, что чувствует. В обществе я вела себя с ним по-прежнему уважительно. Но дома — нет. Я могла язвительно ответить ему, не щадя его чувства, и мне было всё равно, что после этого он мог сделать со мной. Конечно же, конфликты я не инициировала и поддерживала иллюзию того, что между нами всё хорошо. Но я больше не боялась его. Я его просто не замечала. Смотрела так же, как в своё время Драко — как будто сквозь него.

Кажется, об этом я не рассказывала. Когда Драко узнал о том, как Люциус повёл себя со мной после родов, он попытался поговорить с отцом. Об этом поведала мне Астория. Сказать, о чём Драко говорил с Люциусом, она не могла, но догадаться было не сложно. Очевидно, разговор успехом не увенчался, потому что, как сказала Астория, она никогда не видела своего мужа таким взбешённым (она употребила именно это слово), как тогда, когда Драко выскочил из кабинета отца. Но после того случая Драко избегал смотреть на Люциуса. Вёл он себя с ним по-прежнему почтительно, но лишний раз не смотрел на него. А если необходимость посмотреть всё же возникала, смотрел как будто сквозь него. Перестал он это делать только тогда, когда в имении поселилась Мелисса. По-видимому, тот поступок Люциуса примирил его с отцом так же, как и меня.

Но в этот раз я не могла даже представить, что должно было произойти, чтобы я захотела наладить отношения с мужем. Его поведение изменилось — он стал внимательным и заботливым мужем и даже в постели, вопреки своему обычному поведению, чаще проявлял нежность. Только... мне всё это было безразлично. Я не отталкивала его, нет. Просто той меня, которая с радостью откликнулась бы ему, уже не было. Не уйди он тогда, когда я призналась ему, всё было бы по-другому. Но он ушёл. А я... Я разбилась. И хотя его забота и внимание, которые он стал проявлять позже, и оказались тем средством, которым я смогла скрепить себя, собирая по кусочкам, всё же это была уже не я. Вы ведь знаете это выражение, что как бы искусно не склеили разбитую вещь, трещины на ней всё равно останутся. Так и я. Я склеила себя, но трещины всё равно остались. И заставить их исчезнуть могло только волшебство.

Так прошёл год. И неизвестно, что было бы со мной и Люциусом, если бы однажды вечером ко мне не зашла моя сестра.

* * *

Новость, что Мелисса встречается с Майклом Линделлом, принёс Драко. Ему это было крайне неприятно, и Драко даже не стал скрывать этого.

— А тебя, Грейнджер, я вообще не понимаю, — возмущался он за ужином. — Из-за него Мелисса едва не лишилась волшебной палочки, а ты так спокойно относишься к тому, что они стали парой.

— Это было три года назад, Драко, — ответила я. — Они выросли. Спроси Гарри, его родители тоже не могли терпеть друг друга большую часть учёбы. Однако потом поженились. Да и наша дружба с Гарри и Роном началась с того, что они обидели меня.

— Твои примеры ни коим образом не гарантируют, что Линделл не обидит Мелиссу.

— Если помнится, моя жена и ты все годы учёбы были врагами, — закончил наш спор Люциус, — однако сейчас за её сестру ты переживаешь больше, чем за свою собственную.

Драко кинул на него взгляд, ясно говоривший, кто был виновен в нашей вражде, но вслух этого сказать не осмелился.

И вот во время пасхальных каникул в последний год учёбы Мелисса зашла ко мне в комнату — мои бывшие покои теперь превратились в мою личную гостиную, где я могла принимать гостей. Сюда, в отличие от комнат Люциуса, члены семьи могли попасть.

— Гермиона, — сказала Мелисса, сев на диван. Поступив в Хогвартс, она стала называть меня полным именем, которое не могла выговорить, когда была маленькой и только училась говорить, и потому называла Мионой. — Майкл предложил мне выйти за него замуж, и я согласилась.

— Поздравляю, — ответила я, закрывая книгу, которую читала, и откладывая её в сторону. — Только, надеюсь, ваши матримониальные намерения не скажутся на экзаменах? Всё-таки последний год. Вы собираетесь пожениться сразу после сдачи ТРИТОНов?

— Нет, — ответила она, и я вопросительно взглянула на неё. — Не после ТРИТОНов. Через три года.

— Решили проверить свои чувства? — слегка удивившись, спросила я.

— Не мы, — ответила Мелисса. — Это условие мистера Малфоя.

Я посмотрела на неё с изумлением.

— Я сегодня зашла к нему и попросила, чтобы он повёл меня под венец, — пояснила она и тихо добавила: — Вместо папы.

Предложение заменить родителей жениха и невесты на свадьбе всегда считалось знаком особой чести, оказывемой человеку, и в маггловском, и в магическом мире. Но чтобы на это согласился Люциус?

— Он согласился, — как будто услышав мои мысли, сказала сестра. — Только при одном условии, вернее, при двух.

— Меня не удивляет, что он выдвинул условия, — покачала я головой. — Скорее, то, что он вообще согласился. Как ты его уговорила?

— Ну, вообще-то, я не уговаривала, — ответила Мелисса. — Сначала он в самом деле спросил, почему я не попросила об этом Драко. Я ответила, что люблю Драко как старшего брата, и если мистер Малфой откажется, то я попрошу его. И сказала, что без мистера Малфоя ничего не было бы — ни моего поступления в Хогвартс, ни моего знакомства с Майклом.

