Очень древнее Зло
Пускай.
Повелитель Тьмы готов ко встрече и с городом, и с древним Злом, и даже с невестами. К чему не готов? Так к тому, что подвиги подвигами, а свадьба свадьбой. Чья? А тут уж как кому повезет.
- Автор: Карина Дёмина
- Жанр: Любовная фантастика / Попаданцы
Читать книгу "Очень древнее Зло"
Глава 51 Где речь заходит о дороге домой
«И встала тогда дева пред ними, тиха и скромна, и обратилась она к злодеям с молитвою и словами добрыми, увещевая свернуть с пути неправедного. Слушали её люди, и в душах их пробуждался свет. А потому, как смолкла она, стали опускаться злодеи на колени, моля об одном — помочь им очистить сердца от былой скверны»
«Сто двадцать три чуда святой Еустафии, свидетельствующие о величии Пресветлых Сестер»
Дэр Гроббе вытер пот со лба и пнул тварь, которая еще слабо шевелила лапами. Лап у твари было много, длинных, суставчатых, а вот голова, к счастью, одна. Она-то и лежала в стороночке, только жвалы слегка подергивались. Да в зеленых выпуклых глазах виделся укор.
— Готово, — произнес брат Янош, мечом своим разделяя чешуйчатое тело на две неравные части. — Ишь ты… погани тут… понабралось.
— Ничего, — дэр Гроббе огляделся. — Теперь-то поголовье подсократили.
Сунув пальцы в рот, он свистнул, сзывая остальных.
И откуда-то сверху, с каменного портика скатился Брав, причем умудряясь одной рукой мешок придерживать. Мешок раздулся, намекая, что прогулка была удачною.
— Остальные где? — дэр Гроббе потыкал клинком тварь, которая подыхала как-то медленно, без особого энтузиазма.
— Так… там… разбрелись, — отвечал Брав, мешок потряхивая. В нем что-то шелестело, и звук заставлял насторожиться.
— Твою мать! — с упреком произнес попугай, переминаясь с ноги на ногу. И вытянув шею, попытался в мешок заглянуть. — Мать твою?
— Да чешуя… наткнулись на златошустов. Крупных! Я таких в жизни не видывал! А чешуя во! — Брав вытряхнул из мешка пару чешуек, каждая — размером с ладонь. И цвета насыщенного, темного, стало быть, тварь в самой силе. — Шин второго обдирает. Если сдать, то выйдет получше, чем побрякушки. Чай, они-то теперь никуда не денутся.
— Эх, а божий же человек… — покачал головой брат Янош с укором.
— Так я же ж… я же ж меру знаю! Вона, в дома не лезу…
…в доме остались трое, из тех, которые пожелали убедиться, что дома не разграблены.
— Ладхемцы вона подошли к одному, а там такая тварюка… еле отбились. Островитяне от дело знают, толковые ребята. Степняки дальше пробиваются. Хотят в обход пойти. И вироссцы с ними.
Брав запихал чешуйки в мешок.
— А я так думаю, к кораблям возвращаться надо. Помочь мы ничем тут… особо ничем… ну а если хозяин живым будет, то и сам воротится.
В этом имелся смысл. Но дэр Гроббе покачал головой.
— Собери наших. Если раненые есть, то пусть возвращаются. И в сопровождение. Можешь сам, можешь Антонио поставить…
— А он поставится, — проворчал Брав.
— Тогда Большого Дука. Мы снова попробуем, — дэр Гроббе поднялся и переступил через тушу твари. Чуть дальше лежала другая, похожая на косматую доску, но с длинными щупальцами, которые и успели дотянуться.
Щит вон проплавили.
— Может, сейчас и выйдет… — он поглядел на солнце и ничего больше не сказал.
Площадь была рядом.
Как туман случился, а потом то ли порох рванул где-то, то ли просто бахнуло, само по себе, то и эта площадь снова наизнанку вывернулась будто. И очутились они где-то. А где?
Подумать не вышло.
Сразу, почитай, тварь какая-то с ревом поднялась из-под развалин.
А там и прочие поперли, одна другой жутчее.
Пришлось поработать. Давненько так не случалось выкладываться. Ну да оно того стоит… если получится. А нет, то и помирать веселей, когда при деле.
