Кожа саламандры

Глава 23

В начале подземного хода, я ещё была вся в продолжении беседы с Лами. И даже забыла о кольце. Но на том месте, где коридор раздваивался, и я разошлась с Заром, в голову пришла мысль, что время, когда я обычно засыпала давно прошло. Спать не хотелось совсем. А завтра ничего особенного, кроме официальной встречи с мачехой, назначено не было. Как я буду смотреть ей в глаза, я не знала. Поэтому очень хотелось это событие оттянуть подальше.

Может повернуть колечко и посетить подземную темницу? Не так долго мы пробыли с Лами. Может я ещё услышу что-нибудь важное. Нарваться на неприятное зрелище какой-нибудь пытки я не боялась. Зару хватит его уровня ментальной магии, чтоб разговорить пленника.

Но, к моему удивлению допрос даже не начался. В большом подземном зале обстановка была аскетичной. Посредине громадный, грубо отёсанный, каменный валун в виде прямоугольного постамента. В него, магическим способом, вделаны кольца с наручниками. Это был единственный предмет, который напоминал настоящую пыточную из древних легенд. Наручники, естественно, тоже были зачарованы. Ключей от них не имелось. Нужно было знать специальное заклинание, чтоб открыть их. Без этого, освободить пленника можно было, только отрезав ему кисти и ступни.

Остальная немногочисленная мебель состояла из трёх, грубо сколоченных табуретов и стола. На столе стоял глинянный кувшин с водой. И пыльная бутылка вина, которую, видимо, принесли из винного погреба, находящегося совсем не далеко отсюда. А также, два, несколько неуместных здесь, изящных бокала. Наверное, их захватили в погребе. Там, кажется есть посуда, для дегустации вин.

— Почему он не поддаётся ментальной магии, — услышала я голос отца, ещё как следует не разглядев всего помещения. Огонёк, магический шарик, тускло-зелёного света, бросал на лица отсвет, благодаря которому присутствующие были похожи на мертвецов.

Я приблизительно прикинула время, которое отец и Зар могли потратить на допрос. Пока глава безопасности оттащил сюда бесчувственного Гариба, пока приковал, для чего надо было взгромоздить на возвышение бесчувственное тело. Потом должен был сходить за отцом. Привести его сюда. Вполне возможно, даже поднять его из постели.

Наверное, они попробовали разговорить пленника сразу. Но что-то пошло не так. Если им захотелось притащить из погребов бутылку вина. Два недопитых бокала на столе, и табуреты возле, говорили о том, что какое-то время они обдумывали и обсуждали создавшуюся загвоздку.

— Не знаю, я обыскал его на предмет блокирующих артефактов сразу. И мы вдвоём искали свежие швы.

— Если он привязанный с детства, что вполне возможно, — задумчиво рассудил отец, — то амулет могли вшить давно, ещё когда он был ребёнком. Привязанные не могут солгать хозяину, под страхом немедленной смерти. А остальным их мысли слышать не полагается. Детские шрамы рассасываются хорошо, особенно, если свежему порезу помочь магией, то и следа не останется. С него надо кожу содрать, чтоб обнаружить амулет.

— Что, мерзавец, содрать с тебя кожу? — Зар нарочито оскалился и наклонился над Гарибом. Магический огонёк метнулся пониже, к самому телу пленника, которое оба мужчины снова стали внимательно разглядывать. Только теперь я, наконец, увидела, что пленник полностью обнажён.

— Даже, если мы найдём амулет, привязанный может быть зачарован на смерть, если разорвать связь с амулетом. Слишком много тайн хозяина ему может быть известно. Неужели придётся пытать его по-настоящему? Уж больно это мерзко. И никаких гарантий, что он не постарается солгать и пустить нас по ложному следу. Наверное, всё же придётся рискнуть и поискать амулет. Что-то долго не возвращается Нокий. Ты ведь уже довольно давно послал его за Оком. Пусть оно показывает только чёрную магию, но проверить всё же стоит.

Зар выпрямился и на его лбу пролегла глубокая складка.

— Ты прав, я отвлёкся и не обратил внимания сколько времени прошло. Я отправил его ещё тогда, когда пошёл за вином. Больше часа прошло. Побудь здесь. Я должен проверить кое что.

