«Отреченное знание». Изучение маргинальной религиозности в XX и начале XXI века. Историко-аналитическое исследование (2-е изд.)

Эмпирический метод

Одна из первых статей Ханеграаффа, ставшая широко известной и им самим признаваемая как этапная[409], была посвящена определению метода в исследовании западного эзотеризма. Этот метод далее получил полное раскрытие в творчестве голландского ученого и нашел широкое применение в конкретных исследовательских проектах его коллег по кафедре и по ассоциации.

Прежде чем описать основания своего подхода, Ханеграафф очерчивает его альтернативы. Думается, что они вполне очевидны и в самом простом варианте могут быть описаны как рационализм и иррационализм. У многих в связи с этой оппозицией может возникнуть резонный вопрос: а разве может быть что-то кроме этих магистральных тенденций западной мысли многих веков? Обратимся за ответом к конкретным школам и традициям, выражающим эти подходы в религиоведении. Ханеграафф именует эти направления редукционизмом и религионизмом. Оба подхода в равной мере представляются неудовлетворительными, поскольку являются идеологическими. Дело здесь не в том, что в основе рационального и иррационального типов мышления лежит определенный набор аксиом, а в том, что при использовании их в рамках религиоведческого исследования происходит подстраивание фактов под эти типы мышления. Рационалист, как и иррационалист, видит лишь то, что хочет увидеть. Ханеграафф поясняет это следующим образом:

Эмпирические перспективы этой редукционистской идеологии должны быть отвергнуты как ненаучные, поскольку она претендует на большее, чем то, что можно доказать без вхождения во внутреннее противоречие, она относится к метаэмпирическому так, будто его существование было фальсифицировано, в то время как на самом деле такая фальсификация потребует, чтобы метаэмпирическое стало эмпирическим. Религионизм, аксиоматически придерживающийся многоуровневого мировоззрения, правильно было бы критиковать не за то, что он утверждает больше того, что может доказать, а за размывание границы между эмпирическим и неэмпирическим знанием, ошибочно приписывая научную ценность последнему. Это очевидно, поскольку эмпирическое исследование не может принять никакого аксиоматического убеждения о конечной природе реальности[410].

Но проблема не только в аксиоматических посылках указанных подходов, но и в их конечных целях. И религионизм, и редукционизм стремятся описать, «чем на самом деле является религия»[411]. Очевидно, что предпосылочность и заданность недостижимой цели не могут не сказаться на самом процессе исследований и на его результатах. Редукционизм зачастую сводится к дескриптивному описанию явления, основанному на наборе конкретных фактов, полученных в ходе исследования. Но при этом факты проходят через систему интерпретации, базирующуюся на аксиоматических положениях, и в итоге получается карикатура на явление. Проще говоря, редукционист видит именно то, что хочет увидеть, в абсолютно любом наборе феноменов.

Религионизм, напротив, утверждает, что религия ценна сама по себе, а следовательно, и изучать ее можно лишь тогда, когда признается трансцендентная реальность, стоящая за феноменом, и, как следствие признания этой реальности, принимается необходимость получения опыта приобщения к ней (то есть религиозного опыта). Таким образом, когда исследователь этот опыт получит, тогда все в религии ему станет ясно, и он поймет ее такой, какой она на самом деле и является.

Таким образом, оба означенных подхода в равной степени неприменимы для построения продуктивного религиоведческого исследования. Под продуктивным исследованием здесь необходимо понимать не исследование, претендующее на воссоздание реальной картины мира, а исследование, имеющее эвристическую ценность, то есть предлагающее интерпретативную модель, проясняющую видение каких-то явлений, и не более того. Ханеграафф не претендует на то, чтобы сказать новое слово в религиоведении, он избирает лишь небольшую его часть — исследование западного эзотеризма, чтобы продемонстрировать, что в ее рамках возможен альтернативный двум описанным подход. Этот подход называется «эмпирическим». Он базируется прежде всего на честном отношении к своим задачам и цели. «Эмпиризм» не претендует на описание того, что такое религия, как и почему она появилась и функционирует, он, по крайней мере на декларативном уровне, отвергает любые метафизические аксиомы. Он базируется на идее ограниченности научного знания, то есть на том, что оно может быть только «эмпирическим», а не метаэмпирическим. «Эмпиризм» рассматривает историю идей сквозь призму критики идеологий, что приводит к пересмотру и дезавуированию кажущихся очевидными представлений, концепций и определений. «Эмпиризм» рассматривает любое определение как временный конструкт, имеющий ценность лишь в контексте конкретного исследовательского проекта. «Эмпиризм» придерживается четкого разделения утверждений на эмические и этические, не допуская, чтобы эмические определения превращались в этические. «Эмпиризм» осознает, что нам доступны «религии лишь как человеческие события в пространстве и, что в особенности важно, во времени»[412].

Редукционизм и религионизм настойчиво игнорировали время как важную характеристику исследуемого явления, их idée fixe было нахождение надысторического общезначимого смысла всех событий. «Эмпиризм» привязан ко времени, а поэтому его можно назвать историческим методом, ибо и отдельные аспекты западного эзотеризма (каббала, алхимия, масонство), и теории их интерпретации исследуются в рамках «эмпиризма» как порождения конкретных исторических условий.

Он прослеживает происхождение идей во времени не с предварительным намерением продемонстрировать их транс- или метаисторическое сходство или единство и даже не с намерением продемонстрировать историческую «ожидаемость» заветных идей, но с намерением прояснить сложные пути, которыми люди впитывают, (пере)интерпретируют, (пере)конструируют и т. д. идеи прошлого, им доступные[413], —

пишет Ханеграафф.

Разумеется, и редукционизм, и религионизм в равной степени считают «эмпирический подход» ошибочным и ненаучным. Тут действует принцип: кто не с нами, тот против нас. Религионизм смешивает «эмпиризм» с редукционизмом, а редукционизм обвиняет «эмпиризм» в скрытом религионизме. С точки зрения религионизма ни одно научное исследование, игнорирующее реальность религиозных феноменов, не может быть поистине научным, тогда как «эмпиризм» не претендует ни на что большее, чем описание и несовершенная интерпретация определенного набора феноменов. Редукционизм обвиняет «эмпиризм» в том, что все исследования в его рамках сводятся лишь к дескриптивному описанию обнаруженных фактов, тогда как редукционизм предлагает их систематизацию и объяснение. Но между интерпретацией и объяснением лежит пропасть, «эмпиризм» предлагает интерпретацию, но не претендует на объяснение, поскольку любое объяснение должно покоиться на принятых за аксиомы посылках, отвергаемых «эмпиризмом».

Теперь от религии в целом обратимся непосредственно к западному эзотеризму, чтобы на его примере конкретно рассмотреть, как Ханеграафф применяет «эмпирический метод» в своем исследовании и что из этого получается.