«Отреченное знание». Изучение маргинальной религиозности в XX и начале XXI века. Историко-аналитическое исследование (2-е изд.)

Наследие Дж. Уэбба: общий обзор

У русскоязычного читателя имя Джеймса Уэбба (1946–1980) не вызывает ровным счетом никаких ассоциаций. Британский исследователь остался почти незамеченным отечественными учеными, обращавшимися к теме западного эзотеризма[266]. Между тем Уэбб с полным основанием может быть назван самым полным выразителем подхода классического рационализма. За свою недолгую карьеру ему удалось создать всеобъемлющую концепцию западного эзотеризма, описав с ее помощью колоссальный пласт разнородных явлений конца XIX — начала XX века. Отметим, что и у зарубежных исследователей, как ни странно, работы Уэбба не пользуются большой популярностью. О них знают, ссылки на его исследования мы можем найти во всех основных работах по теме[267], но серьезно концепцию Уэбба не разбирают и не изучают. О причинах такого отношения мы поговорим в конце главы, сейчас же заметим, что идеи Уэбба в значительной мере повлияли на исследования западного эзотеризма в новоевропейском подходе. Относительно недавно, в 2008 году, на немецкий язык была переведена вторая книга дилогии Уэбба «Оккультный истеблишмент»[268], а в 2009‐м — первая, «Оккультное подполье»[269], вышедшая в 1976 году. Сам факт обращения немецких издателей к книге более чем тридцатилетней давности не может не наводить на размышления.

Уэбб — английский историк с блестящим образованием, выпускник Хэроу и Тринити-колледжа, посвятил всю свою короткую жизнь изучению западного эзотеризма. Из-под его пера вышло три объемных монографии: «Flight from Reason» (1971), «The Occult Establishmen» (1976) и «The Harmonious Circle: The Lives and Work of G. I. Gurdjieff, P. D. Ouspensky and Their Followers» (1980). Первые две книги — дилогия, посвященная истории смерти разума и выходу на поверхность той совокупности идей, которую он именует «отвергнутым знанием»[270] и которая менее чем за век заполнила собой западный мир. Фактически их нельзя назвать двумя частями единого исследования, это как будто одно и то же исследование, написанное дважды и освещающее проблему с разных сторон. Не зря немецкие переводчики издали сначала лишь вторую часть: в ней, как и в первой, содержатся все основные идеи британского исследователя, разнится лишь ряд примеров, на которых автор эту концепцию иллюстрирует. Вот как сам Уэбб в «Оккультном истеблишменте» характеризует идею дилогии:

«Оккультный истеблишмент» в меньшей степени является продолжением, скорее это отдельный том. Совершенно не обязательно читать «Оккультное подполье», чтобы понять аргументы, приводимые в настоящей книге. Введение и первая глава содержат всю информацию, необходимую для того, чтобы показать роль оккультизма в развитии тех тем, которым посвящена книга. Но также и те, кто читал «Оккультное подполье», найдут лишь несколько страниц неизбежных повторений. Автор верит, что аргументы каждой книги поддерживают друг друга… «Оккультное подполье» было посвящено общему кризису мысли XIX века, главным аспектом которого было оккультное возрождение. «Оккультный истеблишмент» также связан с оккультным, но на сей раз с его проявлениями в политике и обществе, в якобы «научных» или «рациональных» теориях о человеке и вселенной, которые, казалось бы, ничего общего не имеют с иррациональным[271].

Книги Уэбба охватывают огромный спектр явлений: от истории гнозиса и герметизма до хиппи и битников середины 1960‐х годов. Третья работа «Гармоничный круг», посвященная истории Г. И. Гурджиева, является первым фундаментальным научным исследованием жизни кавказского «учителя танцев».

