Полихромный ноктюрн

Одна из дверей приоткрылась. От туда выглянул подчинённый мастера Шылдмана.

— Теперь идите и готовьтесь, — скомандовал Бургомистр. — Ты им не по нраву, пекарь.

— Как я это переживу, не знаю. Потом прогуляюсь под дождём, чтобы слёзки никто не видел.

— О, да, это поможет. Ещё неплохо бы сделать что-нибудь с твоим видом.

— А что с ним не так? — озадачился Грегор, наклонив голову слегка вбок. — Вполне прилично выгляжу.

— Твои глаза похожи на глаза чудовища, которое выглядывает из-под крышки колодца. Немудрено, что им не по себе.

— Если им этого достаточно для невыполнения своего долга, то пусть и не начинают. В библиотеке не будет врагов… к каким они привыкли. Часть твоей гвардии погибнет сегодня. Кого-то разорвут на части, кого-то просто сожгут смердящей слюной. Кожа будет пузыриться, таять и растекаться…

— Если бы ты мог пойти один, пошёл бы. Но сейчас твой поход в одиночку не принесёт необходимых результатов. А лишь заберёт твою жизнь. Ну, порубишь десяток культистов, и всё. А дальше? Я видел будущее прошлого через Сердце. Теперь отдам жизнь, чтобы ничего похожего не случилось сейчас. Потому идём все вместе. Можешь чего-то не договаривать. Я понимаю. Но сегодня МЫ будем в библиотеке. И уж извиняйте, смотрители, — тишины там не будет.

— Лучше и не скажешь.

— Я репетировал. Примерно… полтора раза. А то негоже запинаться неуверенно перед таким важным действием, — отшутился Рэмтор. — Кстати, тут вспомнил одно выражение, поскрести по сусекам. У тебя, случайно, нет на примете того, кто мог бы нам помочь?

— Рамдверт и Вальдер далеко. Вероятно, уже разрушили Монетный двор. И слух об этом скоро долетит до земель Оринга. Ещё… можем встретить сильного союзника, но уже внутри. Хотя…маловероятно. А почему ты спрашиваешь?

— Перед совещанием получил весточку. Ловчий видел сапожника, который спустился в тоннели под городом, а потом вышел с мешком. Никого не напоминает?

— Этот сапожник подчищает подземелье. Всего нас трое в Оренктоне. Каждый делает своё дело. Поэтому пойдём без них. Мог бы обратиться за помощью к Дому, повёрнутому на идеальной внешности. Вроде же как твой дальний родственник жил в этой резиденции.

— Глава Дома Халиод сказал, что помощь будет. Но не уточнил какая. Видимо, всё ещё не выносит вида моих идеальных пальцев.

Неподалёку от них круглый столик. На нём — поднос с винным кувшином и несколько кубков. Грегор наполнил два и протянул один Рэмтору. Тот немного удивился, но принял его.

— Ты вне их Дома, я понял. Тогда выпьем за шрамы, — проговорил джентльмен.

— За шрамы, — повторил второй, и оба подняли кубки, а после осушили их.

— Неплохое вино. Нужно будет повторить. Но сначала отпестуем врага сильнее, чем следует.

— Лучше и не скажешь…

Бескрайние тучи закрыла небо. Ни единого огонька, даже полная луна не могла прорваться через такую толщу. Мрак залил собой улицы; как чёрная краска молочно-белую бумагу, брызги останавливались лишь скромным светом фонарей. Умей они говорить понятным человеческому уху языком, точно потребовали бы надбавки к жалованию за старания. Точно такие же требования безмолвно пенились в подкорке Микгриба. Он вместе с остальными подошёл к культурному наследию Оренктона. Каждый вооружился, как и было рекомендовано, ещё накинули на себя тёмные пыльники. Ветер скользил по ним, нашёптывал, пытался пробрать до костей. Но его опередило ожидание, оно это сделало за него. Группа выстроилась у подножия лестницы. Все проверяли готовность оружия и ждали команды.

