Принц Зимы

Конечно, свои успехи он умело маскировал, чтобы охрана не обратила внимание на то, что он чем-то отличается от остальных узников. Дементоры наверняка отметили его странности, но эти твари не отличались болтливостью и вряд ли стали бы передавать сообщение охране о том, что не могут выжрать из души одного конкретного Блэка его радость.

Следующим этапом для Сириуса стало волшебство. Камеры были зачарованы так, что подавляли магию узников, поэтому вызвать её в себе, чтобы наколдовать простейший «Люмос» было практически нереально. Тем более беспалочковая магия требовала сильной концентрации, которой у людей с расшатанной психикой фактически не было.

Именно поэтому Блэк, прежде чем пытаться вернуться к колдовству, начал выстраивать защиту своего разума и чувств. Через пару лет, когда он ощущал себя в полной мере уверенно и стабильно, Сириус взялся за колдовство.

Первые успехи появились спустя несколько лет упорных тренировок: он банально мог пропустить магию по рукам, чтобы вызвать на кончиках пальцев светящиеся искорки. В этом ему опять же помогало самовнушение, твёрдая уверенность в то, что он сможет. И каждый раз, чтобы достучаться до своих сил, ему приходилось преодолевать это сдавливающее ощущение в груди — так работало подавление магии. Столкнувшись с этим в первый раз, Сириусу подумалось, что он стоит перед плотной непроницаемой стеной, пробиться за которую будет фактически нереально.

Но он смог.

Он смог, и эта дикая уверенность в себе лишь подливала масло в огонь его души.

Он знал, что однажды освободиться из этого места. И каждый раз, когда Сириус учился контролировать поток магии в своём теле, до скрежета сжимая зубы, чтобы абстрагироваться от подавления, что-то в нём становилось сильнее.

Он верил, что ещё через пару лет сможет окончательно брать свои силы под контроль и обратиться к анимагии.

Глядя на прутья своей решётки, Блэк понимал, что человеку их не преодолеть. Пролезть через них может только очень худое небольшое существо.

Такое, как собака, например…

* * *

Нарцисса Малфой потягивала ароматный чай и наслаждалась приятным вечером в компании своего мужа, который, прикрыв глаза, мягко играл на пианино. Её взгляд задержался на красивых руках с длинными изящными пальцами и переместился на точёный профиль. Люциус мягко улыбался, наслаждаясь музыкой.

Таким его можно было увидеть только дома, в кругу семьи. На людях Люциус заковывал себя в образ бездушного расчётливого аристократа, которого сложно заподозрить в каких-либо сантиментах. А репутация Пожирателя Смерти невидимым шлейфом следовала за ним по пятам, и никакие оправдания и подкупы не могли избавить Люциуса от неё.

Сегодня Нарцисса случайно услышала в Министерстве, как две дамы преклонного возраста осуждающе смотрят на неё, приговаривая что-то вроде: «на вид милашка, а на деле — та ещё змея! Наверняка она знает все тёмные делишки своего муженька и помогает их прикрывать!».

Цисси улыбнулась.

О да, она действительно многое могла бы сказать о Люциусе!

Справедливости ради, Нарцисса прекрасно знала, что во многом мнение окружающих о её муже соответствует действительности. Ему была присуща жестокость, которую он проявлял к магглам во время пожирательских рейдов, а после войны изливал на домовых эльфов. Впрочем, воспитанная в семье Блэков, Нарцисса относилась к этому абсолютно индифферентно. Главное, что он никогда не трогал её и Драко, сохраняя к ним трепетное заботливое отношение, а до того, как он относится к остальным, ей не было дела.

Люциус также был властолюбив и никогда не останавливался на достигнутом. Нарцисса прекрасно знала, что его цель — пост председателя Визенгамота, который даровал огромную власть своему обладателю. Конечно, её супруг мог бы попробовать себя и в роли министра, но при том влиянии, что имеет Дамблдор, Люциус бы никогда не смог в полной мере развернуться со своей кампанией, а разного рода магглокровки вряд ли стали бы голосовать за него и поддерживать при выдвижении реформ.

Годами Люциус работал на восстановление… нет, не идеальной репутации, а того влияния, что было у его семьи до той проклятой войны. И он смог этого добиться, даже в чём-то приумножил. На мнение обывателей ему было плевать. Главное — высшие сферы власти, где дружить с Малфоями было почётно и выгодно. Набирая в этой среде союзников, Люциус параллельно искал способы пошатнуть влияние Дамблдора, найти те рычаги, которые разрушили бы в глаза общества этот проклятый образ мудрого старца, которому все верили.

Недавно, как заметила Нарцисса, её супруг начал копаться в теме, связанной с Гарри Поттером. Чего конкретно Люциус хотел от мальчика, она не знала. То ли перетянуть его на свою сторону, как будущего союзника с громким именем, то ли наоборот, используя его, опустить на дно вместе с Дамблдором… В любом случае, и первый, и второй вариант был возможен, так как Драко подружился с Поттером, и теперь возможность наладить связь с последним была очень даже реальна.

Драко, кстати, сильно изменился за полгода в Хогвартсе. Когда он приехал домой на Рождественские каникулы, Нарцисса заметила, что он вёл себя как обычно… пока дело не касалось его друзей. Драко мог рассказывать о том, как им интересно вместе, об успехах в выполнении домашних работ, о вечерних посиделках. Но все секреты своих приятелей хранил как зеницу ока. Не рассказывал даже отцу чем увлекается Кай, — так они зовут Гарри, где тот живёт, какие у того успехи в колдовстве… Всё, что знал Люциус из скупых рассказов Драко — это то, что Гарри Поттер сменил имя, чтобы его не нашли в детстве, для того же сменил внешность, и теперь оставил всё так, потому что ему нравится.

Всё.

Когда сын уехал обратно в школу, Нарцисса стала свидетелем некого возмущения, которое выразил Люциус по поводу излишней скрытности Драко. Он хотел узнать что-то такое о Поттере, что скомпрометировало бы Дамблдора. Муж не верил, что в этой истории всё так уж гладко. Ссылался на рассказ Руквуда о ритуалах смены внешности, которые могут сильно изменить характер человека. Убеждал её, что Дамблдор явно где-то просчитался с Поттером…

И пока Люциус злился, что не может ничего из этого вынести, Нарцисса думала, что, возможно, он действительно в чём-то прав. Казалось, что ответ, то-самое, что было так нужно мужу, находилось где-то совсем рядом, но до этого не получалось дотянуться, как ни крутись…

Нарцисса не видела ответов, поэтому всё, что ей оставалось, это молчаливо поддерживать мужа и надеяться, что со своими политическими играми он в итоге нигде не оступится.