Превзойти себя самого. Том 1

Глава 10. Обнажена в бою душа воина, всплывают наружу все тайные помыслы

Ветви старого дерева по-прежнему стремились достать до самых небес, скользнуть холодными листьями по звёздной дороге, слизнуть с её поверхности остатки ночных облаков. Старое дерево знало: тусклый свет звёзд не вернёт ему юность, не заставит цветы его вновь распуститься. Пусть так, но оно упорно продолжит тянуться к источнику света. Звёзды ли это, жгучее солнце, холодный ли диск безликой луны. Отвернуться от них — всё равно, что смириться с неизбежной погибелью.

Тай Циньюэ прислонила ладони к шершавой коре. Покрытый сетью замшелых морщин, ствол дерева казался надёжным и капельку тёплым. Быть может потому, что много лет подряд он бережно вбирал в себя её воспоминания. Быть может потому, что ей самой хотелось в это верить. Неизменным оставалось одно: они оба не способны вернуться к весне своей жизни.

Невозможно повернуть время вспять. Как старому дереву не зацвести буйным цветом, так и Циньюэ больше не увидеть родных. Злая судьба разлучила их всех, невидимой костлявой рукой развела по разным мирам, оставив в душе бесконечный поток сожаления. А ведь всё могло сложиться иначе…

Женщина стояла недвижно, вместе с ней замерло само время. Перед мысленным взором мелькали открытые лица новоприбывших учеников школы Чэнсянь. Пока ещё слишком наивные, каждым движением мимики они навевали мысли о прошлом.

Ощущение юности, давно забытое и мимолётное, коснулось её сердца лишь с тем, чтобы причинить ещё больше страданий. Когда-то и она была такой же. Искренне верящей в то, что однажды все демоны мира падут от её беспощадной руки. Она сражалась со злом как могла, истязала себя тренировками в попытке хотя бы приблизиться к тому необычайному таланту, каким обладали её мать и сестра. Но однажды она поняла. Перед лицом самой смерти ни одно достижение не имеет значения. Равнодушная смерть не заботится выбором. Она забирает и слабых, и сильных, стариков и детей. Лишь вопрос времени, когда распрощаешься с жизнью и ты.

Выросшее на горном выступе старое дерево не чувствовало себя одиноким. Оно жило ради этих коротких ночей, когда женщина в белом приходила к нему делиться своими тревогами. На крохотном клочке земли нашлось место и ей, такой же уставшей, но отчаянно жаждущей жить. Дерево верило: пока в этом мире хоть кто-то нуждается в нём, оно не может позволить себе умереть. До тех пор, пока у него есть собеседник, существование его наполнено смыслом.

Тай Циньюэ присела у могилы сестры. Свесив ноги над пропастью, она прислонилась спиной к стволу старого дерева.

Горный выступ бесстрастно парит над океаном седых облаков. Их очертания небрежно размазаны по воздуху ветром. Играючи он изменяет их форму, и те, подчинившись его шаловливым порывам, на время застывают в пространстве. Над головой простирается безбрежное небо. Спокойное и тихое место. В самый раз для вечного сна.

Младшая сестра во всём опережала Циньюэ. Из двух дочерей ей одной удалось смягчить жёсткое, закалённое потерями сердце отца. Одарённая редкой способностью схватывать всё на лету, Тай Минчжу была той, кому отец без колебаний завещал пост главы школы. Он безошибочно определил в ней талант и посвятил всю свою жизнь её обучению. На Циньюэ у него не оставалось времени. А после смерти жены отец окончательно забросил воспитание своей старшей дочери: отправил её в школу Чуньцзе на гору Лаошань и напрочь забыл о ней.

Так в совсем юном возрасте Циньюэ осталась одна. Воспоминания о матери согревали её по ночам, когда было особенно больно. Каждое мгновение, проведённое среди незнакомых людей, напоминало ей о собственной слабости, и каждый прожитый день воплощал собой её одиночество.

