Полихромный ноктюрн

Мимо пробегала пара дворняг. Лаяли, рычали, но очень быстро закрыли слюнявые пасти и принялись разглядывать экипаж, принюхиваться. Их глаза тускло светились, именно такие детали способны заставить вооружиться солью, или поджечь травы-обереги. «Тапетум люцидум» — вдруг подумалось мне. Перед тем, как присоединиться к Ифору и Софистии, обратился к носителю скрытых талантов: — Мистер Форц, не желаете ли вы составить нам компанию? Такой путь позади — можно всем вместе и за одним столом отужинать.

— Ценю ваше предложение, но нужно быть здесь, рядом с ними, — сказал он и кивнул на лошадей. — Не доверяю я местным. Не их вина, просто я сам по себе подозрительный.

— Понимаю. Всегда нужно быть настороже. Мы ведь не знаем намерений вон тех прохожих. А судя по их виду, у того вполне может быть спрятан клинок под рубахой, чтобы отобрать башмаки у случайного путника. А вон тот, скорее всего, поджидает пьянчугу, который напьется до беспамятства и уснёт в свинарнике. А зачем рисковать, когда кошель можно просто подобрать. Примерно так он нахваливает свою изобретательность. А тот, в дублете, по всей видимости, дуреет от всего происходящего.

— Вот-вот, — согласился извозчик. — Но радует последний, его потерянность намекает, что не всё потеряно. Скажите, Искатель, как долго вы учились читать людей с такой лёгкостью? Мне бы так…

— Этот звук, слышите? Необычные сверчки, — отвлекшись, сказал я. — Иногда хочу, чтобы не умел их «читать». В них можно увидеть самые нелицеприятные качества. Кто-то скажет: «Мы видим в окружающих осколки своего отражения, которые изобличают скрытое под корой». Вероятно и так, но не будем об этом. Есть вещи и понасущнее. Вот вы, например, никогда не думали пойти на службу Оренктону в качестве рыскаря?

— Признаться, подумывал, — промолвил Форц. — Ведь, как мне кажется, имею необходимые навыки. Но дальше мыслей дело не пошло, — закончил он с улыбкой некого отчаяния.

— Да, отличный бы получился проводник. Может, стоит решиться и позволить зерну мысли прорости до осознанного действия? Так как суп лучше есть ложкой, а не вилкой.

— Ложкой? — озадачился извозчик. — А, кажется, понимаю о чём вы. Конечно, благодарю за такую веру в меня. Но скажите, какая у нас цель остановки? Вроде всё есть, да и до города всего ничего? — спросил он.

— Всё просто, друг мой. Цель остановки — недолгий аперитив перед возвращением домой.

— А я теперь долго не смогу есть. Даже завидую вам…

— От чего же? Неужто увидели нечто эдакое?

— О! Прошу простить, забыл, что вы спали во время нашей обратной поездки. Дело в том, что мы проезжали Межуток, ну… тот… что граница Провинции Конхирст, и видели воинов Графа Фалконет. Они носили кожу легионеров Дома Игнаадарий. Представляете!?

— Теперь понимаю причину отсутствия у вас аппетита. Но не переживайте… скоро пройдёт, начнёте есть как не в себя.

— Что ж… надеюсь что так…

К моему скромному удивлению, в гостевом доме оказалось не так много постояльцев, как представлялось на первый взгляд. Мы сели за стол по левую руку от центра. Так получилось, что именно на него падало больше всего света от камина с потрескивающим пламенем. Внутри пребывал уют, пахло примерно так же, как в столичных кухмистерских. Наверное, кто-то продал рецепты владельцу за баснословную сумму.

Я наслаждался палитрой ароматов, наслаждался недолго, потому что в нос пробирались трупные едва выносимые запахи Пепельных болот. Пока мы ждали нашу еду, посматривал на танцующие и собирающиеся в хороводы языки огня. Пытался услышать их язык своими глазами, но потом вспомнил об отдыхе и о том, как всего лишь одна капля воды способна переполнить сосуд. В эти минуты таким сосудом был утомлённый, почти смертельно раненый разум.

