Кожа саламандры

Глава 25

Утро, точнее рассвет, ворвался в комнату со звонкой заливистой трелью птички бон. Сменяя друг дружку, поколение за поколением, эти маленькие не броские, но очень голосистые птахи селились на ветвях дерева под окошком моей спальни. Я спала совсем недолго, но выспалась и чувствовала в теле такой покой, как будто вчера вечером меня укладывала спать мама. Даже ощущение было, что пока я спала, кто-то гладил меня по голове тёплой ладонью.

Я сняла охранное заклинание с окна и распахнула его створки. Свежий утренний воздух ворвался в комнату, а пение стало громче. Когда поёт птичка бон, чувствуешь себя счастливым. И сама певунья, не слыша ничего кругом, свешивает головку на бок и как будто впадает в транс.

Добыча была так мала, что охотников на неё практически не было. Когда-то птицеловы просто влазили на деревья и снимали серенькие комочки с дерева голыми руками, чтоб селить их в золочёных клеточках любителей сладких трелей. Но потом обнаружили, что в клетке они поют редко и быстро теряют охоту к жизни. Зато, если поселить птичку в сад, где у неё не будет конкурентов, любящих ароматный цветочный нектар, то её потомки будут селиться в этом саду постоянно, радуя хозяев утренними руладами.

Но, к сожалению, я услышала не только птичье пенье. Во дворе дворца было мало от умиротворённой атмосферы сада. Какая-то суматоха, громкие возгласы, стуки и лязганье. такое ощущение, что ночью во дворце и не ложились.

Мне не нужно было объяснять что происходит. Что бы не случилось, я была готова. Своё поведение я хорошо обдумала. Жалко только, что у меня не было возможности обсудить свои планы с Лами. Боюсь, что, реагировать на ситуацию придётся быстро, а решения в политике бывают порой небезопасны. Даже самых больших приверженцев осторожности, обстоятельства вынуждают иногда идти на риск. Те кто любят, от этого страдают больше всех. Но их судьба, либо плечом к плечу сражаться со страхом потерять близких, либо терять без всякой борьбы.

Чувство покоя сменялось, уже привычным в последнее время, напряжением. Я захлопнула окгно и восстановила защиту. Потом пошла в купальню, а, вернувшись, очень тщательно подобрала наряд. Плотное облегающее чёрное платье. Очень закрытое, с воротником стойкой и разрезами по бокам до колена. И черная с белым кантом куртка из кожи морского таймаха. Блестящая, как воронённая сталь. Чёрные, выше колен сапоги на белой толстой подошве с высоким, но устойчивым каблуком. Из украшений только матушкин амулет с аквамарином. И маленький церемониальный кинжал с россыпью меленьких чёрных бриллиантов на ножнах, очень подходящих к колечку Саота.

Я смотрела на себя в зеркало и поймала одобрительный взгляд Труми из-за спины. Плакальщик тоже не спал оказывается и уже что-то там в своей головёшке прокручивает. Ложась спать я закрылась. Мне не хотелось, чтоб противная любовная сцена вызвала какую либо из откровенных реакций организма на потеху маленькому насмешнику. К счастью не снилось ничего. Ни кошмаров, ни сладких грёз и томлений.

— Спасибо Саоту за отсутствие снов, — эту фразу я обронила машинально, снимая защиту, чтоб поздороваться и поболтать с Труми и совершенно не поняла хитрющей улыбки растянувшей до ушей зубастую пасть плакальщика.

Встретиться с отцом было необходимо, ведь я должна была скрыть, что всё случившееся за ночь для меня не тайна. Но ещё слишком рано. Может переменить подготовленный наряд и пойти потренироваться до завтрака? Но тут же в дверь постучали. Я подошла и открыла. За дверью стоял отец. По его виду стало понятно, что он точно не прилёг ни на секунду. Я молча отошла в сторону и пропустила его вовнутрь.