Главной причиной обращения британского исследователя к теме западного эзотеризма стал интерес к истории Третьего рейха, точнее к ее бэкграунду, с легкой руки Луи Повеля и Жака Бержье сведенному к влиянию страшных тайных обществ, как пешками на шахматной доске манипулировавших историческими событиями первой половины XX века, преследуя свои скрытые цели[272]. Так Уэбб вышел на тему «оккультного», но, как выяснилось при близком рассмотрении, повсеместно употребляемый термин не нес в себе никакого четкого смысла, он использовался повсюду как нечто само собой разумеющееся, но все в нем видели что-то свое. Для того чтобы четко определить его значение, Уэббу пришлось провести исследование истории западной культуры, которое, начавшись с зарождения христианства, сфокусировалось на оккультном возрождении XIX–XX веков. Итак, «оккультное» британский исследователь определяет следующим образом:

Оккультное — это отреченное знание. Оно может быть знанием, которое активно отвергается культурой истеблишмента, или знанием, которое само исключает себя за пределы общепринятого и одобренного, так как видит свою несовместимость с царствующей мудростью. Термин «оккультное» означает «скрытое», и в этой идее лежит ключ к запретности проявлений оккультного. Нечто может быть скрыто из‐за своей огромной ценности или благоговейно спрятано от посторонних глаз профанов[273].

Таким образом, «оккультное» само по себе не имеет бытия, оно является побочным продуктом культурного мейнстрима, его тенью. Но история этой тени, согласно Уэббу, очень напоминает одноименную сказку Андерсена, в которой тень отделяется от героя и живет своей пугающей жизнью. Ровно то же происходит и с «оккультным»: оно живет своей жизнью и врывается в культуру истеблишмента, изменяя и подчиняя ее себе в конце XIX и в особенности в XX веке. Уэбб не считал себя историком, его дилогия — попытка социологического исследования темы, которая, как он думал, по недоразумению была проигнорирована серьезными исследователями. В 1970‐е годы интерес к западному эзотеризму сильно возрос — в основном из‐за быстрого распространения по миру новых религиозных учений, во многом черпавших вдохновение в ее темах. В Великобритании на момент написания книги Уэбба уже были исследования по отдельным темам эзотеризма, но ни на туманном Альбионе, ни в мире вообще не было всеобъемлющей работы, амбициозно пытающейся объять необъятную историю всего феномена. Такое исследование и предпринял Уэбб.

Подход Уэбба к «оккультному» отличается крайней суровостью, можно даже сказать — беспощадностью. Здесь он ближе к Эко, чем к Йейтс. Западный эзотеризм в дилогии предстает конгломератом заблуждений, безумных гипотез, сложнейших умопостроений за гранью здравого смысла, антинаучных теорий, показной театральности и им подобного. На протяжении всех двух книг Уэбб не устает иронизировать над изучаемым предметом, нарочно подбирая как можно более компрометирующие подробности (благо предмет это вполне позволяет). Если дилогия — история иррационального, то Уэбб предстает как бескомпромиссный апологет рациональности, подвергнувшейся серьезнейшей атаке в XX веке. При этом нельзя сказать, что он не видит проблемы в рациональном мировоззрении. Скорее материалистический рационализм вызывает в нем недоумение, ведь именно он стал главной причинной возникновения «оккультного возрождения» середины XIX века, продолжающегося по сей день[274]. Интересно, что, хотя значительная часть дилогии посвящена установлению скрытых от поверхностного взгляда связей между политикой, искусством, идеологиями, наукой и «оккультной традицией», Уэбб далек от спекулирования в конспирологическом духе. Напротив, он очень четко маркирует конспирологию как часть «отверженного знания». Приведем здесь слова самого Уэбба, которые, на наш взгляд, полезно держать в уме исследователям (зачастую религиозным), ищущим повсюду скрытые связи и заговоры:

Вряд ли необходимо добавлять последнее предупреждение, но в качестве собственной защиты я должен его добавить. Нигде я не поддерживаю идею о том, что тайные общества скрытно руководят ходом истории. Это времяпрепровождение я оставляю для тех часто восхитительных, а порой страшных, всегда посвященных Высоких Иррационалистов[275].