Правда, помирать дэр Гроббе не собирался вовсе. И потому, оглянувшись — темнела кровь тварей, то тут, то там что-то еще шевелилось, но уже так, без угрозы — закинул на плечо клинок.
Брав вздохнул.
И сказал:
— Я с вами, ежели чего…
— Мешок оставь.
— Так… попрут еще.
— Кто?
— Кто ж его знает. Город мертвый, мертвый, а поглянь, сколько живности туточки…
Спорить дэр Гроббе не стал. Брав — мужик битый, сам знает, что делает. И мешок свой, коль по-настоящему жареным запахнет, скинет без напоминаний.
— Ох ты ж, грехи мои тяжкие, — простонал брат Янош, разгибая спину. — Староват я уже для таких подвигов… вот молодой был, это да… эх, и погулял…
— Чего в Орден-то поперся?
Под ногами хрустели кости и камни, и нельзя было сказать, чего больше. Впрочем, и то, и другое дэра Гроббе не впечатляло.
Видал он развалины и поразвалинестей.
— Так… вестимо чего… папенька женить решил. Старшего сперва. Потом среднего. Ну а там уже и до меня черед дошел. И ладно бы… им-то жены ничего подобрал. Ясное дело, что при приданом, при родне правильной, но и собой хороши были. А моя-то… до сих пор вздрагиваю, если приснится вдруг.
Где-то выше, на крыше или стене, мелькнула тень.
Мелькнула и сгинула.
Разумная.
— И главное, у нее ж не только физия. У неё же ж и норов такой. Как встретила, так и заявила. Мол, погулял свое, а теперь быть тебе, Янош, примерным семьянином. Я на попятную, а отец ни в какую. Слово дадено… и вот ежели только в монастырь пойдешь, тогда поймут. А чего мне в монастыре-то? Я-то подумал, подумал и сбег. Почитай, из-под венца чудом спасся. И в Орден.
— Погоди, а… разве не то же самое?
— Скажешь тоже, — фыркнул брат Янош, легким пинком отбрасывая чешуйчатую тварюгу, что, выскочив из подворотни, вцепилась в сапог зубами. И зубы-то у твари были мелкими, в два ряда. Кувыркнувшись в воздухе, та издала тонкий нервный звук.
И издохла, перерубленная клинком дэра Гроббе.
— Твою мать, — вздохнул попугай.
— Чет его… заклинило?
— От избытка впечатлений, — пояснил дэр Гроббе. — Ничего, отойдет. Так что, не монастырь?
— Не-а. В монастыре-то как? Целибат блюсть надо. Еще и заклятьем могут наложить, для верности…
— А…
— Есть такие, — поморщившись, признался брат Янош. — Хотя дурные… они как-то кривобоко… в замке у нас жил такой от, заклятый. Вроде по бабам ни-ни, даже не глядит, но пил-то… упился в усмерть. Все жалился, что это у него от заклятья перекрутило все…
— Орден, стало быть, целибата не требует?
— Орден ничего не требует. Потому-то почти и все уже… Ордену. еще старый наш, Светозарный как-то выкручивался… да и мы… порой брали… контракты. Скажем так, сопроводить кого на моление, ежели припрет. Или добыть реликвию особо святую… поспособствовать возвращению… ну и купчишкам худо-бедно помогали… по святым местам ходить.
— Знаю, с вашими стягами старались не вязаться. Уж больно… извини, но народец у вас буйноватый.
— А то… другие-то и не удерживались. Только тем, кому ни в монастырь, ни на службу… а мы, ежель пиратов ловили, то сразу и вешали. Ну, если без затей.
Дэр Гроббе кивнул. Про затеи тоже слыхать доводилось. В следующее мгновенье он уклонился, на лету перерубив нечто мелкое, юркое и с крылами.
— От же, пакость, — тварь рассыпалась в руках брата Яноша.
— Твою мать, твою мать…
— Молчи уже. Этак мы и до завтрего не доберемся. Нет, объединяться надо бы…
В этом дэр Гроббе окончательно уверился, выбравшись-таки к площади. На сей раз тумана на ней не было, зато имелся дракон.
Тварь была… ну, скажем так, корабль она, конечно, не проглотит и даже навряд ли подымет, а вот с человеком управиться легко.
И глядела она…
С прищуром.
Будто примеряясь, кого первым жрать-то.