Зар, почти бегом. бросился в сторону дворцовых покоев. А отец склонился над Гарибом. Лицо его выражало боль, которую он скрывал в присутствии друга.

— Я не соврал, когда сказал, что не люблю пыток. Особенно долгих, — не знакомым и очень зловещим голосом, как будто нарочно затягивая слова, проговорил он, — но ведь нам не понадобится много времени, не правда ли? Все знают, где у метаморфа самое слабое место.

И он, с протяжным металлическим взвизгом, потянул из ножен кинжал. Гариб, как-то судорожно заёрзал по камню.

— Может сделаем тебя девочкой? Чтоб не тянуло на чужих жён… И проблемы с девственностью принцессы тебя волновать перестанут..

Отец положил на живот нидла кинжал плашмя, острым краем направив к паху. Потом медленно-медленно начал опускать его вниз. Метаморф захрипел и извиваясь, начал сдвигаться к краю, стараясь подтянуть колени, пока руки в кольцах наручников не побелели, напряжённо вытянувшись.

— Ты можешь меня убить, король, — прошипел он, пытаясь скрыть предательскую дрожь в голосе, — всё равно я умер уже в тот момент, когда твой цепной пёс поймал меня. Если я попытаюсь сказать тебе хоть что-то недозволенное, всё равно сдохну. На мне печать молчания. Ты же знаешь что это?

Отец кивнул. Даже я знала, что это такое. Печать молчания — чёрное подчиняющее заклинание.

— Ну, что же, — если ты мне бесполезен, я, по крайней мере, смогу принести жертву своей оплёванной чести. Пойдёшь к своему Тёмному богу. Моя девочка пыталась меня убедить, что он не жесток, а справедлив. Вот пусть он тебя и судит.

Я хотела повернуть кольцо на пальце и сказать отцу, что не стоит уподобляться людям, которые считают, что если кожа у Саота чёрная и живёт он на Чёрной Луне, то можно посвящать ему всю мерзость и темноту, что накопилась в душах. Что они не знают, что значит служить Богу по-настоящему. И, что, даже не зная мест для Храмов, в которых можно донести свои слова до Саота, однажды можно и вывести бога из себя, и заставить его показать всем свои настоящие лица, как случается с двусущими, попавшими в окостенение в Жестокие годы.

Я думала, что на Чесмене уже есть племя саламандр с полным соответствием душевной сути и внешнего вида. Но, помня слова Лами, я так и не решилась подвергнуть отца такому унижению. Ведь не даром он позволил себе обнажить чувство оскорблённого мужчины только тогда, когда его друг оставил его наедине с пленником.

Я не боялась, что отец исполнит свою угрозу. Он никогда не стал бы решать вопросы чести со связанным противником. Это была чисто психологическая атака. Сейчас он король, а не мужчина. Он должен добраться до корней заговора.

В этот момент вернулся Зар. Он выглядел взбешённым и… виноватым. Отец подошёл к нему и они вместе вышли в коридор, где у самой решётки пряталась в тёмном уголке я.

— Нокий бежал, — прошептал глава безопасности отцу, — и королева с ним. Прости, друг, я виноват. Это был мой человек. А я не рассмотрел в нём предателя.

И он скрипнул зубами от злости.

— Я уже дал распоряжение своим людям. Но, если у Нокия поблизости был вигонь, то нам их не догнать. Радуйся, что эта гадина развязала тебе руки.

— Не уверен. Сейчас и так народ гудит о моей вине в рождении больного ребёнка. А, если они ещё и пустят слух, что я убил свою жену, дочь верховного жреца Саота и Хранителя Храма Веледа… Ведь теперь я не смогу предъявить им Лору живой. А доказательств подлога выбора Веледа у меня нет. Принцесса удивительно вовремя добыла свой доспех. Может случится так, что мне придётся отказаться от власти в её пользу.

Я внутренне застонала.

— Не хочу! Я должна добыть эти проклятые доказательства или мне придётся просить помощи у Саота. Пусть он покажет чего стоит тот, кто называет себя его верховным жрецом.

— Ты мне нравишься, маленькая принцесса, — прозвучал в голове знакомый и чуть печальный голос, — только правило для общения богов и смертных нерушимо — просишь чего-то, будь готов заплатить цену. Хотя бы попробуй сначала справиться сама.