Полихромный ноктюрн

— Может быть, но от этого вам дышать не легче. Удушье это не шутка.

Они сразу поняли, о чём им было сказано.

— Нас хозяин заставил синить губы. Говорит, мужчинам это нравится.

— Ваш хозяин никто, чтобы говорить за всех, — утвердил он и закурил трубку. Дым едкий и какой-то горький. Это не приносило ему радости, но всё равно продолжал. Пахло полынью, смешанной с чем-то ещё. Точно не клюк или табо. — Этот полудурок уродует вас, заставляет соответствовать своему безвкусию. И от этого упал заработок, верно?

Особы в корсетах растерялись, переглянулись.

— Ну, нет. Монеты текут рекой, — с дрожью заявила она, чем показала незнакомцу своё неумение лгать.

— Мужчины не спят со свиными подмышками. Вот вам небольшая компенсация за глупость того, кто решил, что может говорить за всех, — упущенный клиент протянул им по несколько серебряников.

— Спасибо, сударь, но мы не можем так просто взять их, — отказались они. — Может, хотя бы выпьете с нами или послушаете песню? У нас хорошие, звучные голоса.

Грегор вдруг насторожился, повернул влево и увидел кого-то, кто ломко разгуливал, скрывая голову под короткой светлой простынёй. На ней были тёмно-красные пятна.

— У меня сейчас нет времени. Так что берите. Ужин сам себя не купит.

Особы опять переглянулись, приняв монеты, провожали взглядом шаги уходящего. Тот опустошил чашу, поспешил удалиться от дома с обманчивым названием.

Преследовал подозрительную фигуру, шёл по опятам. Ступал осторожно, словно по тонкому льду, и в то же время быстро. Сапоги, с металлическими узорчатыми вставками и кожаными застёжками, совсем не стучали от прикосновения к камню. Его уверенность вполне могла поселить ужас в души проходимцев, а их тела заставить исполнять судорожный танец растерянности.

По мрачному небу летели ещё более мрачные птицы, что казались призраками. Некоторые из них садились на крыши, с любопытством наблюдали. Когда Грегор один раз потерял из виду болезную фигуру, карканья указали путь. Пройдя две улицы и обогнув курильню, оказался в недоулке. Там поскрипывая мотылялась дверца. Пробрался сквозь постройку и вышел в квадрат. Судя по инструментам, лестницам, сложенным доскам и прочему, дома готовили к восстановлению и укреплению. Готовили к приёму не совсем случайных гостей.

Человека, который прятал голову под запачканной вишнёвым соком тканью, нигде не было. Просвистел сквозняк, и справа что-то зашуршало — шагнул вправо, где откинул покрывало. Оно закрывало старый колодец, правда, сооружение выглядело несколько иначе, чем можно было ожидать. Верхушка сделана не из дубового сруба и не из того же самого камня. Из земли торчал пульсирующий гнойник, точно расколотое яйцо. Придерживая цилиндр, джентльмен заглянул туда. В глубине извивались движения чего-то водянистого.

Не теряя время попусту, начал готовиться к продолжению ночи, хоть и под землёй. Достал из поясной сумки маленький дорожный фонарь и повесил его на пояс. Вынул из другой стеклянный пузырёк с короткой иглой и, воткнув в шею, нажал на оловянный поршень. Содержимое быстро исчезло. Проверил огневое оружие, на первый взгляд — с кремниевым замком, потом вернул его на ременную перевязь. Должно быть, передумал использовать его. Метнул левую руку под плащ, резким движением вниз рассёк воздух, разложил, удлинил древко топора. Инструмент будто бы вдохнул, предвкушая грядущие битвы.

Сзади появились хлюпанья, приближались. Резко повернувшись, лезвием отвёл лапу, пытавшуюся его схватить. Она уродлива и обглодана. Левой рукой вдарил в голову и прожал до хруста — шея точно сломалась. Грегор сорвал ткань, это был констебль, чьё лицо перестало быть лицом. Без труда считывались общие черты с раздавленным фруктом. Зубы заострились и загнулись в сторону глотки. Если бы кадавр укусил, освободиться было бы крайне сложно и болезненно.