— Ты рано, и уже одета, — он тоже одобрительно и несколько озадачено осмотрел мой наряд. Моя подчёркнуто брутальная стилистика его озадачила, но не покоробила. Скорее всего он размышлял оказался ли настолько подходящий выбор только следствием женской интуиции. Ведь он единственный был осведомлён о возможностях кольца Саота. И точно, взгляд отца быстро и настороженно скользнул по моей руке. Но вопросов он задавать не стал. Может не хотел откровенных ответов?

Я позволила ему ознакомить меня с удобной для него версией событий. Вчера к общему столу королева не выходила. Объяснялось её отсутствие плохим самочувствием после родов. Слабость и дурнота..

— Ну, да, ну, да. Видела вчера я её истинную слабость. А дурнота… Дурь скорее.

А сегодня после завтрака мне предлагалось навестить больную. Да, отец был гораздо менее откровенен со мной. Что это было? Стыд? Недоверие? Скорее первое, исходя из рассуждений Лами. И, наверное, то, что он от меня скрыл. О планах мачехи по отношению к судьбе брата. Отец, безусловно, был уверен в моём детском максимализме. Подозревал, что нежелание общаться с женой, я посчитала бы не достаточным наказанием. И в этом он был прав. Даже со скидкой на ментальность метаморфа.

Мне сообщили об отмене встречи и о причинах. Я ждала, что отец скроет факт измены. Но на сей раз, я получила почти полную версию событий. Без интимных подробностей, правда. Я не очень оптимистично восприняла эти откровения. Подумала, что отец не исключил возможности моей полной осведомлённости. Судя по вниманию к колечку. И поэтому я не посвятила его в свои планы. Мои соображения касаются только меня. И я несу за них ответственность. То, что я не желаю власти, не меняет того, что я обязана уметь принимать собственные решения.

— Я выросла, папа. Не уверена, что ты воспринял этот факт всерьёз.

Эта фраза сможет позволить мне сказать отцу, что я его предупредила. И пусть понимает её, как посчитает нужным. Все свои сомнения я озвучила ему предельно полно ещё вчера. Правда, вчера у меня ещё не было никаких, не то что готовых решений, но даже неясных задумок. Теперь, кое в чём, я уже определилась.

— Что там за суета? — кивнула я за окно, — неужели думаете уже сегодня порадовать народ хлебом и зрелищами?

— Пока только зрелищами, — не принял шутку отец, — и скорее всего малоприятными. Зар считает что скорость реакции сыграет на нас.

Я пожала плечами, скорее соглашаясь с этим мнением.

— В полдень, на площади у дворца, показательный суд. Ты обязана присутствовать.

Как будто я возражала. Кивнула.

— От меня что-то требуется? — спросила я сухо. Всё таки меня обидела неискренность отца. Значит пора привыкать.

Отец болезненно поморщился и прикрыв глаза, устало потёр лоб.

— Надеюсь, ничего, — неопределённо сказал он, не желая озвучивать свои страхи.

Мне стало его жалко.

— Бедный папа… Столько горя на твою голову. Жаль, что дочери не те женщины, с которыми мужчины согласны делится бедами, — с жалостью подумала я.

— Завтракайте сами. У меня ещё много дел.

Он наклонился и отстранённо поцеловал меня в лоб. Его уже здесь не было.

— Кто же это повернулся и вышел?

— Король..- тихонько прошелестел в моей голове Труми.

— Он меня слышал… а папа нет… Странно..

— Я тоже был у Источника. Ты забыла, что ли?

Площадь, к моему удивлению, была битком забита народом. Стоял гул многих голосов. Меня удивляла такая активность. Лето. Самая занятая пора для деревенских жителей. Когда день за три. Лето зиму кормит.

Но… слухи и необычное обилие событий распалили любопытство. Всё долгое время, со смерти мамы, наш дворец напоминал сонное царство. А тут такая возможность посудачить, поахать, потоптаться на чужих свежих ранах. Люди есть люди. Даже, если они нелюди. Вон, Труми, тоже не захотел оставаться во дворце.

