Загадка тауматургии

— Хорошо, — с облегчением выдохнул Луи и повернул к выходу.

— Книга, — осторожно произнес парень, ожидая еще одного вскрика. Но мужчина лишь повернул голову.

— У матраса. Могу оставить свет, — поставил он лампу на пол, где стоял.

— Сколько?

— Двадцать пять. Можешь заплатить позже.

— Спасибо, — опустил парень взгляд. — И...

— Да?

— Ты продаешь трости?

Сэмюэль покинул «Всякую всячину» еще до рассвета. В желтом смоге ночного графства по тротуару неловко стучала обтесанная палка. У парня язык не поворачивался назвать это тростью. Гладкая рукоятка изгибалась в ладони, подобно червю. При взгляде на нее в памяти всплывали пальцы-сороконожки из кошмара.

Перед уходом парень бегло просмотрел Странствия в ночи.

«Чулять!» — первое, что пришло в голову после прочтения.

Сэмюэль нарушил первое правило, даже не зная об этом.

«Никакой практики без знания последствий».

Он полез в грезы, думая, что они не были частью тауматургии. И получил по заслугам. Правая рука и часть ноги стали платой за глупость и поспешность.

Парень помотал головой.

«Как мне быть?» — размышлял он по пути на завод.

Когда Сэмюэль обошел станки, в окна цеха сквозь желтый смог стали пробиваться лучи утреннего солнца. Парень грохнулся на стул. Посмотрел на часы. До начала смены оставалось тридцать семь минут, и две минуты до прихода Андреа «Свинкова».

Взгляд упал на лежащий на столе черный портфель.

«Если тауматургия стала причиной, то может стать избавлением? — подумал парень. — О боги, лишь бы в дневнике Рентина были ответы. Молю».

Скрежет двери вытянул Сэмюэля из потока мыслей. Он глянул вперед. Со стороны входа семенил Андреа Синков.

— Доброе утро, мистер Берислави! — обыденно поздоровался глава цеха.

Сэмюэль хотел приложить правую руку к сердцу, но быстро вспомнил, что сейчас та безжизненно висела вдоль туловища. Парень прикусил губу и слегка кивнул в ответ.

— Что с вами? — спросил глава, указывая на шею. Сэмюэль заранее обернул ее кожаным платком, чтобы спрятать раны.

— Эм... Порезался во время бритья, — наспех соврал парень. В следующий миг вспомнил про щетину, но было уже поздно. Андреа нахмурился.

— А это? — кивнул глава цеха на опирающуюся о рабочий стол трость.

— Упал. Думаю, завтра все пройдет.

— Вот как, — протянул Андреа. — Мистер Берислави, если вы плохо себя чувст...

— Я в полном порядке! — перебил Сэмюэль. Он не желал даже слушать об этом. Отца уволили сразу, как вскрылась болезнь. — Правда. Завтра, послезавтра будут живее всех живых!

— Очень надеюсь. Тогда выздоравливайте, мистер Берислави.

Глава медленно зашагал к кабинету. По пути он иногда оборачивался на парня, словно проверяя смертельно больного на признаки жизни.

Когда Андреа захлопнул дверь, Сэмюэль глянул в сторону входа. Ему нужна была помощь. Он не хотел втягивать в это Дерека, но внутри парень понимал, что один не справится.

Стоило бородатому мужчине подойти к столу, Сэмюэль, дрожа, встал.

— Мистер Нейви, — произнес он. — Нам нужно поговорить.

▪ ▪ ▪

Улица Никелова сильно отличалась от остального графства. Названная в честь героя Южно-острокийской войны, она привлекала обеспеченных жителей Пейлтауна стоящим в конце дороги поместьем местного графа. Зажиточные купцы, владелец завода и некоторые главы цехов слетались сюда, как мухи на запах гнили. И никого не волновало, что сам граф Костров давно проживал в одной из далеких бароний.

По дороге на велосипедах ехали два офицера. За спинами раздавались удары колокола, сообщая о наступлении шести часов утра. Время выбрали не случайно. На заводе час назад началась смена, а продавцы только открывали лавки, ожидая прихода пассий и детей работников.