Совершенно потерянная, в мучительном отчаянии она пыталась понять, за что её наказали. За какую провинность её сослали в незнакомую школу, похожую скорее на холодный монастырь? Возможно, Циньюэ была слишком похожа на мать, что только бередило свежую рану отца. Но может быть она и вправду была полной бездарностью. Так или иначе, она выбивалась из сил, чтобы вернуть его расположение к себе. Циньюэ на равных со старшими проливала кровь в битвах, учила наизусть даосские трактаты и медленно, но верно приближалась к бессмертию. Только бы он, наконец, заметил её.

Через несколько лет Тай Минчжу умерла. Одна из сильнейших просветлённых была повержена тьмой, и это значило только одно — демоны стали сильнее. Хаос незаметно просочился в жизнь каждого, одну за другой тьма пожирала невинные души и даже самые смелые воины сложили мечи под натиском обезумевшей силы. Неистовый демонический вой пропитывал насквозь города и деревни, въедался в кожу дрожащих людей и неизбежно сводил их с ума. Тьма питалась их страхами, заставляла творить ужасные вещи и вбирала в себя без остатка их ци.

В те страшные для мира времена один только Лао Тяньшу смог подарить людям веру. Бессмертный просветлённый, уже в юности достигший пика своего совершенства Лао Тяньшу был гордостью школы Чуньцзе. Многие считали его божеством, сошедшим с небес на помощь страдающим людям. Кроткий и мягкий, словно даосский монах, нежный и чистый, точно распустившийся лотос. Вместе со своей ученицей он отправился в странствие и всего за несколько лет восстановил равновесие света и тьмы. Про Лао Тяньшу слагали легенды, его светлый взгляд очаровывал, и никто не мог даже представить, что однажды он станет жертвой безжалостной нечисти. Вместе с ним исчезла последняя надежда спастись. Человечество обречено на погибель.

Спустя много лет Циньюэ осознала, насколько пустой и бессмысленной была её ненависть к младшей сестре. В стремлении её превзойти, Циньюэ добилась в этой жизни всего, что ей не было дано от рождения, и за это она ей была благодарна. Холодная богиня, как её называли в кругах просветлённых, заставляла сердца окружающих благоговейно дрожать. И всё же ей никогда не сравниться с Лао Тяньшу. В последней схватке со тьмой она не победит в одиночку.

Циньюэ не знала, доживёт ли она до решающей битвы. Десятки просветлённых ежегодно попадали в ловушки демонических тварей, и новые ученики школы Чэнсянь, что пришли на замену умершим, однажды тоже погибнут. Безудержный мрак незаметно для всех распускался адским цветком. В тот день, когда он расправит свои лепестки, всё живое рассыплется в прах.

В душе давно зияла дыра. Её кровоточащие края никогда не смыкались, и смертельная тоска по семье лишь разрывала с каждым годом сильнее. Нестерпимая боль въедалась в её естество, наполняла собой все вдохи и выдохи. Ни слава, ни деньги, ни даже светлая ци не в силах заполнить ту пустоту, с которой она так долго живёт. Она никогда не хотела быть лучшей. С детства Циньюэ мечтала о том, чего никогда не могла получить: быть просто любимой.

Будь ей сейчас лет пятнадцать, Тай Циньюэ наверняка бы расплакалась. Она вынуждена бороться со злом в одиночку, когда исход битвы давно предрешён. Лао Тяньшу, ну почему ты погиб?

Когда брызги рассвета оживили пустой горизонт, женщина спрыгнула вниз. Раскинула в стороны руки, и нежная ткань её рукавов, точно огромные крылья, всколыхнулась у неё за спиной. Лёгкой пушинкой она опустилась на меч. Океан облаков поглотил её.

***

— Отпусти! — протестовала Лу Цайхуа. — Не тебе ведь позориться.

Юцин и не думала слушать её. Девчонка покрепче вцепилась в подругу и сделала очередную попытку оттащить ту от двери.

— Да кто же ходит в одних нижних одеждах? — распалялась цветочная фея. — Полночи тебе всё подшивала, а ты ещё недовольна!

