От ненависти до... любви?

Глава двадцать шестая

Тишина, воцарившаяся после слов Люциуса, была осязаемой. Драко, Астория и Мелисса в недоумении посмотрели на него. Даже дети, которых с недавних пор стали сажать за общий стол, притихли, видимо, чувствуя, что произошло что-то очень важное. Я боялась посмотреть на мужа. Первое, что я испытала, услышав его слова — страх. Страх и уверенность, что я снова ошиблась. Ведь каждый раз, когда я начинала верить, что между нами может быть всё хорошо, он наносил мне удар, который был тем сильнее, чем больше была моя вера. А прошедшая ночь была настолько незабываемой, что я даже не удивилась, что он так жестоко подшутил надо мной. Однако в следующую секунду я поняла, что, несмотря на своё отношение ко мне, Люциус вряд ли стал бы шутить так в присутствии Мелиссы и Драко. Нерешительно посмотрев на мужа, я не смогла отвести взор. Отклонившись на спинку стула, он смотрел мне прямо в глаза. Ни тени насмешки не было в его взгляде. Я подозвала к себе сестру, и только когда Мелисса подошла, оторвала взгляд от Люциуса.

Достав свою палочку, я вложила её в руку сестры и, показав движение, велела произнести «Lumus». Когда Мелисса послушно выполнила мои указания, на кончике палочки вспыхнул и погас слабый огонёк. Я глубоко вздохнула, всё ещё не веря. Забрав палочку, я легонько подтолкнула сестру к её месту за столом и снова посмотрела на мужа. Сделав едва заметное движение головой, как будто спрашивая: «Убедилась?», он приступил к еде.

Завтрак прошёл в молчании. И только когда Люциус встал из-за стола и вышел, Драко негромко спросил:

— Как это возможно, Грейнджер? Директор не стала бы скрывать это от нас.

Рядом со мной оказалась Мелисса:

— Миона, это правда означает, что я тоже... волшебница? — почти беззвучно спросила она.

Но я слышала их как будто сквозь толщу воды. В моей голове крутились одни «почему»: почему Минерва ничего не сказала, если знала об этом, почему магия Мелиссы до сих пор не проявлялась, почему Люциус об этом знает? Как я ни старалась, подходящего объяснения найти не могла. Резко встав из-за стола, я почти выбежала из столовой.

* * *

Люциус стоял возле окна в кабинете. Когда я вошла, он слегка повернул голову в мою сторону.

— Объясни мне, — попросила я. Я не чувствовала ни гнева, ни возмущения. Я хотела просто понять. — Минерва не стала бы скрывать, если бы на свитке в Хогвартсе появилось имя Мелиссы. А всем будущим первокурсникам письма уже разосланы, я знаю. После войны свиток начали прочитывать раньше, и письма рассылать — тоже. Если бы там было имя Мелиссы...

— Его там нет, — прервал меня Люциус, и я изумлённо посмотрела на него. Он говорил так уверенно! — Расскажи, что ты знаешь о том, как в Хогвартсе узнают, кому нужно послать приглашение, — попросил он, поворачиваясь.

— Волшебное перо записывает на свиток пергамента каждого волшебника, родившегося в Британии, — начала отвечать я. — Ежегодно свиток прочитывают и тем, кому исполняется одиннадцать лет, рассылают пригласительные письма...

Заметив, как дёрнулся уголок его рта, я поняла, что ответ нужно искать в том, что я сказала раньше. Прокрутив в голове несколько раз свои фразы, я поражённо застыла.

— В Британии. Родившиеся в Британии. Мелисса родилась в Австралии, — выдохнула я, поднимая глаза на мужа. Подтвердив лёгким кивком мою догадку, Люциус снова отвернулся к окну.

— Ты знал? — всё ещё не веря, спросила я. — Ты с самого начала знал?

— Не знал, — поправил он меня. — Догадывался.

— И когда узнал точно? — спросила я.

— Когда произошло нападение на Малфой-мэнор.

— Заклинание, попавшее в Мелиссу? — перебрав в памяти всё, что произошло тогда, высказала я свою догадку. — Что в нём было особенного?