Шестипалый держал необычный мушкетон, как говорили — способен делать около двенадцати выстрелов без необходимости в перезарядке; на цевье выгравирована надпись: «Меня убьёт лишь нерождённый». Те, кто видел этот превосходящий все ожидания инструмент, после танца недоумения с восхищением, предполагали: это не иначе как Орден Эво, присуждённый и дарованный самим Государем. Ни одному луку, ни одному арбалету не тягаться с таким даром. Щёлкнув челюстью, кавалер Ордена достал склянку с жидким пеплом. Опустошил её за один глоток, затем поднял руку и дал гвардейцам команду принять успокоительное. Когда исполнили приказ — по их лицам легко считывалось некоторое омерзение, которое ощутили на языках. Среди них даже нашлись ценители подобного букета.

Грегор находился возле, был собран, бесстрастен, безмятежен, словно корни величественного дуба в безветренную погоду. Закалённые опытом мужчины оказались не такими уж и закалёнными; разумеется, относительно. Смотрели на пришлого и учились необычному глухому спокойствию; разве что за исключением некоторых. Хидунг не сводил с него глаз в надежде найти подтверждение своим подозрениям. Поглядывал осторожно, старался держать плохие мысли в узде, чтобы бы его взгляд не почувствовали. Хидунг, крестьянский сын, верил, что именно из-за них взгляд затачивается кинжалом, а не ложится мягким пером.

Ни с того ни с сего тот, в ком виделся Ворон, задумчиво провёл согнутым пальцем по подбородку, вглядываясь в тень здания, замер, что-то тихо сказал, а потом неожиданно отошёл в сторону и там растворился во мраке. Микгрибу показалось странным, что перед самым началом он покинул их, взял и сбежал. Изобразив надменную гримасу, заподозрил наглого чужака в очковтирательстве, трусости. В черепной коробке бывшего констебля живым клубком из червей зашевелился вопрос: почему Глава выбрал своим представителем именно этого выскочку, показавшего свою истинную натуру в решающий момент. Неужели не нашлось никого получше? Упав в раздумья, смачно харкнул, некоторые неодобрительно махнули головой, дикарство помешало им прислушиваться.

Ветер усилился, быстролётно заревел и тут же затих. Пошёл дождь. Сначала покрапывал, но спустя какое-то мгновение тревожного ожидания обрушился стеной множества капель. Такой ливень уменьшал дальность обзора. На расстоянии десяти шагов ничего не видно. В воздухе пахло совсем не свежестью, а скорее напротив, словно разворотили выгребную яму целых поколений. С каждой секундой зловоние усиливалось; могло показаться, недалёк тот момент, когда оно обретёт неописуемую физическую форму, чтобы схватить дышащих за горло.

Рэмтор толкнул ногой дверь и вошёл в книгохранилище. Вермунды последовали за ним, почти не издавая звуков своими шагами. Не зря в ходу было выражение: «на мягких лапах». В момент перешагивания порога могли и ощутили опасность, она точно притаилась внутри. Проникнув в неосвещённый вестибюль, зажгли огни стенников, факелов и ручных фонарей. Каждый источник света важен в таких потёмках. Группа аккуратно продолжала шагать по стезе, пока с улицы не донеслись выстрелы, а затем накатила волна свистов. Они хаотично исходили со всех сторон. Свистки точно рвали свои глотки. Спустя череду мгновений, к ним присоединились голоса битвы и надрывистые крики. Один из исполнителей, не веря собственным ушам, подлетел к двери, но того входа уже не было. Его обволокла покрытая гнойными выделениями мясная масса. Она дрожала. То растекалась, то затвердевала. Трещинки кракелюра тонкими ниточками расползались и вверх, и вниз, выводилибессмысленные каракули. Бургомистр приказал не останавливаться — следовать за ним, продолжать продвижение в глубины библиотеки, чтобы не терять драгоценное время. Промедления в сложившейся ситуации стали непозволительной роскошью.

Всё вокруг покрывалось многовековой трясиной, что погребла в своём чреве множество жизней. Дверные проёмы больше напоминали рваные раны на теле. Древний смрад с каждым вздохом всё сильнее жалил лёгкие, тем самым вышибал всякое желание продолжать проникновение. Все с трудом сдерживали рвотные позывы; когда усилий становилось недостаточно, начинали замечать на языках вкус успокоительного средства. Тут неволей вспоминались Рефлекты, места, запомнившие чудовищные издёвки планиды; такие повороты не забыть даже камню. Всё внутри библиотеки, точно — поле Кодулеж, где сама почва стала желудком павшего гиганта, не знающего сытости.