Брат Янош, дракона завидевши, споткнулся. И остановился. Хотя остановился не только он.
— Гм, — сказал брат Янош. — Вот как-то… иначе я себе их представлял.
Дракон выгнул шею, длиннющую, что у лебедя. Поблескивала черная чешуя, смыкались над спиной паруса крыльев. Когтистые лапы оставили на камне следы.
— Более… изящными, что ли?
Дракон поднялся и засвистел, как показалось, с обидою.
— Это она, — произнес Антонио, выбираясь из какой-то щели. — А потому поаккуратнее со словами. Женщины на диво обидчивы. Даже если они драконы.
Дракон склонил голову.
Нападать тварь не спешила. Сыта была? А надолго ли этой сытости хватит? И если вдруг решится напасть, то… то меч против дракона — это даже не смешно.
— А ты-то откудова знаешь?
— Жизнь, — ответил Антонио и клинки убрал. А потом вовсе руки поднял. — Я с миром…
— Ишь… бедный, — вздохнул брат Янош.
— Он с животными ладит, — дэр Гроббе смотрел на драконицу. Вот она голову наклонила, и в желтых выпуклых глазах отразился Антонио. Вот приоткрылась пасть, а вокруг головы растопырился щит из костяных шипов. Драконица тряхнула головой и потянулась…
— Сожрет, — с каким-то азартом постановил Брав.
— Подавится…
— Тише вы, — шикнул дэр Гроббе, пытаясь понять, что же делать, если Антонио все же сожрут.
Тот приближался медленно, бочком. И меч убрал.
Может, и вправду по голове чем приложило-то? Хотя… он и раньше никогда не понимал, что там в этой голове твориться. А теперь, выходит, и вовсе.
Драконья морда коснулась человеческой руки. Осторожно так, словно зверюга эта осознавала, сколь огромная она и как мал человек.
— Красавица… — сказал Антонио, вроде и тихо, но услышали.
Брат Янош покачал головой препечально:
— Вот что жизнь с человеком-то делает…
— Выходите. Она не тронет. Её послали нам помочь…
Вот честное слово, дэр Гроббе и без такой помощи как-нибудь да управился бы. Своими скромными силами.
-. И надо бы… — продолжил Антонио, но договорить не получилось. Откуда-то с той стороны донесся грохот, и драконица повернулась, и люди…
— Эх, чтоб вас всех… может, жениться все же надо было бы? — брат Янош решительно шагнул к дракону. — Оно-то, может, и не красавица, но… сидел бы сейчас дома, перед камином, в теплом креслице…
Он даже зажмурился, представляя этот самый камин.
И дэру Гроббе подумалось, что он и сам не отказался бы ни от камина, ни от креслица, ни даже — видать и вправду постарел — от жены.
Мягкой.
И доброй.
Такой, которая поднесет кружку горячего эля и, присевши рядом, будет слушать его байки.
Он мотнул головой, отгоняя видение.
— Идем, — сказал он и себе, и дракону, и прочим. — Пока они там все не развалили… и ведь приличные с виду принцессы… тысячи лет здание стояло себе. Так нет же ж… надо было… прийти, разнести… этак и мародерствовать негде будет.
Вироссцы и вправду почти дошли кружным путем, а степняки и вовсе на дорогу выбрались. Да и остальные, верно, поняли, куда идти надобно.
Ко дворцу.
К остаткам.
А дракону никто не удивился почему-то. Хотя… чего уж тут. Какое место, такое и зверье.
Командор снял-таки шлем и с наслаждением вдохнул раскаленный сухой воздух. Надо же… он и забыл, каково это — дышать.
И…
Лучи солнца лизнули кожу. И захотелось снова спрятаться. А ведь за столько-то лет… надо бы шлем надеть. Но он стоит.
Дышит вот.
Привыкает.
— Вы это специально, — сказала Теттенике, оказавшись рядом. И глядела с укоризной. — Вы знали, что… что только пары. И все будут связаны.
— Докажи, — лениво произнес командор.
Он закрыл глаза и открывать не собирался.
Теттенике вздохнула. Кому? И… зачем? Ведь хорошо же получилось. Правда, теперь не совсем понятно, что будет дальше, и это неприятно, да… может, её дочь, если у нее будет дочь, сумеет возродить дар.
А может, и не сумеет.
Какая разница?
— И… и что теперь?