Кожа саламандры

Глава 8

Оказавшись на поляне, сидхе так поспешно опустил меня на землю и сделал шаг в сторону, что я не поняла, это он так выражает почтительное уважение к принцессе или ему не слишком приятно моё близкое соседство. Вода чёрного источника не принесла никакого видимого вреда. По крайней мере, пока это никак не выражалось ни в самочувствии, ни в ощущениях.

Тем не менее, оглядевшись, нам сразу стало понятно. что мы не можем находится на том самом острове, на котором обнаружили храм. Жёлоб из чёрного камня, совершенно явно, должен был опустить нас глубоко в подземелье. Коридор, по которому мы добрались до чёрного ключа и выхода, открывшегося за ним, не показывал того, что мы поднимаемся настолько круто вверх. Возможно немного. Но, скорее всего, выход был порталом. И в каком месте мы оказались теперь нужно было определить как можно быстрее.

Вигонь будет волноваться, если мы не вернёмся к вечеру. А привязка к хозяину у него очень сильная. Зверь может получить психологическую травму. Даже серьёзно заболеть. Как тот, что теряет пару. Такие птицеящеры, у которых погибает избранник, впадают в сильную депрессию и иногда даже не переживают потери.

Всё зависит от того, какой приказ дал Витре хозяин. Если приказал охранять стоянку до его возвращения, то бедняга не покинет этого места до собственной смерти. От вынужденной разлуки или от собственной старости.

Я не понимала одного, почему сам сидхе настолько невозмутим. Ведь хозяева разве только чуть меньше питомцев привязаны к своим вигоням. Лами может и не умрёт, но будет очень страдать, потеряв своего Витре.

То, что находясь на каком-то расстоянии, хозяин может призвать вигоня при помощи магии, я знала. Расстояние зависело от возможностей мага и нашего местонахождения. Ведь портал мог перенести куда угодно. Хоть на другой конец континента. Да и магии нет.

И тут я поняла, что ошибаюсь. Тело было привычно наполнено маной.

— О! Дух вод Гуангун! Какое счастье снова почувствовать в себе силу!

Божество маминого народа, благодаря покровительству которого я живой появилась на свет, я поминала в моменты самого большого восторга. Те легенды, которые мама рассказывала мне о нём на ночь, с самого раннего детства, я, после её смерти, нашла в одной из древних папиных книг. Что и говорить, эти истории для молоденькой девушки служили ещё большим вдохновением, чем для маленькой девочки. Потому, что были удивительно романтичны. Конечно пересказы потомков несколько изменили их, но в таком изложении, мне они были ещё более близки. Потому что некоторые древние понятия, из-за непонимания, заменили на те, что посчитали подходящими.

Представления об устройстве мира у иаров были таковы. До рождения миров существовал только Океан. Только воды его состояли из чистой маны, вращающейся как водоворот вокруг Мировой Оси, расходясь как песочные часы от Центра мира. И таких водоворотов было бесчисленное множество. Они являлись зародышами множества потенциальных реальностей. Чем туже скручивались спирали, тем больше они стремились распрямиться. И когда сжались в одну точку взорвались и появилось время. И бездна параллельных вселенных.

Каждая из них имела своё лицо, своё течение времени, своего демиурга и зародыш жизни. Местом зарождения жизни иаров была Первая раковина. А демиургом Гуангун — дух воды. Потому что миром иаров был Океан. Водный мир. В океане вод существовал только один остров. На нём и жил Гуангун. Он облетал свои владения и наполнял их жизнью. Множеством форм жизни. Но сам демиург был одинок. Ему не с кем было даже поговорить.