Микгриб замыкающим топтался в хвосте. На плече новое огневое оружие, а в ладони рукоять меча длинного простого, надёжного. Сын своего отца готов в любой момент обнажить его, применить против врагов. Чем больше таких падёт, тем ближе станет его цель. Так ему думалось, казалось весьма правдоподобным, ведь стоит отличиться, достигнуть, и награда не заставит себя ждать. Эта награда послужит следующей ступенью лестницы, где наверху сияет оно самое. Вот такой невидимый проводник помогал ему идти по внутренностям библиотеки. Услышав что-то схожее с кряхтением выпивохи и его потугами сдержать низвержение лишней алкашки, которая лезет через горло, пугливо провёл факелом. Пробегаясь по стене, его взор споткнулся об блеск. Из вертикальной торчало нечто бесценное — часть непростительно дорогой статуэтки. Недолго думая, ухватился и потащил на себя. Не поддавалась, крепко засела. Однако всё-таки сумел убедиться в том, что нашёл творение мастера Трегидафора. Лучшего сокровища ещё поискать — так думал он и уже тратил вырученные монеты. Желая получить подарённую судьбой находку, напрягся, потянул изо всех сил. Первый рывок, второй, третий и что-то дёрнуло уже его, затащило в стену.

Заплутав в непонятно откуда взявшихся коридорах, не встретили ни одного врага. Тьма, вонь, да и только. После следующего перехода наткнулись на бездыханное тело в красной маске. Алые лужицы и брызги повсюду. Аколита выжали как старые портки, а его посохом прибили к стене другого культиста с оторванными губами. Древко прошло через глазницу. Нечастое зрелище, особенно с учётом игр теней, которые, извиваясь, на миг оживляли неживое. Вермунды осмотрелимертвецов, дабы понять, кто с ними так любезно обошелся. Но не единой догадки. Их обескураженность не знала границ, как уходящая в небо яма. Неужели Астрологи начали убивать друг друга, или же объявился зверь покрупнее? Им этого не известно. Только Хидунг подпитывал свои подозрения.

Лица участников группы похмурнели ещё сильнее. Обнажили мечи, стянули с плеч мушкетоны. Так и продолжили, пока не вошли в главный зал бочкообразной постройки. Всюду уродливые статуи, вылепленные из ила болотных вод воображения безумца. Выгибаясь неестественным образом и изредка подёргиваясь, смотрели наверх, там висело на цепях громоздкое. Замок похожий на вывернутого человека не позволял сердцеподобному кокону упасть. Именно это рассмотрели вермунды во тьме.

Между изваяниями скользил отрешённый аколит, игнорировал городских защитников и тихо напевал непонятную песню, посматривая на верхние этажи. Ещё один масочник застыл возле стеллажей, точно книгочей-сноходец, выбирал новый мир для своих мыслей. Застыв напротив многоярусной книжной полки, пребывал в неком трансе. Рэмтор выставил ладонь, дал немой приказ: не шуметь, готовиться к бою, занять нужные позиции для открытия первого огня. А сам подкрался ближе, заглянул через плечо эскаписта. На полке вместо книг разложены зрительные яблоки с хвостом из сплетений волокон. Новорождённая разновидность испуга тянула свои кривые ручонки к горлу. Тут возле стены появилась женщина, нацепившая на себя всё содержимое своего гардеробного шкафа. «Луковичная» подняла с пола книгу и сразу же начала её пожирать как какой-нибудь деликатес, приготовленный лучшим из кулинаров. Страницу за страницей пропихивала в слюнявый рот, а насыщение, по всей видимости, так и не приходило. Развернувшись, вдарила лбом по твёрдой перегородке. Брызги крови растекались по стене, кусочки плоти смешиваются с костяными осколками. Кашица разрасталась живым потоком, обволакивала вторым слоем ту же самую стену. Жижа покрывалась мерзкой коркой, затвердевала — настоящая броня, да такую бы применить на сторожевых башнях, цены бы не было.