Офицеры остановились перед двухэтажным домом. Острая крыша с темно-коричневой черепицей наполовину уходила в смог, стены сияли молочным кирпичом. К входным дверям вела дорожка из выложенных на пожелтевшей траве камней.

— Твое мнение? — спросил Герман сквозь намотанный на носе и рте платок.

— Он богат, — ответил Невилл и покатил велосипед к дому.

— Потрясающее умозаключение! — нарочито радостно воскликнул Герман. — С зарплатой главы цеха купить здесь дом почти невозможно. Ну, разве что с работающей женой.

— Думаешь, нас никто не встретит?

— Надеюсь. На обыск всего дома уйдет несколько дней. Теперь понимаешь, почему я хотел оставить его на потом?

— Извиняй, но после проверки моей ставки хотелось узнать что-то по твоей, — пожал плечами Невилл.

— С пацаном мы не закончили, — встал напротив дверей Герман. — Нужно еще обыскать его друга. Как там его? Дерека Нейви?

С утра они успели обыскать квартиру Сэмюэля Берислави и нашли два снотворных, что подтвердило увлечение грезами. Дальше следовало проверить жилище Дерека, но Невилл решил иначе.

«Новички», — мысленно протянул офицер и постучал дверным кольцом, которое держал в пасти блестящий пятиглазый лев.

Охотник за мистикой улыбнулся. Крестьяне, рабочие и низшее дворянство считали животное знаком богатства и власти. Те, кто пролез наверх, любили украшать поместья поделками с ним: дверными кольцами, разукрашенными вазами, веретеном и другими.

Но Германа веселило другое. Средние дворяне — графы и маркизы — видели в звере наглость и открытую пошлость. Различие во взглядах на одно и то же животное офицер находил забавным.

По ту сторону спешно застучали шаги. Через минуту замок щелкнул, и дверь чуть приоткрылась. Из тонкой щели на них смотрела женщина в синем халате с сидящими на ветках птицами. Она нервно сглотнула, когда увидела офицеров.

— Добрый день, миссис Синкова, — поприветствовал Герман. — Меня зовут Герман Вилбов, а моего напарника — Невилл Гиставов.

— ... Добрый, — ответила женщина. Зрачки метались из стороны в сторону. Прыгали с одного офицера на другого. — Что... Что привело сюда доблестных стражей?

— Мы пришли для обыска, — сказал Невилл. — Впустите нас?

— Разве я могу отказать? — нервно хохотнула она, отступая и открывая дверь. — Оставьте велосипеды у двери, пожалуйста.

Охотники за мистикой приставили велосипеды к стене, а плащи повесили на вешалку у входа. При взгляде на внутреннее убранство Герман отчетливо слышал звон десятков серебряных агнов. Мебель из темного дерева, расписанные причудливыми узорами кувшины, окрашенные в синий пустые стены. Картин не было. У офицера возникло бы много вопросов, если бы они были.

Любой предмет искусства проходил проверку в Министерстве защиты культуры. Затем книги, повести и сценарии направлялись в типографию. Но картины и статуи отправляли на выставки, где их покупали дворяне или обеспеченные купцы. Иной раз цены достигали нескольких сотен серебряных, а работы выдающихся творцов — и пары золотых. Обычный глава цеха мог только пускать слюни на эти произведения искусства.

— Что вы хотите осмотреть? — поинтересовалась миссис Синкова.

— Все. Мы осмотрим здесь все, — ответил Герман. — Не подскажете, у вас есть библиотека?

— Да, на втором этаже.

— Будете любезны, отвести нас туда?

Они поднялись на второй этаж. Миссис Синкова покорно открыла дверь и щелкнула переключателем. Маленькую комнатку озарил свет лампы, оттесняя тени в углы.

Вдоль боковых стен к потолку поднимались ломящиеся от книг полки. У стены напротив входа стоял небольшой круглый столик с двумя стульями.

