Полихромный ноктюрн

10. Штурм. Витрувианские люди в поисках ответа

Андер Микгриб ехал к Бургомистру, потирал руками выцветшие глаза на почти высушенном лице. Волнение не побрезговало пометить его облик своей хваткой. Пытаясь разжать незримые тиски, старался угадать для чего именно Шестипалый созывает вермундов на этот раз. Каждая попытка размышлять спотыкалась об страх появление того самого одноглазого ловчего. Если бродяга объявился, все достижения оставят после себя только шрам, как это произошло с усадьбой Ванригтен. И то, по его мнению, подобный исход ожидал лишь в лучшем случае. Острый меч вероятности потерять всё, чего добился в жизни, навис над ним. От падения клинок удерживала пара слов одного человека. Ночные гуляния, что захлёбывались погаными заклинаниями, беспокоили его чуть менее чем нисколько.

Подъезжая к резиденции, где когда-то обитал астроном-отшельник, Микгриб посмотрел на ротонду сквозь призму своей усталости и увидел движение. Не человек, а скорее его тень стояла на самом верху и, держа в руках предмет цилиндрической формы, смотрела на небесный океан. Через силуэт пролетела птица, и тот исчез, разлился.

Извозчик остановил карету, седок ненадолго замер, поддался фантазии или же воспоминаниям. Выполз наружу и заметил того выскочку, что поднимался по ступеням старинной постройки. Тот с невозмутимым видом нёс ящичек. Больше всего выделялся сыреющий изнутри мешок. Оторопь волной захлестнула Микгриба, почти поглотила его. Вскоре слабость отступила. Долго выдохнув, побрёл внутрь, дав в очередной раз себе обещание перестать злоупотреблять целебными тониками. Разве не так обычно заканчивается мимолётное желание избавиться от пристрастия, что притворяется необходимостью или же собственным выбором?

Вермунды в большом зале без окон вглядывались в огни настенных канделябров, концентрировались, прикладывали усилия, чтобы сохранить ясность ума; та им пригодится перед грядущим. Из дальней комнаты, где завершилось заседание совета, вышел Бургомистр. Если его внутричерепная медуза и кипела после проведённых там разговоров, то не подавал тому и вида. Непоколебимое спокойствие было на своём привычном месте. Предстал перед собравшимися гвардейцами, коих в Оренктоне осталось чуть меньше половины: остальные помогали в обучении солдат союзников и принимали непосредственное участие в боях против Министерства. Из мешка в его руке сочилась алая роса. Когда капли звонко прикоснулись к полу, он заговорил, перестав терпеть промедление, вызванное сомнениями.

— Всем вам известно о похищениях людей и ночных криках. Сперва… была необходимость узнать, кто за этим стоит и чего добивается. В нашем случае нельзя недооценивать врага, потому что Министерство коварно, а на полях сражений наши солдаты перешёптываются о легионе Дома Игнаадарий. Почти всё наше внимание было приковано к этим фанатикам, что присягнули на верность Садонику. Они полностью оправдывают свой герб с окутанной пламенем ящерицей. Выжигают всё на своём пути, оставляют угольные пустоши. Но сегодня мной были получены доказательства… доказательства того, что медлить больше нельзя. Пока наши люди там сражаются за будущее государства, мы защитим настоящее здесь. Пришло время исполнить свой долг перед жителями. И перед самими собой.

Услышав о Игнаадарий, некоторые вермунды опустили взгляды — представили любимое развлечение благородных потомков Первых из столицы, которые пытали своих врагов, а потом, попивая вино, смотрели на их горящую плоть. Некогда Игнаадарий поклялись государю Венн, что посадят своего внутреннего зверя в клетку, дабы не допускать подобной жестокости. Но клятва, по всей видимости, долго не продержалась, пламенный ящер сорвался с поводка.

Пока одни мундиры отмахивались от собственных представлений о смерти в огне, другие оживились, в их глазах засияли угольки. Неужели это был азарт?

— Так кто наш враг, наёмники, сам спецотдел Министерства, или же фанатики? Народ болтает весь день, что те людоеды появились вновь, — проговорил мундир из первого ряда.