Рассматривая внутреннее помещение, взгляд споткнулся на малом, тот носился у стойки и старался, время от времени, оттереть въевшуюся грязь. Такая ярость в битве за чистоту — поразительна. Однако, судя по гневному выражению лица, все попытки не имели успеха и терпели сокрушительное поражение. Трудолюбивый воин скребка и тряпки, выполняя свои обязанности, суетливо гонял из стороны в сторону, чтобы целиком и полностью отработать свой хлеб или же жалование. Поставил кружки на деревянный поднос, а потом неловким движением опрокинул одну из них. Желтовато-коричневая жидкость разлилась.

— Разгильдяй! — побулькал хозяин дома с тёмно-серым куском ткани на плече. — Я смотрю, ты сыт… раз опять пролил этот чудесный эль. Напомню тебе, лить его мимо глотки — преступление. А за всяким преступлением следует наказание. Всё, сегодня обойдёшься без похлёбки.

— Тогда возьму топорик и пойду грабить. Я что, хуже бандитов? — с улыбкой пригрозил малой. — А когда меня поймает комендант, душевные муки развяжут мой язык. Я расскажу ему, кто спихнул меня на этот путь. Ой, как неудобно получится. Этого хотите, или договоримся?

— Вот наглец! — засмеялся хозяин, накручивая ус. — Мне нравится! Так держать! Подходящая замена растет. Трудолюбив как муравей, да ещё и зубы есть. Без них в деле никак, — похвалил тот и отрезал кусок пирога. — Вот, потом его возьмешь, но сначала обслужи столы. Считай это — моим вложением.

— Вот спасибо! Я даже постараюсь быть внимательнее, самому же всё и стирать. А это дело сложнее, чем кажется. Вот локоть начинает болеть и похрустывать. В моём возрасте — плохой знак.

— Попридержи лошадей, — остановил того хозяин. — Не пытайся выторговать лишний медяк. Подожди, не торопись. Будет ещё момент урвать монетку. А пока подумай о том, как заинтересовать. Не забудь чётко назвать мою выгоду от прибавки к твоему жалованию.

— Хорошо. Как назову, так вы, батенька, накинете не один медяк, а целых два. Может быть и все три, — взъерошился труженик. — Только вот… насчёт замены. А что если не здесь моё место? Хочу подкопить и отправиться в путешествие. Маленький человек неблагородных кровей отправляется в огромный мир, чтобы найти славу. Богатства прямо за углом, нужно повернуть и протянуть руку. Бери — не хочу. Вдруг стану великим, тогда отремонтируем крышу.

— Ну-ну продолжай, — опустив брови, насторожился хозяин гостиницы.

— Представьте, обо мне будут говорить люди. Прям как о Левранде…

— Вздор! Оставь эти мысли, мальчишка. Лучше занимайся тем, что хорошо получается. Набирайся опыта и будь лучшим трактирщиком. Людям нужен ночлег и еда в хорошей компании. Помогать им таким образом, чем не величие?

— Аж в голосе переменились, — подметил малой. — И такое уже третий раз за последние дни. Всё никак в толк не возьму, почему? Неужели вам чем-то не угодил Защитник отбросов?

— Так, иди сюда, ближе. Сейчас тебе расскажу. Четыре ночи назад захаживали наёмники. Напившись, размахивали помелом, секретничали. Думали, никто их не слышит, но не тут-то было. Твоего Левранда пытали, а потом казнили. Вздёрнули в трупной яме. Вот к чему тебя может привести жизнь. Понимаешь? Поэтому будь здесь, здесь безопасно. А теперь неси…

Помощника ошеломила услышанная весть. Глядя на него, создавалось впечатление, что его руки окоченели от потрясения. Но всё равно схватил поднос и понёс к столику рядом со стойкой, где сидела дожидающаяся эля компания.

— Верно говоришь, отец, — выкрикнул один из них. — Только вот… я слышал… жив он. Но не совсем жив… Хор превратил его в Ворона. Теперь прислуживает тёмным силам. Неужели и в смерти нет спасения от этой напасти. Хоривщине плевать, достанет везде, — нечленораздельно рассказал некто и прильнул к принесённой кружке. — Купающийся в крови и криках ждёт своего часа, чтобы пробудить древнего врага, что носит вечно-жующую мантию. Человеческие вопли — музыка для него. Мы — пища, а мир — его стол. Старая война спит и видит сны, они сводят нас с ума и управляют нами. Но не мной — это точно. Я в ответе за своё решение быть здесь и выпивать. Но помяни моё слово, оно вернётся.