— Это заклинание должно постепенно лишать волшебника магии. На маггла оно бы подействовало как убивающее, — ответил Люциус.

Несколько минут прошло в молчании.

— Значит, при рождении Мелисса была записана не в Хогвартсе, а в австралийской школе волшебства, да? — спросила я. Название школы я, как ни старалась, быстро вспомнить не могла. Впрочем, оно вообще было трудно для произношения, поскольку звучало на языке местных аборигенов.

— Верно, — ответил Люциус. Затем добавил: — Возьми письмо на столе.

На столе лежало то самое письмо, которое я видела в руках Люциуса ночью — пергамент был особенного светло-сиреневого цвета. Цветной пергамент в Британии не использовался, поэтому ошибиться я не могла. Я быстро пробежала его глазами. Это было официальное письмо, в котором говорилось, что в свитке австралийской школы волшебства среди детей, которым будет предложено место ученика в две тысячи девятом году, значится имя Мелиссы Уилкинс, родившейся восьмого мая одна тысяча девятьсот девяносто восьмого года.

— Письмо написано три месяца назад, — увидев дату, прошептала я. — Почему ты мне об этом ничего не сказал?

Люциус шумно вздохнул и, сжав зубы, упрямо вскинул подбородок. Но ещё до того, как я увидела это, я кинулась к нему и, обняв его за талию, прижалась щекой к его спине.

— Прости, прости меня, — прошептала я. — Неважно, почему. Важно лишь то, что ты об этом сказал. Спасибо.

Он не повернулся и не обнял меня в ответ. Но и не оттолкнул.

— Я могу взять это письмо? — спросила я, отпуская мужа и отходя к столу.

Повернувшись, он ответил:

— Разумеется.

Бросив на Люциуса ещё один благодарный взгляд, я вышла, обеими руками прижимая к груди письмо, как будто это была величайшая драгоценность. Хотя тогда оно так и было.

* * *

Когда я вошла в гостиную, Мелисса сидела на диване, прижавшись к плечу Драко. При моём появлении она встала и подошла, вопросительно глядя на меня. Вместо ответа я притянула её к себе и, не сдерживаясь, заплакала, уткнувшись в её волосы. Подошедшему Малфою я молча протянула письмо, и они с Асторией быстро прочитали его.

— При чём тут Уилкинс? — не понимая, спросил Драко.

— Когда родители жили в Австралии, их звали Моника и Венделл Уилкинсы, — ответила я, вытирая глаза.

— Мамочка, почему ты плачешь? — спросила меня Оливия. Она всегда была более бойкой, чем Николас.

— От радости, мои хорошие. От большой радости, — сказала я, опускаясь перед детьми и обнимая их. Хоть они и были разными по характеру, но всегда старались находиться рядом.

— Грейнджер, в таком случае нужно как можно быстрее всё уладить. Случай небывалый, сама понимаешь, — оторвал меня от детей Малфой.

— Ты прав, — вставая, ответила я.

— Я увижу волшебный мир? — спросила Мелисса, и её глаза засияли.

— Не сейчас, принцесса, — ответил ей Драко. — Как только мы уладим все формальности, мы обязательно отправимся в Косой переулок, чтобы купить всё для школы. Но пока министерство не отменит запрет, покидать имение ты не можешь.

Всё поняв, Мелисса кивнула.

— А волшебные книги я читать могу? — спросила она. — Здесь такая огромная библиотека.

— Грейнджер, одним словом, — высказал вслух мысли всех присутствующих Драко.

— Пойдём, я покажу тебе, с чего лучше начать, — позвала её Астория. — Пока Драко и Гермиона займутся делами.

— Министерство или Хогвартс? — вопросительно посмотрел на меня Драко. — Или вперёд твои дружки? Решай, Грейнджер.

— Хогвартс, — ответила я. — Но сначала я сообщу обо всём Гарри. Он может организовать встречу с Кингсли.

Связавшись по каминной сети с домом Поттеров, я вкратце объяснила, что случилось, попросила сообщить обо всём Рону, пообещала зайти к ним вечером и попросила связаться с министром, чтобы узнать, что нам нужно сейчас делать.

