Загадка тауматургии

Глава 5. Рука помощи

Поддерживая голову рукой, Сэмюэль наблюдал, как в класс заходили одноклассники. Дети в одинаковых темно-серых мундирах громко хохотали и что-то горячо обсуждали. Наверное, последние уроки или новости из Пейлтаунского Вестника.

Парень лениво потер глаза. Веки слипались из-за недавнего пробуждения, а изо рта вырывался один зевок за другим. Сэмюэль хотел спать. Ужасно хотел спать. Он ненавидел дурацкое правило, из-за которого уроки начинались ранним утром, и ненавидел дурацкую школу.

Это место напоминало завод. Учителя, как рабочие цехов, повторяли одни и те же действия на протяжении всего дня — заталкивали знания в неокрепшие умы детей.

Расписание виделось цепочкой производства. Дети, подобно заготовкам, проходили от одного класса-цеха к другому, пока не наступал последний, шестой урок. Затем они возвращались домой, где остывали. И все повторялось вновь. Шесть учебных дней и один выходной. В течение шести лет...

Сэмюэль помотал головой и окинул взглядом класс.

Со стен с давно потрескавшейся белой краской на парня смотрели люди с ободряющих плакатов. Карикатурно угловатые мужчины и приторно миловидные женщины. Позади фигур виднелся багряный силуэт завода, а за спинами в синее небо поднимались надписи:

«Не вдыхай опасный газ, надевай противогаз!»

«Включил вовремя станок, значит, все закончил в срок!»

Следом взгляд упал на ряды деревянных парт. Большая часть пустовала. Сэмюэль любил приходить раньше всех и наблюдать, как класс заполняли остальные ученики. А похвала учителей заставляла сердце трепетать от гордости.

Парень запустил левую руку в черный отцовский портфель и вытащил тонкую тетрадку.

«Рабочая титрадь по истории Семуэля Берислави», — гласила кривая чернильная надпись на бледно-зеленой обложке.

Перелистнул на последнюю заполненную страницу. В самом низу белого листа, под письменами Сэмюэля, сидела жирная черная тройка.

Раньше он учился на отлично, но со временем уроки становились труднее и труднее. Не успел парень и глазом моргнуть, как одноклассники обогнали его. Но оценки не сильно волновали, потому как учителя продолжали хвалить за ранние прибытия.

«Легче казаться, чем быть», — усвоил он тогда урок.

— ... Меня облапошили, — протянул парень, подперев голову рукой.

Папа описывал школу, как место «удивительных встреч и головокружительных открытий». Здесь он встретил маму, Дерека и остальных друзей. Поэтому Сэмюэль ждал чего-то подобного в первый день. Но прошел месяц. Прошло полгода. Год. И недавно, когда он отпраздновал десятый день рождения, понял, что родной отец нагло обманул его. Вместо будущей красавицы-жены и друзей на всю жизнь, парень за год встретил изматывающие уроки и раздражающих одноклассников.

— Здоров, — плюхнулся кто-то на стул рядом. — Сделал домашку?

Сэмюэль повернулся на голос. Это был Ронни. Каштановые короткие волосы, темно-серый мундир, усеянное прыщами лицо. Парень встретил его в первый день, и с тех пор они всегда сидели за одной партой. Ронни не был другом, скорее приятелем.

— Неа, — отмахнулся Сэмюэль. — А ты?

— Если б сделал, не спрашивал бы! — ответил Ронни. По лицу мальчика расходились волны от каждого сказанного слова. Казалось, нижнюю губу сильно вытянули и обмотали вокруг головы, как клейкую ленту. А глаза и нос вдавили глубоко в череп. — Я тут собираю мнения по девчонкам из 2-Е, поэтому колись. Ева или Селена? А может быть Роза?

— А остальные? — приподнял бровь парень. — Там же полный класс девочек.

— Они — страшили, — прошептал Ронни. — Страхолюдины, болотные вдовы, лесные чу...

— Да, понял я! Понял!

— Если понял, колись. Кто она? Кто запал в душу Сэмумаэлю?

— Никто, — пожал плечами он.

— Э, так не пойдет... Мне нужен твой голос для счета.