Размявшийся в стычке взял рядом валявшийся мешок, подошёл к колодцу. Глубоко дышал, привыкал к жужжащему под ним зловонию. Вороны сидели на крыше квадрата, продолжали наблюдать. Тут бывший страж порядка подскочил, размахивая граблями, с диким визгом кинулся на живого. Взмах топором разделил его на две части. Голова прикатилась к сапогам, а тело упало в нарыв, где приземлилась в лужу, судя по звуку. Закинув переспелый «фрукт» в мешок, охотник спрыгнул вниз.

Вот она вонь, от которой дух выгребной ямы казался изысканным парфюмом, что благоухает на нежной коже юной красавицы. Воды на дне колодца почти не было, едва закрывала лодыжку. Спустившийся крутанул верхушку фонаря — свет не зажёгся. Снова досада.

— Само собой, — шепнул он и пробрался в свежевырытый проход. Дальше невероятно душная полость. На другом конце шевелился непроглядный мрак, словно сонма червей взбиралась вверх по стене, затем в стороны и вниз. Охотник в цилиндре медленно приближался. Спустя несколько коротких шагов, сам по себе зажёгся факел. В какое-то мгновение возле него промелькнуло щупальце или любой другой крайне похожий придаток. Сняв палку с горящей паклей, направил её к той червивой перегородке. Её покрывала гнойная масса, что мельтешила как поверхность дремучей топи. Она замирала после каждого шага, прислушивалась, затаивалась от опасности.

Раздался надрывистый крик, он приглушен и вроде бы далёк, но ненадолго, громкость не приглашённого нарастала и нарастала. С потолка, за спиной, срывались капли, так вот с каждым звонким ударом по водному барабану неистово-мучительный всё громче и громче. Глотка, извергающая ЭТО, была уже совсем близко. На своём пике она затихла, настала почти тишина, где перемежались стуки, немного схожие с ударами сердца, и редкие хлопки лопающихся пузырьков.

Пальцы сжали рукоять топора, приготовился к встрече с подземным крикуном. Тут поверхность стены вспучилась, и из неё вывалился ещё один страж порядка с мордой, как у предыдущего. У этого констебля по колено отсутствовала нога, из культи торчало некое оружие: нижняя часть бедренной кости треснула на два острых стреловидных осколка. Таким двузубцем не нанести ровную колотую рану, только — рваную; с ней заражение не заставит себя долго ждать. Жертва чудовищных обстоятельств металась между звериным и человеческим началом: то пытался встать, выпрямить спину, то полз упырём из рассказов сказителей. С каждым мигом всё больше отдалялся от прежнего себя, отказывался от прошлого, где, вероятно, был добропорядочным, мечтал изменить мир к лучшему. Но ныне судьба распорядилась иначе — выбор сделан. Ошмёток, утративший всё человеческое, прыгнул на живого, и тогда незамедлительно был остановлен сапогом. Грегор воспользовался моментом, скользнул немного вправо, чтобы отсечь шейную ношу. Задуманное свершилось, но не полностью, слишком вязкий.

Недобиток ощутил холодный металл, нырнул физиономией в грязь и сразу ломанулся вперёд, башка болталась на шматке плоте — это неудобство его нисколько не останавливало. Да и вообще никто не мешал ковыляниям до трупа, что валялся на дне колодца. Охотник выжидал, слушал чавкающий треск, презрительно улыбался. Ожидания длились недолго: оно вернулось с большим количеством конечностей, первое тело дополнило второе. Трудно сказать, удивил ли этот фокус кого-нибудь из присутствующих или же нет. Грегор совсем не впечатлился, словно простоял в банке Эрнктон пару вечных очередей и наглухо выгорел. Однако было нечто, что могло сказать о многом — нити на высоком воротнике всё отчетливее скалились. Тот случай, когда малозначительная деталь переворачивает всё с ног на голову.