— Может, хватит стакан грызть? — спросил малой. — А то вон… обслюнявили всё.

— О! Давно ты здесь стоишь, шкет? Знаешь, ты бы слушал старика. Там опасно очень. Когда мы шли сюда, видели мужика. На поясе всякий хлам, а в голове пусто. Понимаешь? Всё содержимое вырвали, как солому из подушки. А там ещё и война… Гигантская летучая мышь не дремлет.

— М-м. Здрасте, а здесь можно купить сладолист, — не поднимая лоб, пробубнил второй гость за тем же столом. — Говорят, если покурить его после обеда, то прям совсем хорошо. Нет, нет, — забрыкался он. — Белка, не надо меня курить…

— Не знаю никакого сладолиста. У нас только Табо остался. Зашли бы раньше, ещё Клюк предложил бы, но сейчас его совсем немного сохранилось… буквально на донышке… Если, конечно, карман позволит. Тут халявы нету.

— Вот! Если смешать Табо и Клюк, выйдет тот самый сладолист… только его надо вымочить в вине…

— Просыпайся, — толкнул спящего другой. — Нужно тебя тушить, тут как раз пенный ждёт.

Малой вернулся к хозяину, сказал ему что-то и понёс другой поднос. Подойдя к нам, с лёгкостью снял тарелки, поставил графин.

— Дело не в том, жив он или же нет. Всё в его делах, — обронил я с целью разжечь угасающий уголёк. — Людям нужны маяки. А в донной тьме и скромная искра светит ярче солнца. Будь таким проводником, тогда тебя запомнят. Но знай, не гонись за величием.

— А? Почему не нужно? Все же знают… чтобы поймать… нужно очень сильно хотеть и стремиться к цели.

— Все, может, и знают, но разве все великие? Не думаю. Само желание быть великим отпугивает настоящее величие как хруст ветки лиса. Оно само приходит к тем, кто его сторонится. А если всё-таки решишься, знай… погоня извратит тебя.

— Охотники с вами не согласились бы. Разве олень сам приходит к ним и прыгает на стрелу? — озвучив сомнения, мальчик слегка закатил глаза, точно искал ответ внутри. — Но я не охотник и, кажется, понимаю.

— Ты провёл контур понимания. Со временем он нальётся цветом, и яркость будет зависеть от тебя.

— Не будь я смелым, испугался бы ваших слов. Голос уж очень необычный, — подметил он и изобразил сосредоточенность, сморщив юный лоб. — Тут тепло, а вы не снимаете капюшон. Получили ранение в странствиях и теперь не хотите показывать обезображенное лицо, я прав?

— От тебя ничего не утаить, маленький человек. Так всё и было. Видишь меня насквозь.

— О! Расскажите. Будет о чём на кухне поговорить. А то везде одно и то же. Обсуждают либо Серекард, либо дорожных бандитов. Вон сегодня у дровосека коня увели. Ничего такого, но вермунда это заинтересовало. Видимо, дорогой был, — с неким разочарованием проговорил малой. — Не очень интересно. Или же вон, нахлещутся и трындят про ворон. Ну, сами слышали. Вот она… жизнь в глубинке.

— Один богач, к западу от сюда, искал человека для очень важного дела, — начал я свой рассказ. — Никак не мог найти нужного кандидата. Один слишком жадный, второй слишком щедрый, а третий вообще — добряк. И так далее. Но так вышло, что выбрал меня. Разумеется, я не отказался, видя его муки. Тот совсем исхудал, глаза краснее клюквы, гордая осанка превратилась в рыбацкий крючок, а волосы торчали пучками из-за переживаний или же бессонницы. Кошмар, одним словом. Богач никому не открывал подробностей этого очень важного дела и вот почему. Первый фамильный щит с гербом его семьи был утерян, когда переправляли на корабле. «Шторм», — так он сказал мне. Потеря такой реликвии — непростительный проступок, что позором клеймит весь род, — храня молчание, мальчишка внимательно слушал. — Собрав вещи, я отправился на Чёртов мыс, его так прозвали из-за схожести с зубастой рыбой с фонарём. Там взял лодку и вышел в море, чтобы доплыть до места, где предположительно затонул корабль. Грёб и грёб, пока не оказался настолько далеко от берега, что его попросту стало не видно. Вокруг, до горизонта, море и ничего более.