Полихромный ноктюрн

— Нужно отправить послов к Графу для обсуждения пунктов торгового соглашения. Чем быстрее, тем лучше, — заявил Хидунг, стараясь не позволить волнению и ярости исказить своё лицо.

— Полностью поддерживаю! — выкрикнул другой. — Предложением такого союзника нельзя пренебрегать. Тем более… его предложение довольно щедрое. К тому же, он не предаст нас. С ним нельзя договориться через обещание власти и богатств. Он точно не предаст.

— Согласен, вероятность ловушки исключается сама собой, — подчеркнул Рэмтор. — Ведь все мы слышали историю про напыщенных вельмож, которые пытались купить его верность. Тогда непростительно жестокая тяга к справедливости и высокородная честь Графа заставили тех поплатиться за свои ошибочные представления о нём. Вот же они надулись как жабы, когда увидели его в роли палача с колом на плече.

— Если незамедлительно собрать послов и подготовить бумаги, они отправятся уже через день. Я распоряжусь, чтобы их снабдили всем необходимым. Путь предстоит не близкий. Количество охраны изменять не будем во избежание возникновения подозрений. Болтуны есть на всех дорогах.

— Да, поспеши, — проговорил Шестипалый. — Теперь что касается Барона города Инговани. Необходимо поднатаскать солдат и отправить их ему на помощь. А наши лекари и травинки пусть займутся приготовлением мази от ожогов. Её понадобиться много.

— Мы займемся переобучением. Так сможем подготовить наших солдат к бою против столичных «свечек». Никогда не нравились эти огненные маньяки. Ещё предлагаю восстановить заброшенные крепости на границах наших земель. Таким образом… возьмём под контроль большие дороги.

— Одобряю, — уверено произнёс Рэмтор, а после щёлкнул челюстью. — Ещё нужно запретить министерское золото. Организуем… минимум один пункт, в котором все смогут обменять микаты на векаты. Мы должны обрезать эти связующие нити. Ибо пользоваться золотом врага — значит признать его власть. А это, скажу я вам, сомнительное удовольствие. Когда откроем такой пункт, то начнём возводить укрепления внутри нашего города. Будут символом твёрдости нашего хребта, такой не переломить. Да и вообще могут пригодиться в будущем, мало ли что может случиться.

— Это всё, конечно, хорошо, — надменно сказал Андер Микгриб. — Но давайте представим, что будет, если Всемилостивейшая Государыня Каэйдра всё-таки взойдёт на престол? Траур не может длиться вечно, а уже столько времени прошло. Вдруг она сделает Садоника своим консортом. И тогда… нас точно объявят изменниками, которые пошли против фаворита законной правительницы. Хоть он таковым сейчас не является, но после, Садоник наверняка не будет милостив к тем, кто присоединился к союзу мятежников.

— Этого не случится. Она душой и телом была предана Государю Венн. И никогда не подпустила бы к себе этого коварного интригана, Садоника. И да, вы не ослышались, я говорю, не подпустила БЫ. Её Величество Каэйдра исчезла из Амиантового замка. Скорее всего… убита. Об этом пока не сообщают. Ждут чего-то. Вероятно, подходящего момента.

Над гвардейцами поднялись прения, потрясение такой вестью накрыло их волной.

— Если Столица молчит, то откуда вы об этом знаете? Может она решила уединиться, а тут сразу панику наводят, — пробухтел Микгриб. Он не отважился озвучить слухи про неё, которые как-то раз слышал от вольного наёмника в таверне. Якобы супруга Пакатора в ночи спускается в крипту под Амиантовым замком и там придаётся утехам с мертвецами.

— У меня есть более чем надёжные сведения. Сейчас союзники пытаются её отыскать, но шансы на успех ничтожно малы. К сожалению, такова правда. «Крысобой» съедает даже кости…

— Крысобой? Что… — оборвал свой вопрос Микгриб, услышав странный плач во тьмы. — Что это такое? Неужели здесь есть кто-то живой?

Рэмтор поднял что-то. На ладони извивался крупный такой трупный червь.

— Иногда места, где произошло что-то чудовищное, пропитываются событиями, — в полголоса сказал он, будто слушал танец личинки. — Эхо былого поселяется в них и шепчет о своей печали. А бывает и такое, что показывает мысленному взору фрагменты этих событий. Но, скажу я вам, на самом деле это обычный сквозняк пробирается через мелкие трещины в стенах.

— Понятно… Но откуда вам всё-таки известно о делах в Столице? Вы же только сегодня выбрались из темницы.