* * *

— Это просто невероятно, — сказала Минерва, выслушав нас с Драко. — Такого никогда не было. Безусловно, Мелисса будет принята в Хогвартс, раз она тоже волшебница. И хотя школа всегда была независима от министерства, боюсь, в этот раз сначала потребуется уладить все проблемы с министерством.

— Мы это понимаем, директор, — ответил Драко. — Но решили всё-таки сначала переговорить с вами. Раз со школой проблем не будет, то с министерством мы как-нибудь всё решим. Разрешите откланяться, профессор МакГонагалл.

— Драко, — остановила его директриса. — Я хотела поговорить об этом позже, но раз вы зашли, то не уделите мне немного времени? Это касается заказа ингредиентов на следующий год. — Драко кивнул, и она сказала мне: — Гермиона, ты побудешь пока в моём кабинете? Мы ненадолго.

Оставшись одна, я осмотрелась. Как же давно я здесь не была! И как же соскучилась по школе!

Моё внимание привлекло движение у стола директора, и я увидела, как на портрете, висевшем над ним, появился профессор Дамблдор.

— Миссис Малфой, — садясь в нарисованное кресло, с улыбкой сказал он, — рад вас видеть. Как ваши дела?

— Я тоже рада вас видеть, профессор, — искренне ответила я. — До сих пор не могу привыкнуть к новой фамилии.

— И как складываются у вас отношения с мужем, Гермиона? — спросил Дамблдор. — Что-нибудь прояснилось с целью вашего брака? Если не хотите, не отвечайте. Но, возможно, вам хочется сказать что-то, чего не скажешь живому человеку.

Немного помолчав, я ответила:

— Даже не знаю, что сказать, профессор. Честно говоря, я уже перестала задаваться вопросом, зачем нужен наш брак. Давно устала делать это и не находить ответа, поэтому просто живу. Занимаюсь детьми и сестрой, встречаюсь с друзьями. А Люциус... Я всё пытаюсь понять его и не могу. Ведь я знаю, что он не изменился. Совсем не изменился. И, тем не менее, он совершает поступки, которых от него никто никогда не ожидал. Поступки, которых он никогда не совершил бы из-за своего мировоззрения. Открыть дверь в волшебный мир магглорождённой волшебнице — кто бы мог подумать, что он способен на такое? Это же противоречит всему, во что он верит! — Я посмотрела на портрет, сама не зная, что хотела услышать.

— Наверное, всё же предположения, почему он делает это, у вас есть? — спросил меня Дамблдор.

— Только одно, — покачала я головой. — Магия нашего брака. Мелисса — член его семьи, и если бы он не сделал этого, одна из брачных клятв была бы нарушена. Могу предположить, — после небольшой паузы добавила я, — что в какой-то мере он руководствовался и своими представлениями о долге перед семьёй. Но это настолько невероятно, что я боюсь даже хоть немного поверить в это. — Я снова посмотрела на Дамблдора.

— Вы достаточно умны, Гермиона, чтобы не верить, что убеждения вашего мужа могут измениться, и достаточно разумны, чтобы принимать его таким, какой он есть. Если вас интересует моё мнение, то, на мой взгляд, вы на верном пути к достижению цели, ради которой заключался ваш брак, — сказал он.

— И в чём она? — с надеждой спросила я.

— Увы, этого я вам сказать не могу. — Я сникла, и он добавил: — Потому что не знаю. Мои слова — это, скорее, результат моих размышлений и ощущений. Но вот что я хотел бы сказать вам, Гермиона, если, конечно, вас интересуют рассуждения портрета...

— Рассуждения вашего портрета, профессор, интересуют, безусловно, — ответила я.

— Так вот, Гермиона, я хочу вам сказать, что всё то, что движет поступками вашими и вашего мужа сейчас — в какой-то мере следствие не только ваших решений, но и магии вашего брака. Магия помогает вам поступать так, чтобы вы смогли достичь поставленной перед вами задачи. Но когда эта задача будет решена — предполагаю, что вы об этом узнаете, не так ли? — спросил он.