— Бургомистр, почему бы легионом Игнаадарий не заняться Графу Фалконет? — вопросил вермунд из второго. — В его гвардии искусные бойцы, чья манера ведения боя ужасает. Двигаются так, будто сломана каждая кость, от того практически невозможно предугадать момент атаки. Клинки просто плавают и раз! Уже поздно что-то делать. К тому же, они носят окровавленную кожу своих врагов. Пусть Игнаадарий захлебнуться своим же дыханием от ужаса. Или от старых времён остался лишь герб с насаженным на кол человеком?

— Нет, они и сейчас, точно нежить. Я слышал о их штурме крепости. Ни лязгов, ни криков. В тиши захватили, — проголосил тот, слева от предыдущего.

— Бургомистр, этот мешок, что в нём? — донеслось с заднего ряда.

— Тишина! — рявкнул Рэмтор и щёлкнул челюстью. — Заскулили как побитые щенки. Даю вам шанс найти своё достоинство и больше не забывать о нём, — услышав гул безмолвия, достал из мешка красный обломок. — Это фрагмент маски. Её сегодня принёс наш друг и союзник — Грегор. Разбил морду её носителя и узнал, что враг проник в библиотеку, устраивает там ритуалы. Это вовсе не Умастители, не те выродки, которые проводили свои обряды, пытаясь одновременно угадить двум так называемым божкам плодородия и разложения. А нечто иное…

— Значит, мы пойдём на штурм библиотеки? Но кто нам всё-таки будет там противостоять? Неужели «книжные черви» наелись букв и возомнили себя неизвестно кем? — произнёс тот же самый мундир, иногда с подозрением поглядывая на джентльмена в цилиндре.

— Такие маски носят аколиты Астрологов. Они в ответе за смерти наших людей. А потому, да — сегодня мы ворвемся в обитель знаний Оренктона, чтобы остановитьбезумных культистов.

— Какой у нас план? Не выкатывать же нам пушки мортирного расчёта? — донеслось от Микгриба.

— Мастер Шылдман сделал для вас новое огневое оружие. Его немного, но всё же. Когда мы закончим, получите мушкетоны. Помощники мастера уже ждут, они быстро научать вас правильно ими пользоваться…

— Про мечи не забудьте, — добавил доверенное лицо Бургомистра. — Пара сойдёт. Нужен длинный и короткий. Последний пригодится. Коридоры в бою иногда кажутся шире, чем они есть. Помните об этом. Иначе можете нелепо погибнуть. Вряд ли кто-нибудь из вас хочет, чтобы на надгробной плите было написало «Отважно дрался со стенкой».

— Да, это… что касается оружия, — продолжил Рэмтор. — Теперь следующее. Каждый второй вермунд вместе с констеблями перекроют улицы вокруг библиотеки. Остальные пойдут с нами внутрь. Но все без исключения выпьете это перед началом, — он достал сундук с маленькими склянками, их на половину наполняла пепельная жидкость.

— Что это? — вопросил Хидунг, потирая свой нос.

— Это не ром… и даже не слёзы Шихи, а простая успокоительная настойка. Я посоветовал её раздать, — сказал Грегор, потом поправил цилиндр и жутко улыбнулся. — Средства могло быть и больше, но сроки нас ограничивают. Так же… советую накинуть на мундир плотную ткань, которую можно быстро скинуть с себя.

— А зачем нам успокоительное? Может… ещё заварим чай с ромашкой? — прозвучало от Микгриба.

Шестипалый сдержал себя в руках, обуздал скоротечный порыв гнева, разожженный несерьёзным отношением к предстоящему бою. Это далось ему нелегко, сложнее, чем думал. Вероятно, всё из-за сомнений, порождённых словами охотника в цилиндре. Вермунды впервые в жизни столкнутся с таким врагом, что поджидает в библиотеке. Самые настоящие чудовища. К такому так просто не подготовиться. Несмотря на это, глава всё же ведёт всех прямо в их логово.

— Чтобы твоё тело не предало тебя в решающий момент. Чтобы корабль твоего разума, получив пробоину ниже ватерлинии, не пошёл ко дну, — с серьёзным видом проговорил он, щёлкнув челюстью. Так что сейчас не время шутить. Даже для разрядки. Теперь о тех, кто остаётся на улицах. Повторюсь, вы также вооружаетесь и принимаете настойку, но ещё берёте… свистки. Если увидите кого-то или же… что-то, то свистом предупреждаете остальных. Весь район должен быть под контролем. Все поняли? Начнём с заходом солнца.