— Благодарю. А теперь не могли бы вы нас оставить на какое-то время?

— Хорошо. Я буду внизу, — кивнула она и быстро выбежала из библиотеки.

— Тут их сотни, — раздраженно вздохнул Невилл.

— Пожинай плоды, — ухмыльнулся Герман. Охотник за мистикой подошел к столику и опустил на него увесистый чемодан. — Я возьму левую, а ты — правую. В каждой книге должен быть штамп с номером. Запишем их. Потом отправим в МЗК на проверку.

На осмотр всех книг ушло два часа. Офицеры не нашли ни одного тома без штампа.

Когда они спустились на первый этаж, им встретилась миссис Синкова. Она сменила халат на белое длинное платье и уложила темные длинные волосы в пучок.

— Чаю? — предложила женщина.

— Не откажусь, — улыбнулся Герман и повернулся к Невиллу. — Думаю, мой напарник не будет против?

— Конечно!

Миссис Синкова усадила офицеров на диван в гостиной и засеменила на кухню. Отсюда Герман мог разглядеть почти всю кухню, каждый висящий на стене шкафчик. Офицер чуть привстал. Он наблюдал, как миссис Синкова открывала одну из жестяных баночек и отсыпала чай. Банка была забита под завязку измельченными листьями.

Через пару минут женщина вернулась с подносом с чайным сервизом.

— Прошу, — сказала она, протягивая Герману белую чашку.

— Черный чай, — произнес офицер, вдыхая терпкий травяной аромат. — Вы — золотая женщина, миссис Синкова.

— Прошу, зовите меня Жанной.

— Скажите, Жанна, вы работаете?

— Домохозяйкой. Слежу за чистотой и уютом нашего скромного очага.

«Скромного?» — приподнял бровь Герман.

— Жанна, передайте вашему мужу мое почтение. Его библиотека воистину захватывающая.

— Несомненно, — улыбнулась она. — Порой, мне кажется, он любит книги больше меня.

— Увлекаться чем-то с такой самоотдачей стоит многого, — кивнул охотник за мистикой. — Вы знаете, я родился и вырос в Фельтшир-Ливеньтауне.

— Ого! Из-за чего же вы осели в нашей глубинке? — спросила Жанна. — Не уж-то по делам сердечным?

— Увы. Я был ведом иными причинами, но история не об этом. Мой отец, потомственный военный, увлекался сбором самых разных сортов чая. Благодаря ему, я испробовал огромное их количество. Какие-то были выдающимися, а какие-то — посредственными. И ваш чай — один из вкуснейших!

Кружка в руках Жанны задрожала.

— ... Спасибо, — кротко кивнула она.

— Если не ошибаюсь, его собрали в королевстве Гештия, что к югу от нашей страны. Он крайне дорог. Отец испробовал его на приеме высокопоставленного офицера и взял немного с собой. Жанна, откуда у вас деньги на него?

— Мой муж хорошо зарабатывает.

— Действительно. В Пэйлтауне глава цеха получает до четырех серебряных агнов в неделю. А этот чай могут позволить себе лишь средние дворяне и иногда низшие, если будут откладывать. Знакомый отца как раз был шевалье.

— Мы тоже... откладываем. Андреа купил его недавно. Совсем чуть-чуть для праздников...

— И вы решили подать его нам? — посмотрел на напарника Герман. Невилл молча потягивал чай и смотрел, словно за увлекательным представлением. — Очень мило с вашей стороны. Но я видел, что у вас его больше чем «чуть-чуть». Целая банка дорогого чая. Сколько же вы откладывали на него?

— Андреа...

— Скажу честно, — перебил он. — Ваш муж зарабатывает деньги на чем-то противозаконном. Может быть, на тауматургии?

Герман видел, как округлились глаза Жанны.

— Нет! Анди никогда бы! — воскликнула она.

— Он скрывает где-то ритуальные инструменты?

— Нет!

— Он угрожает вам, чтобы вы молчали?

Жанна резко встала, обливая белое платье чаем из кружки, и ударила кулаком по столу.