Дары джиннов

Кривая улыбка на его лице напоминала о такой же у Жиня, и за это я ненавидела её ещё больше, тем более что невольно ей радовалась и даже втайне ждала похвалы. Мне удалось произвести впечатление своим трюком, и султан понял, что для меня не секрет, с какой целью убивали девушек – чтобы оттолкнуть от нас жителей столицы.

– Можно было поступить куда проще, – начал он, приближаясь, и четверо абдалов шагнули следом, подталкивая пленницу. Я с трудом подавила желание отступить назад: надо стоять на месте, иначе шансов уйти живыми не останется. – Неужели никто не предложил подкинуть мне труп?

Почти отцовские поучающие нотки в его голосе выводили из себя, но тут в разговор вступила Хала:

– А как же, я предлагала – и не раз.

Иллюзия рассеялась, будто сон, и мгновенно сменилась другой. Вместо живой Лейлы рядом со мной, едва касаясь ногами мраморного пола, с потолка свисало её мёртвое тело – в точности как три девушки на стенах дворца. Однако лицо правителя даже не дрогнуло, он вновь смотрел на меня.

– Хороший совет… но ты не послушалась, – кивнул султан, словно подтверждая свою уверенность, что Лейле в моих руках ничего не грозит. – Вот почему вы всегда проигрываете: не можете не строить из себя благородных героев.

– Мы ещё не проиграли! – взорвалась я, ощущая себя крохой, которая упрямо топает ножкой. Он играл со мной, тянул время и едва не заставил выдать наш главный секрет: что принц Ахмед жив. Между тем уже почти рассвело, скоро зазвенят утренние колокола – сигнал для Сэма, чтобы вытащить нас с Халой. Только сперва надо спасти заложницу. – Прошу ещё раз: пусть Фариха уйдёт домой. Это в общих интересах.

Султан молчал, размышляя. Я почти слышала, как уходят мгновения, словно песчинки сыплются в часах. Ещё немного, и мы покинем это место, так ничего и не добившись.

Наконец он неохотно кивнул, отдавая дань моей уловке, и скомандовал абдалу:

– Отпусти её.

Бронзовые пальцы послушно разжались, и Фариха оказалась на свободе. Тараща от ужаса глаза, она кинулась к выходу.

Я старалась пристально следить за султаном, но не выдержала и чуть отвела взгляд, чтобы убедиться в безопасности девушки. В тот же миг раздался металлический щелчок, будто от передёрнутого затвора.

Небольшой шар, чуть больше детского мячика, уже катился к нам, оживая на ходу с тошнотворным механическим жужжанием – очередное изобретение принцессы Лейлы.

Не успела я потянуться за револьвером, как раздался взрыв – но не пороховой с дымом и огнём. Нас окутало облако серой пыли, и я невольно вдохнула её, ощутив металлический привкус. Обернулась на золотокожую, которая согнулась в приступе кашля, больше не скрытая иллюзией, и сразу поняла, что это за пыль.

Железная! Пылевая бомба, брошенная султаном, лишала магической силы любого демджи, прилипая к коже и языку, проникая в горло.

– Хватайте их! – велел султан, и абдалы с гулким звоном шагнули вперёд. В пыльном облаке сверкнули бронзовые блики.

Лишённая силы, я всё же не осталась безоружной. Рывком надвинула куфию на лицо, чтобы не вдыхать ещё больше пыли, нырнула, подхватывая с пола нож, и с силой воткнула его ближайшему истукану в пятку, разрушая управляющее заклятие. Абдал зашатался и опрокинулся. Другой потянулся к моему плечу, но я сумела выдернуть нож, уклонилась, как учила Шазад, и полоснула по бронзовой руке, а затем выхватила револьвер и выстрелила нападавшему в ногу. Откатилась в сторону, подальше от облака пыли, и развернулась, готовая встретить нового противника, но увидела перед собой султана. Прижав к себе Халу, он держал нож у её горла точно так же, как я недавно, когда она была в образе принцессы Лейлы.

Золотая кожа с налипшей пылью казалась пятнистой, ярость на лице Халы перемешалась со страхом и беспомощностью.

Моё сердце колотилось, но рука, сжимавшая револьвер, не дрожала.

