Загадка тауматургии

Глава 29. Давние воспоминания

Сэмюэль видит сон. Далекие образы, чуждые воспоминания.

Он идет по длинной тропинке, по бокам в небо поднимаются гигантские ребра, с черного от дыма неба срываются серые хлопья.

Сэмюэль поворачивает голову налево, вдоль горизонта тянутся исполинские скелеты. Направо — та же картина. Кости покрывают землю, застилают взор.

Воздух обжигает кожу, холодный ветер продувает свежие швы. Нити удерживают куски плоти друг с другом.

Его разорвали на части. Десятки бледных рук удерживали, пока бесчувственные ножницы резали плоть, как бумагу. У Сэмюэля забрали самое важное — то, что делало его им. Извратили и бросили на произвол судьбы. Так он считал.

Швы и раны не принадлежали ему. Такие же чужие, как все здесь. Он был зрителем, безвольным наблюдателем чьих-то воспоминаний.

Одиноко. Леденящая душу тоска давила на плечи. Нижняя челюсть прыгала то вверх, то вниз. Билась об верхнюю.

Сэмюэль бредет вперед.

«Никогда не умел извиняться», — доносится мужской голос.

Неизвестный язык. В голове звучит другой, женский голос. Он доносит до наблюдателя суть.

«Ты поймешь фальшь, — слова отскакивают от огромных ребер и иглами пронзают уши. Змеями подползают со всех сторон. Желают быть услышанными. — Всегда понимала».

Под ногами хрустят кости. Маленькие. Человеческие. Впереди виднеется гора.

«Мне не давали покоя твои слова. Твоя дилемма. Бесконечные желания, да? Забавное название. И до безумия точное, — в голосе проскакивает горечь. — Я ошибся. Может показаться, что так все и задумывалось. Помнишь загадку? Ту с одним ответом. Не существует иных решений. Только одно правильное. Все пошло наперекосяк. Ты должна понять. Само твое существование и есть ответ. Твое и других невезучих. Думаешь, я прошу прощения?»

Сэмюэль поднимается по горе человеческих костей. Осколки колются. Он не обращает внимания и бесстрастно идет вперед.

«Я ошибся, — с усмешкой повторяет голос. — В нашем ремесле трудно сделать что-то совершенное. Эти тела. Ты и так знаешь. Я слышу, как вестник перемалывает мою душу, отрывает кусочек за кусочком. Боли нет, страха — то же. Разочарование? Возможно. Высокомерие погубило меня. А я всех нас».

На вершине стоит мраморная статуя рогокошки. Четыре глаза смотрят на Сэмюэля. В каменных очах нет никаких чувств. Пустота.

Она разозлится, если он скажет что-то про тауматургию?

«Защити их. Нет. Защитите их. Сообщение не только для тебя, но и для других. Поймите их. Забудьте все, что вас связывало. Спасите от наших ошибок».

Костлявые пальцы впиваются в спину и вырывают его из сна.

Сэмюэль сидел в маленькой комнате. Тусклый свет лампы высекал из тьмы столик с инструментами, проход и деревянный стул.

Подвигал левой рукой. Тщетно. Веревка крепко удерживала запястье на подлокотнике. Кожа сильно зудела от тугого узла. Ноги не отлипали от ножек стула, правая рука... Правая рука свободно свисала.

Он заметил не сразу. Одежды не было. Сэмюэль голым сидел на стуле. Тело накрывала белая ткань.

— Проснулся? — проскрипел женский голос. — Не лгущий мальчик.

Парень повернулся на звук.

Сбоку от столика с инструментами стояла старуха в черном платье. Из-за цвета одежда сливалась с окружающей тьмой, голова и бледные сморщенные ладони, казалось, парили в воздухе. Она рассматривала скальпель.

— Где я?

— Даю одну попытку, — сухо объявила старуха. — Осмотрись и задай правильный вопрос.

Сэмюэль закрыл рот. Взгляд впился в инструменты на столе. Скальпели, ножи, молотки и спицы. Орудия для пыток.

Осмотрел стены. Каменные кирпичи. Они находились в подвале. Сердце забилось чаще, на лбу выступил пот. Пытать. Его будут пытать. Что он мог сделать? Вопрос! Какой вопрос спасал его?

