«Отреченное знание». Изучение маргинальной религиозности в XX и начале XXI века. Историко-аналитическое исследование (2-е изд.)

Два периода творческого пути профессора А. Февра

В начале научной деятельности Февр, германист по образованию, серьезно увлекся исследованием фантастической литературы и даже написал работу, посвященную мифологии вампиризма[360]. Затем, познакомившись с Анри Корбеном и Жильбером Дюраном, он стал участником швейцарских семинаров, сперва в качестве слушателя (с 1967 года), а затем и докладчика (с 1973 года)[361]. Его контакты с кругом прерывались несколько раз по инициативе самого Февра. Молодому ученому не нравилась заведенная еще со времен Фрёбе-Коптайн структура семинаров, в которой докладчику разрешалось говорить сколь угодно долго, но на вопросы времени вообще не отводилось, то есть они вовсе не предполагались. Видимо, под влиянием Корбена, Дюрана и других коллег[362] сферой интересов Февра становится немецкая романтическая натурфилософия XVIII века, его диссертация была посвящена Карлу фон Эккартсгаузену (Karl von Eckartshausen). После этого начинается мистоцентристский период творчества Февра, оно обретает несколько характерных черт[363]: неприятие современной технократической цивилизации; попытка примирить «мифос» и «логос»[364] через систему эзотерического мышления как средство исцеления от современных проблем; идея объединения различных религий и духовных учений на их предполагаемой единой эзотерической основе (которая в те годы понималась им как внутренняя суть духовных учений в противоположность внешней, экзотерической); деление на истинный эзотеризм и псевдоэзотеризм современной эпохи; представление о возможности возвращения к некоему изначальному, архетипическому пласту знаний, открывающих истинное положение вещей[365].

Уже с начала 1970‐х годов Февр озабочен созданием единой системы, с помощью которой можно было бы толком определить, что такое эзотеризм и как его можно исследовать. В тот период он видит начало эзотеризма в принятии западным мышлением принципов Аристотелевой логики как системы суждений не только о материальном мире, но и о духовном. Это событие, произошедшее в Средние века, послужило причиной для исключения широкого пласта знаний, говорящих о духовном мире и несовместимых с законами Аристотелевой логики. Постепенно категория вытесненного таким образом знания пополнялась все новыми аспектами, эта исключенная категория вместила в себя в том числе и разные, даже взаимоисключающие учения. Характеризуя ранний период творчества Февра, Ханеграафф отмечает, что «на этом этапе своей интеллектуальной карьеры Февр говорил как христианский теософ, глубоко озабоченный Umwertung aller Werte (переоценкой всех ценностей), которая вызвала кризис современного мира»[366].

Но к 1979 году, моменту избрания его заведующим первой кафедры, полностью посвященной исследованию эзотеризма, Февр в значительной степени пересматривает свои взгляды. Он дистанцируется от семинаров Эранос, перестает участвовать в работе университета Иоанна Иерусалимского, куда был приглашен в качестве лектора Анри Корбеном[367]. С 1980‐х в ряде статей он пытается определиться с терминологией исследования и провести демаркацию эзотеризма как области изучения. В фокус его внимания попадают современные течения спектра западного эзотеризма XIX и XX веков, которым прежде он вообще не уделял внимания. Бóльшая интеграция в академическую среду, никак не связанную с деятельностью Эранос, заставила его отказаться от ряда положений, которые могли бы быть названы апологетическими (или религионистскими), в пользу более нейтрального, строго академического рассмотрения вопроса. Результатом такого процесса стал выход в 1992 году в серии «Cogito ergo Sum» маленькой книги «L’ésotérisme», в которой впервые были изложены базовые положения нового подхода Февра к пониманию исследуемого поля. В дальнейшем эта книга стала основой для расширенной работы «Подход к западному эзотеризму» (Accès de l’ésotérisme occidental), переведенной на английский и включившей в себя как развернутые методологические рассуждения, так и краткую историю исследуемых течений, снабженную подробной библиографией. Можно сказать, что эта теория стала вершиной академических трудов французского исследователя, все последующие свои крупные работы он связывал с этой теорией, воспроизводя ее без изменений от монографии к монографии[368].

Кратко изложив историю академического пути Февра, перейдем к описанию его подхода, который в одной из последних своих работ он называет «историко-критическим»[369].