— Тогда может быть Селе...

Ронни резко вскочил с места, стул опрокинулся и ударился об парту сзади. Разговоры одноклассников одновременно стихли, и послышался скрежет железных ножек о деревянный пол. Сэмюэль окинул взглядом класс. Ронни и остальные безликие дети стояли неподвижно, как статуи на выставке.

Затем они побежали. Две девочки возле входа нырнули в половицы, троица мальчиков затолкали друг друга в стену, а Ронни встал на парту и прыгнул до потолка. Парень наблюдал, как тело одноклассника червем извивалось и втягивалось в полную трещин белизну.

И никого не стало. Класс опустел за секунды.

— Люблю пустые сцены, — раздался мужской голос за спиной парня. — Массовка только мешает. Ты так не думаешь?

Сэмюэль обернулся. В конце кабинета под портретами императорской семьи стоял мужчина. Кожа и бело-красная хламида напоминали расписанное толстыми мазками полотно, тени в складках одежды разделяли едва заметные светлые линии. Его можно было спутать с одной из висящих картин, если бы не ненормальное обилие подробностей: родинки, морщины на лице, пятна и швы на одежде. Он был чужд как для портретов, так и для настоящего мира.

— Кто вы? — встал со стула парень и отступил на шаг. — Почему все убежали?

Он не понимал, что происходит. Ронни и одноклассники в панике разбежались. Пролезли сквозь стены, лишь бы не встречаться с этим мужчиной. Хромая, Сэмюэль попятился к выходу, не отрывая от незнакомца взгляда.

— Все еще играешь? — фыркнул мужчина и зашагал вперед. — Говорил же, все бесполезно. Твои представления больше не властны надо мной.

Незнакомец наклонился к ближайшей парте. Поднял стул за ножку одной рукой, второй медленно оттянул сиденье. Деревянная фанера тянулась, словно податливое тесто в руках опытного пекаря. Когда мужчина вытащил железную ножку, на пол с грохотом рухнули остатки стула.

— Сойдет, — хмыкнул он. — Я хотел бы найти что-то острое, но понимаешь ли — эта штучка внутри тебя весьма хитро устроена.

Сэмюэль обошел крайнюю парту первого ряда и повернул спиной к выходу. Еще пара шагов. Еще чуть-чуть и... Парень со стуком уперся в закрытую дверь.

«Нет! Нет, нет, нет, нет, нет! Она же была открыта!»

— Что такое? Игра обернулась против тебя?

— П-пожалуйста, — взмолился Сэмюэль. — Не надо!

Мужчина одним рывком подбежал к парню, раскидывая на пути парты, будто огромный зверь. Схватил за плечи и уронил на учительский стол. От удара из легких вырвался весь воздух. Тело заныло от тупой боли.

— ... Прошу, — голос сорвался на писк.

— Почему не опустишь занавес? — склонился над парнем незнакомец. Он сжал левую руку на горле парня и вдавил в стол. — Сюжет уже пошел против тебя. Так зачем продолжаешь?

— Я... не понимаю, — тяжело дышал Сэмюэль. Мужчина чуть облегчал захват, когда видел, что парень хотел что-то сказать.

— Жаль, — разочарованно вздохнул незнакомец, отвел железную ножку в сторону и ударил по колену Сэмюэля.

Парень завопил. По щекам побежали слезы. Он царапал левой рукой ладонь мужчины, но ногти скользили по коже, как по льду.

— Меня всегда забавлял этот механизм. Стоит вам очутится здесь, как возводится кокон. Уплотняется и разрастается вглубь. Одной этой защиты вам показалось мало. Вы решили добавить сюжет. Заставить гостей плясать под вашу дудку, чтобы уж точно не навредили.

— ... Молю, — шмыгая носом, стонал парень.

— И этого тоже оказалось недостаточно! — неожиданно воскликнул незнакомец и врезал по второму колену. Из глотки Сэмюэля вырвался приглушенный стон. — Пока ты в коконе стоит мне попытаться отхватить кусок. Лишь жалкий ошметок владения на твоем теле, как тебя вытянет обратно на Сцену, а меня вышвырнет прочь. Но знаешь... Я сгораю от любопытства, ради чего вы оставили эту лазейку?