Мрачно вздохнув, девушка наконец-то сдалась. Только из уважения к чужому труду она наденет этот отвратительный золотистый халат. Не зря ведь Юцин так старалась: весь вечер искала у старших иголку и нитки, а отведённый на сон час Быка провела за шитьём.

В белой с узким рукавом мужской рубахе и таких же штанах Цайхуа смотрелась вполне симпатично. И даже, когда ей пришлось натянуть жёлтый верх, образ её ничуть не ухудшился. Цветочная фея на ветер слов не бросала: девчонка и впрямь была искусной швеёй. И где только научиться успела?

Чужие одеяния сидели на Лу Цайхуа, как влитые. Придирчиво оглядывая в зеркале свой внешний вид, девушка вернулась мыслями к прошлому дню. А именно, к тому моменту, когда Шанъяо застукал её за постыдным занятием. Сердце отчего-то забилось быстрее.

— Видишь, самой же нравится.

Ю-Цин, как всегда, по-своему истолковала выражение лица подруги. Ей даже в голову не приходило, какой позор Цайхуа пережила вчера вечером. Уж сегодня Шанъяо заплатит за всё! Будет знать, как заставлять её краснеть. И только потому, что он не стал её выдавать, Цайхуа расправится с ним менее жёстко, чем изначально планировала. Шанъяо ей всё ещё должен за тот бессовестный обман на испытании. Тем более, он до сих пор не признался, почему всё это время ей помогал.

— Мне нравится твоя работа, — она кивнула головой на своё отражение. — А не этот тошнотворный цвет.

Юцин только устало вздохнула и залезла обратно в кровать. До занятий с учителем из школы Чунгао она успеет немного поспать и возможно даже сбегать на завтрак. Утомлённое и бледное, будто покрытое слоем белил, лицо девчонки не выражало и тени веселья.

Они обе страшно не выспались: Юцин пожертвовала сном ради подруги, Цайхуа же просто не привыкла так рано вставать. Было бы проще, если б она вообще не ложилась спать ночью. Но ради занятий боевыми искусствами Цайхуа потерпит и усталость, и голод. Собрав волю в кулак, девушка пожелала Юцин огромной удачи и бесшумно вышла из хижины.

Только-только занимался рассвет. Тихое утро встретило Лу Цайхуа приятной прохладой. Неповторимая свежесть нового дня таилась в тени бамбуковой рощи, и где-то там, в её глубине, возможно мирно дремали духовные сущности. До тех пор, пока ночной мрак не рассеялся, девушка могла наслаждаться своим любимым временем суток, тем самым мимолётным мгновением, когда пробуждалась природа.

Мягко проседала под ногами земля. Всё вокруг было влажным, будто недавно прошёл сильный дождь. Пролился на гору Тайшань холодными каплями, отдавая последнюю дань горделивым деревьям, и вместе с клокастыми тучами бесследно растворился в ночи. Невидимые глазу птицы сновали между стволами бамбука. По телу пробежала лёгкая дрожь.

Когда совсем рассвело, тропинка вывела её к поляне, где собралась группа парней. Двое из них ей были хорошо знакомы. Тот, что пристал к ней с угрозами в горном лесу и там же познал мощь её кулака, развалился прямо на мокрой траве и с сумрачным видом вертел в пальцах пурпурный цветок. Так значит и он является учеником одной из пяти лучших школ! Догадка её подтвердилась. Шанъяо же, как обычно взъерошенный, скользнул по Цайхуа весёлым взглядом и едва удержался от смеха. Видимо вспомнил, как она накануне похищала чужую одежду.

Цайхуа знает Шанъяо всего третий день, однако его озорная улыбка уже вызывает в ней отклик. Время, проведённое здесь, незаметно растянулось в целую вечность. Недавние знакомые теперь стали друзьями, и парень с карамельными глазами не составлял исключение. И пусть он вызывал в ней противоречивые чувства, Цайхуа не могла не признаться — она доверяет ему.