Я не сильно старалась обратить внимание на свою персону. Наоборот, шла за отцом темной маленькой тенью, пока мы поднимались на помост, где собрались, кроме отца и члены совета. Ну, по крайней мере так мне казалось. Ещё и Труми влез мне на руки, хотя я, честно говоря, вышла из себя от злости. Весь мой суровый вид катился к чёрту. Я стала похожа на девочку, которая пытается выглядеть взрослой, тиская в руках любимую меховую игрушку. О чём не замедлила сообщить плакальщику.

— А ты бы хотела выглядеть легендарной королевой Ринарой? — вроде бы, без всяких насмешек поинтересовался мой волосатый дружочек, и стоило мне согласиться, — гад проклятый… нахал невоспитанный! Он заявил мне, что для этого мне надо было бы отрастить бюст размера на три побольше!

Моё злобное шипение вызвало такие недоуменные переглядывания, что я заткнулась и сцепила зубы, надеясь страшно отомстить обжоре, самой страшной местью. Пусть забудет про рыбку, на ближайшую неделю, как минимум.

Ментальный возмущённый писк, вызвал у меня широкую блаженную улыбку. И ещё несколько удивлённых взглядов.

— Нет, надо учиться держать себя в руках, а то скоро советники решат, что и дочь у короля неадекватная.

Гариб уже стоял у позорного столба. Брюки ему вернули. Но верхняя половина тела была обнажена. Как по мне, с точки зрения женщины, это была ошибка. Деревенские девицы так явно пускали слюну на мощный торс метаморфа, что будь он даже убийцей королевы, ему бы посочувствовала, по крайней мере, голодная часть женского населения от семнадцати до семидесяти.

Метаморфа никто не пытал и не мучал. И физически он был в полном порядке. Но, он понимал, что допрос, фактически, профанация и спасти свою жизнь ему не удастся.

Я боялась только одного, не захочет ли Гариб унизить отца при его подданных сообщив, что королева была его любовницей. Ведь так и так ему умирать. Была слабая надежда, что хозяином привязки мог быть Верховный жрец и он мог обезопасить дочь от подобных высказываний, если строил на её счёт крупные планы по захвату власти.

Слушала допрос я не слишком внимательно. Да и слушать пока было особенно нечего. Умирать Гариб не торопился, поэтому упрямо молчал. Народ распалялся всё больше. Стали слышны выкрики, что король, видимо, не слишком хочет найти королеву, или недостаточно твёрд для пытки. Зар наклонился и что-то прошептал отцу.

— Проследите за крикунами, — услышала я едва слышный ответ. Я согласилась с приказом отца. Шпионам жрецов выгодна смерть метаморфа. Кто знает, не найдут ли всё таки какого-то обходного способа разговорить привязанного, если он не умрёт, а вернётся в подвалы дворца. Но отцу уже стоило действительно всерьёз взяться за Гариба. Иначе спектакль принесёт больше вреда, чем пользы. И он махнул рукой палачу. Гримаса неудовольствия пробежала по его лицу.

Гариб не успел подготовиться, да и не видел действий палача, стоящего за его спиной. Рука короля ещё не успела опустится. Плюгавый человечек, со лбом покрытым обильно стекающим потом, как от полуденного солнца, так и от ярко горящей жаровни, в которой лежали раскалённые прутья, сунулся к ним рукой в толстой перчатке. Ярко-алый прут, свистнул от быстрого движения, вспыхнул сильнее, брызгая искрами и впечатался в кожу на спине метаморфа. Кожа зашипела и, кажется даже запузырилась, а пленник закричал так, что перешёл на какой-то жуткий визг.

Если бы он успел поймать момент начала пытки, то, скорее всего, не стал бы ждать.

— Где королева Лорана? — выкрикнул палач.

Гариб, желал только одного, больше не допустить боли.

— Ваш король слабак, а королева шлю… — голос прервался на середине слова и метаморф задёргался в судорогах. По ногам потекла струйка тёмно-жёлтой мочи..