Полихромный ноктюрн

11. Выжившие в смертовороте

— Всё, можно открывать. Если будете долго жмуриться, веки слипнутся, — донеслось спокойным тоном. — А могут ли века проделать такой же трюк…

Вермунды пришли в себя, огни вновь загорелись. Бесстрашный ловкач сидел в кресле, покуривал трубку в попытках перебить здешнее амбре. Он держал инспектора Филца за шиворот серого плаща. Пойманный как бродячий щенок служитель закона вообще никак не сопротивлялся. Вся библиотека вернулась в привычное состояние, а останки чудовищ пузырились, растворялись. Все услышали тишину, она нарушалась только протяжным скрипом двери.

Уцелевшие осторожно осматривали раненных, собирались рядом с хлипкой перегородкой. Преодолевая секунды осознания всего произошедшего, рухнули на пол, где попытались успокоить свои мысли и своё дыхание. Выжившие не могли выдавить из себя и слова после всего, с чем были вынуждены столкнуться. Однако их молчание громко заявляло о победе над врагом. Отгоняя подступающее сумасшествие, им удалось пережить нечто такое, что ранее представлялось невероятным. Будто бы видения безумных ронохов не были плодом разбушевавшейся фантазии.

Безмолвие прорезал возмущённый голос инспектора:

— Янем… нет…не так. Отпусти меня.

— Не дёргайся. Не видишь, я сижу в кресле смотрителя? Так что не шуми, это читальный зал. Тс-с, — отчитал того Грегор и хлопнул по макушке, сжимая руку ещё сильнее, чтобы воротник надавил на шею неугомонного фанатика.

— Ты не знаешь кто я такой. Я есть — всё. Меня избрали для вознесения. Моё имя…

— Мне всё равно. Кому какое дело до твоего имени. Я знаю, передо мной жертва заблуждений, гнилая личинка одурманивания, которая пожелала стать выше, чем есть. Я же прав? А теперь… рассказывай. Чем вы тут занимались? Весь во внимании.

Филц презрительно покривился, заглянул в глаза «временного смотрителя» в кровавом плаще. В них узрел что-то такое, что не поддавалось никакому описанию, а поверх легло отражение. Правда, несколько иное. В обычном зеркало точно увидел бы себя, но не в этих колодцах. Там всё совсем по-другому.

— Я должен всё тебе рассказать? Вот так просто? — вопросил он.

Тут раздался треск.

— Ой, прости, пожалуйста. Кажется, у тебя сломался палец.

— Я знаю о твоей кровожадности, поэтому не стану испытывать пределы собственного тела. Ууу…страшно звучит, да? Впрочем, раз так вежливо просишь — ладно… расскажу, открою тайну, чтобы увидеть твою удивлённую физиономию. Готов? Я — Хор.

— Мойте руки перед обедом, не говори гоп, пока горячо…чем дальше в лес, тем ближе вылез…

— Чего? Что ты такое несёшь? Тебя Деймидал накурил что ли?

— О, прости. Я думал, мы соревнуемся в том, кто скажет большую чушь.

— Ты уже дважды извинился — начинаю сомневаться в искренности твоих извинений…

— Извини, — проговорил Грегор и ударил по ноге.

— Моё колено! — заорал инспектор, стараясь сожрать свой вой. — Туше! Я всё расскажу. Мы искали рецепт похлёбки с помидорами твоей бабушки.

— И как? Нашли? Сколько и когда нужно солить?

— Хватит выворачивать мне фаланги! Блуждающий огонь, чтобы прикоснуться к нему… мы искали ответы… Зачем ему глаза? Как он пережил эти тысячелетия? Такое нелегко выяснить. Вот именно для этого и попытался стать Хором. Кто… как… не он сам может рассказать об этом? Но ничего не получилось. Иначе бы ты был на моём месте. Видимо, сундука с блеском солнца не хватило. Нам помешали, обманули! Или же нет? Пустили по ложному пути. Неужели… транспозиция не удалась. Я знал, что формулы подделка!

— Сундук с блеском солнца. Разве сундуков с микатами было не два? Откуда у тебя третий? Отвечай.