На последних словах мужчина со всей силы ударил ножкой стула в живот. Изо рта Сэмюэля вместе со стоном брызнула фонтаном слюна. Сквозь пелену слез силуэт незнакомца выглядел, как бело-красная клякса на белом полотне потолка.

— Никаких неизлечимых шрамов внутри кокона, но боль... Боль вы оставили. Зачем? Неужели настолько наскучили игры на Сцене, что решили поразвлекать себя пытками? Или это всего лишь случайность? Жалкий недочет? — говорил он, хлестая Сэмюэля по животу и ногам. Затем мужчина стукнул помятой окровавленной ножкой сбоку от уха парня. — Думаю, довольно. Вот что будет происходить после каждого твоего антракта, юный театрал. Я не могу спустить с тебя кожу живьем, но поверь, я лицезрел сотни самых причудливых пыток. Ты пройдешь через каждую. От самой «безобидной» до невыносимой. Выхода нет. Спасения нет. Я буду преследовать тебя в каждом выступлении. И не важно играешь ты или нет. Я буду там. Истязать тебя, пока ты не сдашься и не сломаешься. Ты можешь прекратить все, когда захочешь. Просто выйди из кокона и позволь мне забрать твое тело. А теперь прощай, юный театрал. Подумай над моим предложением.

Пальцы незнакомца на шее Сэмюэля резвящимися сороконожками проскользнули под кожу. Они яростно извивались. Жадно хрустя, прогрызали путь сквозь мышцы и сосуды.

В ту же секунду внутренний канат потянул и вырвал из кошмара.

Пробуждение было сродни глотку свежего воздуха для утопающего. Парень распахнул веки и закричал во всю глотку. Впился ногтями левой руки в шею. Кожа ныла, будто внутри все еще ползали голодные насекомые; ноги и живот пульсировали от ускользающей боли.

Сэмюэль чесал, чесал, чесал, чесал и чесал, но зуд сотней жвал неумолимо покусывал шею. Когда он сменился колющей болью, парень остановился.

— ... Где я? — роняя руку на колени, пробубнил он под нос.

Кромешная тьма. Слабый свет уличных фонарей высекал из мрака силуэты решеток на окнах. За стеклом парень видел тусклые оранжевые огоньки, тонущие в черно-желтом мареве.

Сэмюэль присмотрелся к темноте комнаты. Тщетно. Тьма плотной пеленой накрывала все, даже очертания предметов ускользали от взора. Вдруг издалека по половицам забарабанили шаги.

Через минуту круг света оттеснил тьму, и парень увидел прямоугольник прохода, дверь и покрытую трещинами серую стену коридора.

В комнату вбежал Луи, держа в левой руке газовую лампу и кухонный нож в правой. Поверх мешковатой льняной пижамы мужчина накинул коричневый плащ с капюшоном. Глаза закрывали квадратные очки на резинке, рот и нос прятал кожаный платок, а на руках виднелись перчатки.

«Он собирался на улицу? В такое время?» — подумал парень.

— Сэмюэль! Что сталось? — выставил вперед лампу Луи. Когда круг света прыгнул на парня, мужчина отступил на шаг. — О боги! Что с тобой?

— ... Кошмары, — смотря в сторону, ответил Сэмюэль.

— Я про шею! Что сталось с шеей?

— С шеей? — опустил взгляд вниз. На воротнике багровели пятна крови. Парень приложил пальцы к шее; болезненно зашипел и отдернул руку, как от горячего чайника. — Расчесал.

— Мне это не нравится, Сэмюэль. Мне это очень не нравится.

— Луи, послушай...

— Нет, нет, нет, нет, — протянул мужчина. — Это ты послушай. Я не гоню тебя сейчас, но, чтобы с восходом солнца ноги твоей здесь не было. Ты меня понял?

— Луи, ты не...

— Нет! — неожиданно воскликнул продавец. — Нет... Я все сказал. Ты меня понял?

Сэмюэль прикусил губу и медленно кивнул.

«Да, что на тебя нашло?» — подумал он.