От ненависти до... любви?

— Почему так долго? Я думала, что ты мог бы всё это узнать намного быстрее.

Люциус даже засмеялся:

— Милая, я, конечно, понимаю, что возможности Малфоев огромны, но действовать напористо в чужой стране как-то неразумно, не находишь?

Смутившись, я опустила голову ему на плечо, но после недолгого молчания снова посмотрела на него:

— Скажи, как ты думаешь, почему способности у Мелиссы не проявлялись? Конечно, родителям не нравилось, что я волшебница, но не думаю, что они стали бы скрывать от меня, если бы заметили, что и она тоже.

— Твоим родителям не нравилось, что ты волшебница? — недоверчиво переспросил Люциус. — Не сказал бы я, что они были недовольны, когда я видел их во «Флориш и Блоттс» перед твоим вторым курсом.

— Скорее, это было не недовольство, а непонимание. Непонимание волшебного мира. И проявилось оно, когда я закончила четвёртый курс. Они как будто чувствовали, что в нашем мире происходит что-то страшное, — прошептала я, кладя голову ему на плечо и теснее прижимаясь к нему. — Так почему? — спросила я, возвращаясь к вопросу о способностях Мелиссы.

— Ты считаешь, что я знаю ответ на этот вопрос? — усмехнулся он.

— Нет, не считаю, — сказала я. — Поэтому и спрашиваю, как ты думаешь, почему?

Немного помолчав, он ответил:

— У меня есть два предположения. Первое — это следствие того, что твоя сестра родилась в Австралии, возможно, каким-то образом магия тех мест оказала на неё влияние.

— А второе?

— А второе... — после небольшой паузы продолжил Люциус. — Иногда мне кажется, что всё в нашей жизни действительно предопределено, и магия девочки словно копилась внутри неё, чтобы потом она сумела выжить после того заклинания. Уже поздно, давай спать, — неожиданно резко закончил он.

Я устроилась поудобнее на его плече и послушно закрыла глаза.

— Люциус, — позвала я его через некоторое время.

— Что? — отозвался он. Сам он, видимо, спать даже не собирался.

— Скажи, а то заклинание... Кстати, когда ты его создал?

— Давно. Вскоре после того, как закончил Хогвартс.

— Так вот, это заклинание... Ведь оно не было распространено среди пожирателей. Если бы его использовали, возможно, всё было бы иначе. Ты его создал, но о нём не знали. Почему? Люциус, — позвала я его снова, не услышав ответа.

— Потому что понял, что однажды оно может быть использовано против меня или моей семьи, — неохотно ответил он.

— Тогда как же Крэбб?

— Крэбб был единственным, кто знал о нём. Но я его предупредил, что если оно когда-либо где-либо используется, и ему, и его семье несдобровать. Со временем, мне кажется, он и сам понял всю опасность этого заклинания. Но вспомнил о нём, когда захотел отомстить мне.

— Подожди, — поражённо перебила его я, садясь на кровати. Откровения сегодняшнего вечера были так новы для меня, что я не успевала их усваивать. — Ты сказал, что ты понял, что заклинание может быть использовано против тебя. То есть ты ещё тогда знал, что Волдеморт будет стремиться к единоличной власти?

— Да, — каким-то чужим голосом отозвался Люциус.

— Тогда почему... Почему ты поддерживал его? Столько времени?

Наступившая пауза длилась довольно долго. Наконец, он ответил:

— Во-первых, время было такое, что нужно было делать выбор, на чьей стороне находиться. А во-вторых, я, как и он, считал, что грязнокровкам не место в волшебном обществе.

— И сейчас так считаешь? — стараясь, чтобы голос звучал ровно, спросила я.

— Да, — ответил Люциус.

Я не выдала своего разочарования. В конце концов, он имел право так считать. Я уже сказала ему утром — это не имело значения. Имело значение лишь то, что он, вопреки всем своим убеждениям, поступил благородно. Сглотнув комок в горле, я легла, положив голову ему на плечо.

Я до сих пор не уверена в этом, но когда я почти уже заснула, мне показалось, что он сцепил руки за моей спиной и чуть крепче прижал меня к себе.