– Давай, стреляй, – издевательски усмехнулся султан. – Убей меня… Но что потом, Амани? Враг у ворот, правителя нет, наследника – тоже. Чем это закончится, поражением или кровавой междоусобицей?

Он был прав, но мой револьвер был направлен не на него, а на Халу.

Всё было уговорено заранее, она заставила меня дать обещание, а демджи не могут лгать. Прошлой ночью, сидя во тьме нашей комнаты, мы условились, что в случае пленения ни одна не позволит использовать другую против общего дела. Заполучив власть над демджи, султан причинит куда больший вред, чем вешая девушек на дворцовых стенах.

Мне невольно вспомнились бесчисленные разговоры с Шазад ещё в лагере мятежников. Вот так же, во мраке ночи, когда легче выкладывать правду, давать обещания и вверять друзьям свою жизнь. Требование Халы показалось мне справедливым, и я согласилась: ни одна из нас не попадёт в руки врага живой.

Чёрные глаза на прекрасном золотом лице встретились с моими, и губы подруги беззвучно шевельнулись: «Стреляй!»

Теперь, в холодном рассветном сумраке, мне вдруг пришло в голову, что Хале всё же удалось меня одурачить. Видно, ей досталось больше хитрости от отца-джинна. Не владея оружием и не умея драться, по-настоящему рисковала в этой затее как раз она, поэтому и хотела лишь уверенности, что я не позволю её снова использовать как когда-то.

От этих мыслей рука моя дрогнула, и ствол револьвера сверкнул бликом утреннего света. Султан продолжал что-то говорить, но я не слушала, вглядываясь в шевелящиеся губы подруги. Из-за железной пыли она не могла вложить мне в голову свои мысли, но я понимала и так… и в то же время тянула до последнего момента, лихорадочно выискивая другие пути спасения.

Схваченная врагом, с ножом у горла, Хала раздражённо закатила глаза, и у меня в голове зазвенели колоколом недавно сказанные ею слова: «Только не говори, что струсила в самый последний момент! Если мне что в тебе и нравилось всегда, так это смелость». И тут же, словно в такт, ударили утренние колокола!

«Всё, время вышло, у Халы больше нет шансов. Обещание надо сдержать».

Я глубоко втянула воздух и задержала дыхание. Золотокожая с облегчением улыбнулась, и мой палец нажал на спусковой крючок. Невольно я зажмурилась, но это не имело никакого значения: пуля не могла пролететь мимо.

Грохот выстрела отдался эхом от громадного золотого купола над головой, и в тот же миг на моих щиколотках сомкнулись чужие пальцы. Пол стал проваливаться под ногами, будто превращаясь в воду. Приоткрыв глаза на долю секунды, я успела разглядеть в объятиях султана окровавленное лицо Халы с застывшей улыбкой на губах.

Безжизненно обвисшие руки девушки касались мраморных плит, уже не скрывая нехватку пальцев. Она всегда этого стеснялась – значит, точно умерла. Неподалёку валялся поверженный абдал, и полированная бронза его тела отливала в утренних лучах почти тем же цветом, что кожа моей убитой подруги. Останься она в живых, тоже стала бы орудием султана, безвольным механизмом…

«Хорошо, что я её спасла».

Мраморный пол рванулся вверх, и мне пришлось снова зажмуриться, как учил альб. Ощутив под собой твёрдую землю, я открыла глаза, но темноту вокруг рассеивало лишь слабое мерцание масляной лампы у Сэма в ногах. Подземные туннели, о которых рассказала Лейла, мы отыскали ещё ночью и подготовили себе безопасный путь отхода. Альб легко мог протащить нас с Халой сквозь каменный пол Главного молельного дома, достаточно было стоять на нужной плите и держаться друг за друга. Однако султан всё же нас перехитрил.

В ответ на незаданный вопрос в глазах Сэма я лишь угрюмо покачала головой. Хала умерла, чтобы наши товарищи смогли выжить. Теперь мы можем отправиться их спасать, зная, что убийства девушек прекратятся. Возможно, моя подруга знала, что идёт на верную смерть, и сама выбрала свой путь.

Нам оставалось лишь не подвести её. Бежать из столицы и вызволить товарищей.