Он глубоко вдохнул и осторожно спросил:

— Что я могу сделать, чтобы выбраться отсюда?

Сэмюэль зажмурился. Старуха в ответ хмыкнула.

— Допустимо, — ответила она. — Во-первых, тщательно обдумывай вопросы. Ненавижу дураков, которые спрашивают очевидное. Во-вторых, отвечай устно. Не знаю, как работает ложь в твоем случае.

Парень медленно кивнул.

— Тебя послал Джеймс Вельвов?

— Нет.

— Письмо от Максвелла не подделка?

— Нет.

Старуха задумалась и продолжила:

— Твоя фея. Это она откусила правую руку.

Сэмюэль помотал головой.

— Забавно, — фыркнула она и опустила скальпель. — Я знаю о твоем положении. Максвелл все подробно описал. Также твой разговор с Джеймсом на пороге лавки. Любопытные обстоятельства. Разрешаю задать один вопрос.

Он сглотнул слюну. В разуме в безумном темпе крутились шестеренки. Сэмюэль подбирал «неочевидные» вопросы. Искушать терпение старухи не хотелось.

Парень говорил с Джеймсом, ввалился в лавку, поговорил с продавщицей. Он поставил себя на место старухи. Что она знала о нем? Максвелл написал про Амелию? А про обреченного? Неизвестно. Сэмюэль брел в темноте.

— Вы убьете меня после допроса?

— Очевидный вопрос, — раздраженно выплюнула она. — Думать тебя явно не учили. Неудивительно, что ты в таком плачевном состоянии. Во всех бедах виноват лишь ты сам.

Он сдержал возражение.

— Последняя попытка.

— Вы союзник или враг?

Старуха задумалась.

— Уже лучше. Скользкий вопрос, — ухмыльнулась она. — Для тебя? Ни то ни другое. Как много ты знаешь о положении дел?

— Вообще ничего.

— Следующий вопрос.

Сэмюэль спросил напрямую:

— Вы поможете изгнать фею?

Старуха скрылась во тьме прохода. До него донесся грохот от падения тяжелых ящиков. Что-то громоздкое тащили по полу.

Она появилась с деревянной коробкой в руках, уронила на столик и подвинула инструменты.

Сэмюэль узнал ящик. В него продавщица положила тело Амелии.

— Несвязанная фея, — осуждающе проскрипела старуха. — Еще и Почтенная. Еще на службе у обреченного. Слишком подозрительно. Выглядит как ловушка.

Пожелтевшие от старости глаза посмотрели на Сэмюэля.

— Джеймс пытался переманить тебя. Обреченного. Смехотворно. Глупый мальчишка не понимает последствий. Он уже закопал себя. А теперь желает утащить и нас, — пробормотала она. — Ты поможешь мне. Я — тебе. Дом, еда, деньги. Обеспечу всем, чем нужно. А ты будешь выполнять все поручения.

Старуха перевела взгляд на ящик.

— Наша знакомая пока поиграет на Сцене. Она полезна. Как знаниями, так и самим фактом нахождения здесь, — положила ладонь на крышку. — Меня зовут Фрея Зилова. Теперь ты работаешь на меня. А сейчас подыграй мне.

Фрея щелкнула замком и отперла ящик. На свет показалась темно-фиолетовая голова Амелии. Она внимательно осмотрелась. Черные глаза остановились на старухе.

— Добрый... день, Фрея, — поздоровалась фея.

— Твоя просьба выполнена, — бросила старуха. — Бедолага умер самой несчастной смертью.

Амелия резко замолчала, Сэмюэль нахмурился.

— Прекрасно, — протяжно вздохнула фея и на секунду обернулась на парня. — Иного от тебя и не ждала... Неважно. Он будет жить?

— Нет, — нагло соврала Фрея. — Переговоры зашли в тупик. Обреченный совершенно не умеет торговаться.

— И какие условия?

— Один день в обмен на один вопрос.

— Односложные ответы подойдут?

— Конечно нет. Только развернутые и правдивые. Если мне не понравится ответ, мальчик умрет.

— Кто бы сомневался. Думаю, мы уйдем после первого дня.

Фрея усмехнулась.