Бесстрастный головоруб потёр нижние веки большим и указательным пальцем. Приступив к делу, уклонялся от неловких махов, рубил ноги и руки двух слившихся воедино констеблей. После отсечения каждой конечности усмирял натиск, нарезал круги вокруг твари, точно изучал, делая мысленные записи и зарисовки. Вероятно, позже перенесёт их на бумагу. Существо, что заставило бы самих вермундов испытать первобытный ужас, лишилось опор, рухнуло и без реверансов получило добивающий удар по студенистой шее. Вторая голова нырнула в мешок, который нашёл своё место на плече охотника.

Встав напротив стены, приложил к ней ладонь, на ощупь вроде бы твёрдая, но стоило приложить чуть-чуть силы и надавить, так перчатку затянуло. После чего воткнул факел, тот прошёл как нож сквозь воду. Когда вытащил, пламя всё ещё горело. Без лишних раздумий сам прошёл в гнойную жидко-твёрдую перегородку. Так оказался в тоннелях под городом, ромбовидный тёмный камень выдал их с потрохами. Появление ориентира не заставило себя долго ждать. Приятное песнопение манило к себе сильнее, чем кровь исхудавшую от голода животину. Факел всё ещё светил, и идущий по ходам карты, нарисованной багровым потоком последнего желания, продолжал идти дальше. Тени под давлением света принимали всяческие формы. Некоторые безобидны, некоторые вполне могли поднять колом волосы на затылке. Но только одна повторялась чаше других: щупальца древнего гигантского спрута. Вероятно, подсознание, таким образом, помогало не заблудиться.

В круглом центре пересечения двух тоннелей лежала пара изуродованных тел. Их настигла та же участь, что и местных служителей порядка. Там же, прислонившись к углу, стоял человек — девушка в тонком доспехе из чёрного серебра. Не составило особого труда догадаться, кто она такая и из какого ордена. Но вопрос заключался в другом: как и зачем оказалась под Оренктоном? Светоносец подошёл к ней поближе, но никакой реакции, она без сознания, хоть и стояла на своих двух. Тут песня исказилась, начала скрестись в черепные швы. Спустя мгновение из верхнего пути галереи показался незнакомец, облачённый в тёмную мантию с фиолетовыми лентами. По лентам тянулись узоры из точек и линий. Уродливая красная маска паучьей морды(или чего-то подобного) закрывала лоб, нос и прерывалась на верхней губе, перетекая в пиявочные усы.

— Неужели я услышу мистическое предсказание? — улыбнулся джентльмен, приподняв цилиндр. — Что меня ждёт сегодня ночью, какой драгоценный камень принесёт мне удачу, и какого цвета одежду следует носить? Скажи же мне, Астролог.

Тот продолжил петь, поднимая над собой колючий посох, украшенный пучком маленьких высушенных голов.

— Ворон, подчинись воле Блуждающего огня. Гарганрюэль примет тебя, как когда-то принял меня. Выйди за пределы своего «я», освободись от оков времени. Я понимаю, ожидания так мучительны, — мягко сказал культист. — Каждый рождается в боли, живёт в ней и умирает, захлёбываясь ею. Но довольно! Мы больше всего хотим прекратить слепые блуждания в холодной неизвестности. В наших силах положить конец страданиям. Муки прекратятся, когда настанет эпоха Далёких огней. Примкни к нам и будешьвознаграждён. Иначе тебя ждёт смерть и забвение! — заорал он.

— У-у-у, страшно, — выдул Грегор, приподняв плечи. — А так всё неплохо начиналось. Скажу тебе по секрету, она ждёт всех. Но я, пожалуй, опоздаю на несколько десятилетий. У меня ещё есть незаконченные дела.

— Таков твой ответ, Левранд, Защитник отбросов, рожденный под деревом висельников? Восставшему из трупной ямы мертвецу не спрятаться за другим именем. Неужели сила Хора так ослепила тебя? О, понял, я понял! Ты боишься! Понимаю, не стоило заключить с ним контракт …