— Союзники прислали ворона с сообщением. Но сейчас нам следует думать о другом. Нужно вынести все тела и останки из этого проклятого подвала. Никто не заслуживает оставаться в подобном месте. Даже после смерти. А потом продолжим продумывать наши следующие действия против Садоника.

Вермунды вдруг вспомнили о месте своего пребывания и единогласно согласились.

Одни взяли со склада плотные одеяла, после чего пригнали закрытые повозки и крытый экипаж, чтобы никто случайно не увидел ту цену, которую заплатил Оренктон за доброту «Ромашки». Другие вылили ароматный раствор на ткань, обвязав ей центр лица, немного обезопасили носы, начали перетаскивать мертвых для отправки их в последний путь. Когда закончили, Рэмтор заметил за оградой персону в скелетной маске, не отводил от него взгляда. Решив проверить не галлюцинация ли это, в знак возможного приветствия махнул, погладил ничто. Гробовщик, к удивлению, ответил тем же. При этой ещё так быстро, что такой жест не может быть не замеченным. Подозрения Кильмиора усилились, трупные испарения точно нарушили его восприятие, потому что погребальщик даже не попытался забрать ушедших для проведения своего обряда. Обычно исполнительность гробовщика и его преданность своему делу дела бы фору самим устам. Размышляя о недопустимости посторонних, Рэмтор внезапно потеря того из поля зрения. Гробовщик просто исчез, исчез быстрее впечатления, произведенного притворщиком.

Под полной луной похоронным шествием отправились за город. Укромная скалистая взлизина на окраине леса — вот их место назначения. Там случайный взгляд не прикоснётся к жертвам подземных издевательств. Такое никто не должен видеть, такое вполне способно обжечь неподготовленный разум и подвести его ближе к границе безумия. А когда появление новых безумцев шло на пользу?

Прибыв туда, остановились возле стёртого круга, выложенного валунами разных форм. Вероятно, — это давно забытое капище, ставшее для современных людей не более чем кучкой камней. Натаскали брёвен и в центре соорудили большую структуру для погребального костра. Где-то сидел козодой, его присвистывающие улюлюканья были с ними до самого конца.

Ветер подул в сторону Глухого моря — Рэмтор Кильмиор осторожно провел факелом. Сначала огонь начал исполнять свой плавный танец, уже через мгновение устремился к чёрному небу, попытался лизнуть воды верхнего Озера. Вермунды не смели отвернуться, что-то внутри заставляло их смотреть на сгорание последствий своей последней ошибки. Каждый запомнит момент, в котором узнали запах вины слепцов. Этот тяжёлый запах был и будет знаком немногим.

— А что будем делать с усадьбой? Её нельзя просто так оставлять. Даже для казармы не сгодится, — задал вопрос гвардеец.

— Запереть её. Скоро я объявлю, что корабль «уважаемой семьи Ванригтен» потопил шторм. Жителям нужна будет наша поддержка после такой новости. Покажем, кто настоящие защитники. А потом… может произойти случайность. И от усадьбы останутся лишь памятные руины на теле города.

— А жители не должны знать правду?

— Несмотря на все слухи, люди верят в их чистоту и доброту. Благодетели… когда-то это не было маской. Тут у меня появляется вопрос к самому себе. А что если мы сорвём её, покажем истинное сгнившее лицо? Этого делать нельзя. Я убеждён, подобный удар в стократ превзойдёт чувство, которое испытывает ребёнок, преданный собственными родителями. И в итоге Оренктонцы вообще разучатся верить хоть кому-то. Но когда придёт время, они сами всё узнают.

— У них точно появятся вопросы. Как объяснить им наше присоединение к союзу Артсинтиум? Языки начнут болтать. И этот шаг быстро обрастёт сплетнями.

— Напомним им про желание Государя. Думаю, они прислушаются к словам кавалера ордена Эво, — сказал Рэмтор, задумчиво смотря на растягивающиеся пальцы дыма в ночном небе.

Одной из ценнейших наград считался Орден Эво. Его получали только те, кто выполнил доверенное поручение и устоял перед низменными соблазнами. Торжественной церемонии как таковой не было. Вручение происходило с глазу на глаз. О том, как именно выглядит Орден, никто не знал, а знали лишь, что у каждого он свой.

Пламя укротило себя, Рэмтор подошёл еще ближе, положил шестипалую ладонь на пепелище. Попрощавшись молчанием, прикоснулся к своему лицу и поднял покрытые прахом веки.