— Так вот оказывается, сколько их было. Тогда я продешевил. Впрочем… ладно, я получил своё иным путём, — прокашлял тот, тихо засмеявшись.

— Ты тратишь своё и моё время. Откуда у тебя монеты? Говори.

Вожак выжившей стаи, оказав помощь раненому вермунду, присоединился к их разговору:

— Бывший инспектор Филц, какая неожиданная встреча. Я помню тебя совсем другим. Раньше ты помогал нуждающимся. Подкармливал бродячих собак, которых все стороной обходил из-за болезного вида.

— Они родились такими. У людей это называется слабоумием. А побои лучше не делали. Как можно было не помогать им. Эти глаза и торчавшие врастопырку зубы…

— Понимаю о чём ты. Ещё у тебя было растение, выращивал его в горшочке и постоянно выбирал подходящее место, где солнечный свет грел под правильным углом.

— Это была Космея. Единственное что осталось от жены.

Рэмтор присел на корточки.

— У неё был Недуг хронометра, верно? — спросил он.

— Да, Поветрие времени. Боль, бред, норы на коже…

— Ужасная судьба. Но ты же был совсем другим и после её кончины. Что с тобой стало?

Инспектор вынул из кармана склянку с багровой жидкостью.

— Господин Лицлесс сходил с ума. Недуг постепенно изменял его. Болото неотвратимо затягивало его. Тогда вечером я был в усадьбе, он вдруг стал собой прежним. Попросил меня спасти его наследие, вывести наследника через подземные ходы, увести и надёжно спрятать. Я так и сделал, нашёл Каделлина и спустились вниз через потайную дверь в его комнате. Помню, из вещей у него был всего один сундук, завёрнутый в мешок. Не лёгкий, но и не тяжёлый. Всё же, помог его нести. Мы быстро добрались до нужного места. На стенах горели факелы, они и не дали нам заблудиться. Вроде… потом…помню маски… Они схватили нас… помню утро в усадьбе… помню Представителя Министерства…

— Филц, где сейчас Каделлин? — тихо проговорил свой вопрос Рэмтор.

— В том мешке был сундук с микатами? — нетерпеливо вмешался Грегор.

Инспектор быстро откупорил склянку и вылил жижу в свои глаза. Всё произошло слишком неуловимо.

— Шестипалый? О, понял! — зашипел инспектор, горя в агонии. — Господин, вы здесь и это хорошо. Во сне я слышал, что вы прикоснулись к содержимому Сердца, которое создал Деймидал в своей мастерской. Это правда? Меня разрывает любопытство… что же было внутри?

Рэмтор выхватил почти пустой пузырёк.

— Это всё из-за этой дряни!? Может, позовём белперов пусть осмотрят… подождём… когда его отпустит, тогда и продолжим? Астрологов всё равно не осталось.

— У нас нет на это времени. Некогда ждать. Ещё предложи ему массажик расслабляющий сделать. Я не знаю, кем он был. Да и, признаться, мне нет до этого дела.

— И что ты предлагаешь, пытать его что ли?

— Почему нет? Он всё равно не жилец. Упустим шанс, и сведений станет меньше.

Рэмтор навис над Филцем.

— Ты слышишь меня? Не сопротивляйся, дай то, что ему нужно. Этот джентльмен может стать совсем не джентльменом. Он как алкоголик в завязке, а причинить тебе боль — как открыть бутылку лучшего рома. Понимаешь?

— Позволите пыткам случиться прямо на глазах своих подчинённых? Как не культурно. Впрочем, шрам на вашей руке подсказывает мне, что вам удалось окунуться в нечто запредельное. А насчёт этого чужака…я знаю, кто он такой. И знаю ему подобных. Вижу больше, чем мне хотелось бы. В нём заточено семя. Но оно сопротивляется, сдерживает спесь. И при этом молчит, томясь в маяке. Странно это, очень странно. А ещё более странно видеть рядом с вами настоящее чудовище. Цилиндр красив, но не меняет сути. Рождённый под древом висельников… не человек. Левра…

Тут безумец получил тяжёлый удар с пыра в поддых. Его дыхание парализовало.