На противоположной стороне их мира в океанском дне находилась глубокая впадина. Такие, или похожие, существовали и в Чесменских морях. Самую глубокую из них назвали, исходя из легенд прародителей, впадиной Теффии. Так как в легендарном мироустройстве иаров, именно из глубочайшей впадины их мира, в тот момент, когда над ней пролетал Гуангун, всплыла большая рыба. Дух вод засмотрелся на совершенное творение рук своих. Стройное грациозное тело, как будто порхало в водах океана. Блестела под солнцем светло-оливковая, в радужных переливах, чешуя. Длинные перья жемчужных плавников волнами текли в струях чистейшей воды. И только в чистых бирюзовых глазах не было ничего. Ни чувств, ни разума.

Демиург потянулся к рыбине и коснулся её головы кончиками пальцев. И рыба превратилась в девушку с рыбьим хвостом. Она посмотрела на бога и полюбила его с первого взгляда. А он дал ей имя. Теффия..

Куда бы не летел Гуангун, Теффия плыла следом за ним, потому что ни секунды не могла оставаться вдали от любимого. Бог научил её говорить и подолгу беседовал с ней, сидя на берегу, когда возвращался на ночь на свой остров. А потом уходил спать. А бедняжка так и ждала его в воде, не имея возможности выйти на берег.

Однажды с рассветом Гуангун не появился на берегу. И Теффия, которая считала минуты до встречи, чуть не сходя с ума от беспокойства за него, выбросилась на берег и поползла под солнечными лучами, обдирая чешую о песок, в ту сторону, куда вечером отправился её любимый. Когда демиург проснулся, он обнаружил её почти умирающей на пути к своему убежищу. И понял, что, если бы потерял её, то и сам не смог бы жить. Он дал ей ноги и сделал своей женой. Их детьми были первые иары.

Я, помнится, всегда спрашивала маму, почему Гуангун был таким жестоким и не дал ей ноги сразу. Тогда мама ответила мне, что настоящая любовь требует понимания, а понимание требует терпения. Я морщила лобик и делала вид, что понимаю. Но и сейчас недоумевала, неужели мужчине обязательно довести девушку до полусмерти, чтоб понять любят ли они друг друга.

Но эти размышления отвлекли меня от реальности. А реальность сурово намекала, что не плохо бы нам определить где мы находимся и каким образом нам можно вернуться обратно.

Пока я совершала экскурс в мифологию, Труми вынырнул из ближайших кустиков, в которых он испарился за пару минут до этого и сообщил, что мы всё ещё на болоте. Но это какой-то другой остров. Тут же договорились для быстроты разойтись и исследовать территорию. Больших участков суши в Трясине нет. Значит очень скоро мы определимся и с положением, и с окружающими нас реалиями.

Солнечная погода предполагала, что с саламандрами на суше мы не встретимся. Все остальные хищники Чесмена (если, конечно, здешние, не слишком исследованные места, не порадуют нас какой то неведомой мерзостью) нам вполне по силам.

Буквально через несколько минут я услышала свист сидхе. Стараясь всё же не поднимать излишнего шума, я повернула в сторону сигнала. И, выйдя на очередную проплешину среди густых зарослей, куда привела меня протоптанная Лами тропинка, застыла в восхищении. Портал перенёс нас от одного ключа к другому. Только, в отличие от предыдущего мрачного храма с его тяжёлыми, хоть и очень интересными видениями, сейчас мы видели те самые Семь Ключей, о которых рассказывал Труми.

В том, что это именно они, никакого сомнения быть не могло. Чаша Источника напоминала дробящуюся цветными искорками хрустальную радугу. Солнце во всю разбрызгивало блики, отражающиеся от разноцветных граней. А струя воды, бьющая из этого фонтана, вообще поражала полным отсутствием какой-то логики в физических законах.

Все семь разноцветных струй сворачивались в семицветную спираль, не смешиваясь друг с другом. А поднявшись на высоту, где притяжение начинает превращать их в полукруглые арки и вовсе расходились по отдельности падая в чашу, где каждый водяной сегмент, превращался в один из цветных лепестков диковинного водяного цветка.