— И что он сказал? — поторопила я её. Неожиданно для меня самой мне захотелось узнать, как подействовали на Люциуса эти слова.

— Спросил, сколько времени мне понадобилось, чтобы прийти к такому выводу. А я ответила, что знала это всегда. Помнишь, в тот день, когда выяснилось, что я тоже волшебница, я перед сном спросила тебя, почему он не рассказал об этом раньше? Ты мне ещё ответила, что я не знаю, через что ему пришлось переступить? — Я кивнула, и Мелисса продолжила: — Я сказала ему об этом, и ещё о том, что когда начала учиться в школе, я поняла это. Он немного подумал и согласился. При условии, что мы подождём три года. Проверим свои чувства.

— А второе условие? — немного помолчав, спросила я.

Мелисса покраснела.

— Это самое странное. Я чувствовала, что первое условие не единственное, и спросила его. Он сказал, что хотел передать мне его через тебя, но раз я сама об этом заговорила... В первую брачную ночь я должна быть девственницей, — на одном дыхании смущённо выпалила она и спросила: — Ты можешь мне объяснить, почему?

Я покачала головой:

— Нет. Думаю, раз ты предлагаешь ему заменить на свадьбе отца, каждому отцу было бы приятно вести к алтарю невинную девушку. Но точно я не знаю. Я спрошу у него, — пообещала я и добавила: — Надеюсь, выдержки вам с Майклом хватит.

Я ещё помнила, как в её возрасте хотела быть с Роном.

— Хватит, — улыбнулась Мелисса. — Мистер Малфой посоветовал мне учиться проявлять сдержанность, и с тех пор я старалась следовать его совету.

— Он посоветовал тебе учиться проявлять сдержанность? — потрясённо спросила я. — Когда?

В тот вечер я наконец-то узнала, что произошло между Мелиссой и Майклом на третьем курсе.

* * *

Линделл был сыном мракоборца, погибшего незадолго до окончания войны. Собственно говоря, отца своего он не помнил. Однако, как говорится, с молоком матери впитал ненависть ко всему, что было связано с Волдемортом. В том числе и к Пожирателям смерти, двое из которых носили фамилию Малфой. Но всё же он понимал, что до Люциуса ему не добраться, а конфликтовать с Драко — нерационально. Мелисса, хоть и носившая ту же фамилию, что и подруга Гарри Поттера, всё же была для него в первую очередь родственницей ненавистных пожирателей. Именно поэтому она стала мишенью, на которой он вымещал всю свою обиду и злость.

Прожившая несколько лет в волшебном мире, но всё же понимавшая, что в конце концов ей придётся покинуть его, Мелисса не стремилась узнать о нём больше, чем я ей позволяла. Когда же стало известно, что ей этот мир покидать не придётся, было уже поздно — до начала учёбы в Хогвартсе оставалось всего несколько недель, и в первую очередь мы с Драко старались объяснить ей то, что известно было любому ребёнку из магической семьи с рождения. Поэтому в школу она отправилась, совершенно не зная ничего ни о Гарри Поттере, ни о Волдеморте, ни о том, кем являлась её старшая сестра в волшебном мире, ни о Пожирателях смерти, ни о том, что её любимый Драко и его отец были ими.

По всей вероятности, узнав об этом, она была потрясена — однако никогда она не говорила на эту тему ни со мной, ни с Драко. Более того, она никогда не скрывала, что привязана к своему родственнику Драко Малфою. На какое-то время это даже стало причиной отчуждения между нею и её факультетом. Однако она училась также хорошо, как я, всегда старалась помочь тому, кто обращался к ней за помощью и во всём, что не касалось Малфоев, была истинной гриффиндоркой — поэтому то, что она была родственницей Малфоев, довольно быстро забыли. Помнили лишь о том, что она являлась младшей сестрой героини войны.

Исключением был только Майкл Линделл. Он не упускал возможности лишний раз напомнить, что её сестра вышла замуж за пожирателя смерти, на что Мелисса с достоинством отвечала, что, несмотря на его прошлое, Люциус Малфой является членом её семьи. А семью, как известно, не выбирают. Терпение Мелиссы лопнуло, когда к очередному выпаду Линделл добавил, что я продалась Малфоям. К этому времени моя сестра знала достаточно о том, при каких условиях был заключён наш брак. Однако всё же в тот раз она сумела сдержать себя, пригрозив однокурснику наслать на него проклятье, если он ещё хоть раз посмеет высказать подобную мысль. И выполнила обещание, когда он не внял её совету.

Не знаю наверняка, но, как мне кажется, именно то, что Мелисса защищала его и Драко, тронуло Люциуса. Он в самом деле превыше всего ставит интересы семьи и ради тех, кого любит, готов многое вытерпеть. И Мелисса, чтобы не предать тех, кто был её семьёй, вытерпела и неприязнь факультета, и нападки Майкла. В этом они с Люциусом были похожи. Отозвав её в сторону после того визита к директору, он посоветовал ей вести себя более сдержанно: если Мелисса считает себя членом его семьи, то нужно учиться проявлять выдержку, потому что это всегда было сильной стороной Малфоев. И с того дня Мелисса бояться его перестала.