— Ты уже слышал мой вопрос. Жду ответ на него. Не думай, что масочники помогут тебе. Ведь… они закончились.

— Кто здесь? Опять этот лицемер в кровавом плаще, этот Легрегор. Почему его так часто упоминают… Голоса, вы слышите их? Сказители щебечут, что дети Анстарйовая блуждают под небом. А поражённые недугом часов Ронохи… лепечут про Повелителя Коррозии. О! Я ничего не вижу, — промямлил Филц. — Ты мне, я тебе. Что ты использовал против меня, когда я был на пути к перерождению?

— Хорошо, попробуем так. Это был обыкновенный чертополох, вступивший в реакцию с эфиром свечи. У тебя на него аллергия. Знаток прошлого бургомистра любил проводить досуг в борделях. Там проболтался ночной бабочки о слабостях некоторых должностных лиц. О твоей… в том числе. Так и подумал, а вдруг эта подделка — инспектор, пропавший в ту ночь. А дальше…чистая удача. Теперь твой черёд. Надеюсь услышать такой же вменяемый ответ.

— Вот…поддонок. Нужно было спросить про глаза, — выдул облачённый в серый плащ, смотря на терзаемую сквозняком дверь. — Хорошо. Одинокая веточка семьи Ванригтен решила унести с собой судочек, избавить город от соблазнов. Но я прозрел. Оставил веточку себе на память. Было в ней что-то особенное. И блестяшки оставил себе. Только Я смог распорядиться ими лучшим образом. Ну, ты видел моих глазочеев. Но, как оказалось, продешевил. Мог забрать больше. Ничего-ничего… всё же получил своё. Хоть и иным способом. Получал, получал… и ещё раз… получал возможности проникновения вглубь тайны наследника. Лучшие мгновения. Я даже удивился. А после иссушил, выпил как луковый суп.

— Значит, сундук внизу за той дверью. Твоё сердцебиение учащается. Недолго тебе осталось. Но я потрачу каждую оставшуюся тебе секунду на вытягивание ответов. Некая Када, она встречалась тебе? Думаю, ты знаешь… кто её ищет.

— Если бы транспозиция удалось, то мы приблизили бы наступление Эпохи далёких огней…

Дальнейшие слова не поддавались никакому пониманию, разум прятал их значение за семью печатями. Филц повернул голову, рывками пытался прокрутить дальше. Ещё немного и шея могла бы сломаться тонкой веткой мёртвого дерева. Из горла полезли хрипы. Его вырвало слишком густой кровью. Упав на калении и уперевшись руками в пол, навис над лужицей. Зова рядом стоящих совсем не слышал. Всё внимание обращено под себя, как если бы там показывались совершённые им деяния.

— Стольких людей погубили! Вас ждёт такое же наказание за убийство Лешего, Композитора. Саккумбиев пир всё равно случится, — завыл инспектор в сером, после чего сардонически рассмеялся. Через мглу помешательства пробился рассудок, он угомонил охвативший его приступ. Причина неожиданной ясности не понятна, вероятнее всего — его натура не смогла промолчать из-за всего совершенного. Схватившись за грудь, опустился в лужу под собой. — Что я наделал… — произнес он, медленно закрывая стекленеющие глаза, соскользнул на другую сторону жизни.

Рэмтор убедился в его смерти. Взяв пузырёк, подошёл к доверенному лицу.

— Значит… это и были Астрологи? Раньше я наивно полагал, что меня ничем не удивить. Но потом побывал в тех воспоминаниях. А теперь и сегодняшняя ночь. Сейчас ощущаю себя сновидцем, который смог выбраться из кошмара. И правда, реальность может быть хуже…

— Судя по всему — да, Запасной пальчик. Раньше таких не встречал. Впервые столкнулся с ними внизу. Астрологи открыли новую грань. Показали её уродство. А ты и твои вермунды пережили их представление. Посмотри на них. Пустота в глазах говорит о многом. Разрушение привычного мира несёт боль. Изменения несут боль. Можно назвать это ростом. Младенцы плачут, когда растут их зубы и кости. Таков порядок. Теперь вы стали на шаг ближе к готовности противостоять вероятному исходу.