Мы застыли, разглядывая эту красоту. Помня о реакции чёрного источника, но не зная, чем грозит нам купание в его водичке, сближаться с новым магическим объектом, мы не торопились. Но время шло, любопытство тоже не отпускало. Чёрная вода на наших телах уже успела просохнуть, не только не оставив каких-то заметных следов, но и не поразив негативными ощущениями. А цветной источник выглядел гораздо оптимистичнее.

Мало того, чем больше мы тут стояли, тем большая эйфория нас охватывала. То ли от водяной пыли стоявшей в воздухе, то ли от разлитой вокруг маны, которую, казалось, можно было потрогать рукой.

Я, по наитию, решила повторить манипуляцию с аквамарином. С какой-то пьяной удалью, шибающей в голову, я подняла цепочку с камнем и шагнула к Источнику. Водяные струи зашипели, поднялись на высоту древесных крон и рассыпались мелкими дождевыми каплями.

Я не знаю, мы потеряли сознание, провалились в сон или просто видели одно видение на троих, но, когда мы очнулись, уже стемнело. Источник никуда не делся. Он тихонько плескал своими семицветными струями в темноте. Мы ощущали себя полными сил, но какими-то слегка пришибленными. Казалось правильным уйти с поляны. Что мы и сделали.

Только отойдя на самый берег мы остановились и, молча, переглянулись.

— Мне кажется, или все видели одно и то же? — слегка охрипшим голосом спросил сидхе.

Поскольку каждый из нас видел довольно необычную картину, то вопрос показался уместным настолько, что мы даже не стали рассказывать о своих видениях. Было понятно, что так оно и было. Нам всем показали одно и то же.

— Я чувствую Витре, — вдруг сказал Лами, — и вообще, кажется, что мои магические возможности увеличились в разы..

— Интересно только, — добавила я, чувствуя тот же эффект, — это только от близости Источника или действительно Мундру, имя которым представился Светлый бог, покровитель Источника, сделал нам такой ценный подарок.

Мы не обсуждали предположения вслух, но то, что видела лично я, говорило в эту пользу. Когда я протянула камень и цветной дождик осыпался на нас, уже и так чувствующих себя одурманенными, что ли… над Источником появилась огромная фигура. Она не была плотной, скорее напоминала призрак того погибшего в битве Светлого бога. Только без страшных ран, какие изуродовали его в смертной битве, а прекрасным и полным сил, таким, каким он показался вначале тех видений.

Он сказал нам подойти и выпить воды из каждой водяной струи, раз мы пришли поклониться месту его упокоения. Знать мы об этом, конечно, не могли. Но спорить с боженькой не стали. Тем более, что нам было море по колено. От магии, хлещущей потоком, мы были счастливыми и пьяненькими, как деревенские дурачки.

Только обойдя фонтан по кругу и отпив по глотку всех семи вод, почувствовали как энергия, которой мы нахватались бесконтрольно, начинает уравновешиваться в наших телах. Уже немножко причесав свои мысли, мы выслушали историю Мундру и Чесмена, после того, как его брат похоронил его на этом месте, превратив эту землю, залитую его огнём, в страшную Трясину, место для обитания и наказания своих неразумных детей за убийство брата и войну, в которой погибли все его последователи.

После этого он разрушил свой храм, который его народ когда-то возвёл неподалёку и покинул эту землю. Время от времени он возвращался к захоронению, но боль его всё ещё не утихла и прощения проклятые не получили. А потом на Чесмене появились новые расы.

Саламандры всегда желали быть единственными на своей земле и время не изменило их. И когда Саот в очередной раз появился на Чесмене, мать-саламандра уже собирала своих подданных на очередную войну. И тогда Саот на месте моего упокоения создал Источник, в который свёл энергию семи лун планеты. Только вблизи неё проклятые могли существовать. А Матку изгнал и приказал договориться с новыми жителями Чесмена по доброму и, если у неё это получится, пообещал снять проклятие.