— Будет сделано! — громко ответили присутствующие. — А почему мы ждём ночь? — с недоумением проскрипел один из гвардейцев. — Темно же будет, ничего не увидим…

— Время на подготовку, — вмешался Хидунг. — Или ты уже умеешь пользоваться новым оружием? Не думаю…

Грегор с почти демонстративным безразличием закурил трубку.

— Как-то раз путь привёл меня в деревушку на окраинах Денрифа. Там был рослый крестьянин, хвастался своей силой и отвагой. Играл мускулами. Со всей ответственностью убеждал окружающих, что, мол, любого сломает об колено. Но потом случайность предоставила ему такую возможность. Услышав крики своей жены и ребёнка, рванул к мельнице. Оттуда звали на помощь. Но силач остановился, обмяк, когда увидел, что к мельнице приближается уродливая тварь. Яжма выползла из Межутковых земель и решила накормить своё отродье. Здоровяк схватил камень. Нет, не бросился ломать Яжму об колено, чтобы спасти своих любимых, а просто начал бить себе в висок. Забавно. Удар, удар и ещё удар. И падает на траву. Вот такой он выбор сделал. А что выберут жители Оренктона, если увидят нечто похожее?

— Не знаю никаких Яшпм, — пробурчал Хидунг. — Для чужака слишком много себе позволяешь. Стоишь перед нами и рассказываешь небылицы, намекаешь на трусость оренктонцев. Кто ты вообще такой?

— Не слышал своего Бургомистра? Я — друг и союзник. Какое из этих слов тебе не понятно?

— Этого недостаточно. Любой может притвориться союзником, скрывая свои истинные намерения. Может с нами в бой пойдёт Министерский засланец, а мы ни сном ни духом не знает об этом. Разве мы можем допустить такую неосторожность? Не доверяю я тебе. И вообще, лицо у тебя знакомое, похоже на лицо мертвеца…

Грегор неспешно приблизился к нему, встал напротив. Высокий воротник закрывал лицо до кончика носа, головной убор из бобрового фетра прикрывал лоб. В пространстве между ними раздражённо сверкнули синие глаза.

— Доверять? Это не вопрос доверия, — произнёс он. — Есть субординация и присяга. Вот о чём тебе следует помнить. В конце концов… я же не собираюсь жениться на твоей дочери. Или у тебя иные планы? Если уж так, то извини. Прямо сейчас исправлюсь. Имя моё… тебе известно. Я выращиваю единорогов, регулярно курю трубку, мой рост — около шести футов, люблю пить вино и гулять по лесу во время дождя. Ещё… искренне верю, что Озеро Мундус ценит человеческие жизни, ведь все мы так важны для этого мира. О, чуть не забыл… мечтаю сделать что-нибудь значимое, чтобы меня признали и помнили после смерти. Ну вот, думаю, для начала достаточно.

— Ты смеёшься надо мной, чужак?! — вскипел вермунд. — Вместо пустой болтовни, лучше расскажи, почему после твоего появления… над городом уж слишком много ворон разлеталось!

— Хидунг, довольно, — вмешался Рэмтор. — Лучше оставь гнев для врагов. А сейчас иди, подыши, остынь.

Тот хмыкнул и вышел за дверь.

— Какой жирный намёк тут прозвучал. Теперь ваши мысли шепчут вам… уж не Ворон ли перед нами? У-у, жуть какая. Тогда сегодня с вами в бой пойдёт живой религиозный миф. У тех, кто верит в это, я спрошу. Сейчас на кону будущее. Разве вы позволите мифу из прошлого сражаться в одиночку за него? А остальным скажу следующее… когда окажемся внутри, настоятельно рекомендую не геройствовать. Холодный ум и крепкая рука — вот ваши верные союзники. Забудьте истории о подвигах. Жизнь далека от идеалов. Говорят, что каждый второй, так называемый подвиг — вымысел для разговоров в тавернах. Но откуда начинать считать? Но да ладно, сегодня вы увидите нечто захватывающее. Оно разрушит ваше представление о мире. Нужно суметь удержать себя от падения в яму безумия. Тогда получите шанс на перерождение. Вам это может пригодиться в дальнейшем. Поэтому держитесь вместе и следите друг за другом. Бой проходит спокойнее, когда спину прикрывают.