Загадка тауматургии

Сэмюэль прикусил губу, вложил камень для создания ступенек в другой карман. Растопырил пальцы и приложил к окну. Навалился телом на стекло — для отвода отдачи и для устойчивости — прочитал заклинание для обращения в пыль.

Ладонь провалилась внутрь, стеклянная пыль с треском посыпалась следом, по окну поползли трещины, и оно под его весом лопнуло десятками осколков. Сэмюэль рухнул в комнату, половицы жалобно заскрипели, Амелия с писком вылетела из плаща — парень упал на живот — и приземлилась на кровать.

Он потерянно лег на пол. Замер. Прислушался. Фея копошилась в простынях. За стенами разговаривали соседи. Сэмюэль выслушивал шаги. Тяжелый топот офицерских туфель, шуршания кителей и бряцания значков в форме глаза на груди.

Их не было. Парень вздохнул с облегчением и полез под кровать.

Сэмюэль хранил там дорогие вещи. Привычка тянулась из детства. Ребенком он не раз скрывал от родителей понравившуюся блестяшку, которую нашел на улице. Папа и мама никогда не смотрели под кроватью или делали вид. Не важно. Кошелек он хранил там же.

Старый мешочек оказался на месте. Положил на покрывало рядом с Амелией и зубами развязал узел. Внутри лежала горка медных монет — нилов. Сэмюэль пересчитал их. Всего сто два медяка. Билет до Фельтшир-Ливеньтауна стоил пятнадцать. Отлично.

Парень сгреб монеты в мешок, завязал узелок красной ниткой и вложил кошелек в карман со вторым камнем. Самое трудное впереди. Осталось купить билет, сесть на поезд и уехать из графства.

Сэмюэль залез в окно ногами вперед, нащупал ногами ступеньку и полез вниз. Спуск занял больше времени. Парень останавливался на каждом шаге, осторожно прощупывал следующую ступеньку, ставил на нее колени и опускал локти на другую.

Внизу он облокотился на стену. Амелия небрежно пропрыгала по лестнице к нему. Фея привыкла к телу. Временами движения казались рваными и дергаными. В остальном она не сильно отличалась от обычной рогокошки.

Это пугало. От мысли, что феи легко притворялись домашними животными, по спине пробежал холодок. Сколько по миру бродило лжезверей? Сэмюэль вспомнил Немо. А лжелюдей?

Остановил себя — подумает об этом позже. В более спокойной обстановке.

Парень выглянул из-за угла. Темнота, огни уличных фонарей горели в темно-желтом смоге. На улице не души.

Сэмюэль задумался. Утром троица придет в участок и сообщит о нем. На осмотр Свалки неудач и допрос местных уйдет какое-то время. Примерно до полудня. Парень должен идти сейчас, двигаться не по дороге, а меж зданий, укрыться в смоге и добраться до вокзала к полудню. У него получится. Обязательно.

Он захромал прочь от квартиры, в которой вырос и провел всю жизнь. Внутри остались грязные вещи, посуда и останки отца. Рукописи, машинка и ваза с каменной пылью. Сэмюэль бросил все.

Парень чувствовал опустошение. Все изменилось в мгновение ока. В повестях отец долго и скрупулезно выстраивал наводки к грядущим событиям, подготавливал читателя, плел длинную паутину из поступков героев. Все ради одной кульминации, краткого и чувственного мига.

Жизнь работала иначе. Одно ничтожное решение переворачивало все вверх ногами. Несправедливо. Жестоко и несправедливо. Где предпосылки? Куда делись мрачные знамения и мудрые старцы? Почему это произошло с ним? Почему?

Сэмюэль хромал меж ульев. По дороге проносились люди на велосипедах — спешили на работу. Что бы они подумали, если бы узнали о нем? Посчитали бы безумцем? Назвали бы грязным преступником? Сколько подумало бы, что он раньше был на их месте? Сколько бы увидело такого же обычного человека, как они?

Он не виноват. Ему не повезло. Против него ополчился мир. Все хорошо. Тело пробирал озноб, жар спутывал мысли. Все хорошо. Он выживет. Сбежит из Пейлтауна. Все хорошо. Все будет хорошо. Так говорил отец.

Жилые ульи сменились одноэтажными лавками — прямоугольные дома с яркими вывесками. «Сладкая вата из желтого смога», «Семь клопов и одна язва», «Окаменевшие чудеса», «Гнилые сердца на палочке», «Конфеты нетлеющих глаз». Они звучали как насмешки. Жестокие шутки над страданиями жителей графства.

Повсюду бродили люди в противогазах. Взрослые и дети весело болтали, сидели на скамейках, заходили в лавки. Площадь цвела жизнью. Сэмюэль услышал музыку. Бодрая мелодия пронизывала воздух.

— Я брежу?

— Нет, — прошептала снизу Амелия. — Я наблюдаю то же самое.

В спину ударил второй звон колокола. Наступил полдень. Нужно торопиться. Он побрел подальше от людных мест.

На вокзале дорога сильно отличалась от остального Пейлтауна. Новая, недавно выложенная плитка. Ходить по такой — одно удовольствие.

— Бред, — буркнул он под нос. — Быть не может.

Сэмюэль остановился перед кассой. Над окошком висела бумажка с ценами. Черные угольные буквы выводили надпись:

«Фельтшир-Ливеньтаун — 20 нилов».

Билеты подорожали. Прикусил губу и постучал дрожащей рукой по окну. Металлический ящик под ним резко выехал вперед. Сэмюэль отсчитал двадцать медных и опустил внутрь. Ему выдали бумажку с номером билета, временем отправки, номером вагона и названием пункта назначения.

Парень зашел под навес и сел на скамейку перед железными путями. Поезда еще не было. Сэмюэль окинул ленивым взглядом остальные скамейки. Они пустовали. Вокруг не было людей.

«Почему никого нет?» — подумал он.

Взгляд зацепился за темную фигуру вдалеке. Невысокий мужчина в противогазе бежал вдоль рельс. Прямо к нему. Мужчина замер в двадцати метрах, засунул руку под плащ и выхватил какой-то предмет. Офицер навел его на Сэмюэля и выстрелил.