— Уйдете? Куда? Алекс и Джеймс уже знают. Без меня охотники южного района схватят вас, — широко улыбнулась старуха. — Уйдете в другой район? Все повторится. Не думаю, что кто-то будет рад обреченному. Ты не в том положении, чтобы торговаться!

Амелия повернулась на Сэмюэля. Парень пожал плечами. Намерения Фреи были ясны. Она желала получить больше выгоды от их содержания. Судьба Сэмюэля решена. Он будет жить. Бояться нечего.

— Вопрос за два дня? — предложила Амелия.

— Разумно, — кивнула старуха. — Ты уже мне должна руны для ловушки.

— Поговорим позже?

— Конечно, — улыбнулась Фрея. — Конечно. Разговор и так затянулся. Пользуйтесь моей гостеприимностью сколько захотите. Одежда в ящике под столом.

Старуха развязала Сэмюэля и скрылась в темноте. За спиной заскрипели половицы, застучали тяжелые сапоги. Она поднялась на первый этаж.

Парень стянул белую простыню и молча оделся. Фея неподвижно смотрела во тьму.

— Как много ты ей рассказал? — спросила она.

— Почти ничего, — ответил Сэмюэль. Фрея узнала большую часть из письма Максвелла.

Амелия не ответила.

Они поднялись по лестнице на первый этаж. Парень опирался левой рукой на бугристую стену. Носочками прощупывал каждую ступеньку — в темноте виднелась рама света вокруг двери.

Дома Максвелла и Фреи отличались друг от друга, как небо и земля. В жилище владельца зеленой лавки царили чистота и порядок. Дом выглядел новым. Словно на продажу.

Жилище старухи напоминало архив библиотеки. Толстые тома, стопки исписанных бумаг и вездесущие письменные принадлежности. Карандаши и чернильницы лежали повсюду. Казалось, в доме жил безумный писатель, что записывал каждую мимолетную мысль, каждую частичку вдохновения.

Сэмюэль углядел буквы и номер на верхнем краю одного листа. Фрея нумеровала все записи шифром.

— Твоя комната на втором этаже, — объявила она. — Вторая дверь слева. Скоро обед.

«Обед?» — подумал парень и повернулся к ближайшему окну.

Через мутное стекло пробивались лучи солнца. Он присмотрелся. Бесполезно. Из-за грязи фигуры пешеходов смазывались в цветные кляксы. Ничего не разобрать. Окна не чистили месяцами. Может, годами.

Сэмюэль медленно поднялся на второй этаж и зашел в комнату для гостей. На двери был замок. Слава богам. Парень задвинул щеколду и рухнул на постель.

Воздух был затхлым. Он потянулся к грязному окну, взял за ручку и попробовал открыть. Рама не сдвинулась с места.

Сэмюэль присмотрелся. Под ручкой виднелись желтые бугры и прибитые гвозди. Кто-то заклеил и прибил окно. Чудесно. Он должен давиться спертым воздухом из-за подозрений старухи. В сообществе практиков есть нормальные люди?

Амелия прыгнула на туалетный столик и повернулась на него. Парень ждал вопроса. Фея безмолвно прожигала его взглядом, осуждала за принятое решение. Плевать. Впервые за долгое время выдалась минута покоя.

Он открыл дверь, обошел второй этаж и шагнул в ванную.

Окружающие видели в нем грязного бродягу из-за внешнего вида, запаха и поведения. Сэмюэль не принимал душ с... Давно. Парень не снял одежду. Решил заодно постирать рубашку, плащ и брюки.

Черное пятно на рубашке не отмылось. Желтые пятна под мышками — то же. Чулять... Он принюхался. Душистое мыло оттеснило запахи гари и пота.

Сэмюэль накинул белую простыню, собрал мокрые вещи и вернулся в комнату. Заперся изнутри и развесил одежду перед окном. Упал на кровать, свернулся калачиком, накрыл себя одеялом.

Он устал. Ужасно вымотался.

Парень слышал все звуки дома. Шаги на первом этаже, грохот чего-то тяжелого, приглушенный разговор в антикварной лавке и стук.

Быстрые удары сотрясали грудь, Сэмюэль подрагивал от собственного сердцебиения. Между частыми стуками слышалось еще одно сердце. Далекое и чужое. Сердце дома.