Очень древнее Зло

Глава 42 Где круг почти собирается

«И увидела она в зеркале волшебном существо столь отвратительное, что и глядеть-то на него не получалось. Было оно криворото и кривобоко, со шкурой серой, многими язвами покрытою, с редким волосом и белесыми глазами. Смотрело существо на деву и скалилось.

«Кто это?» — воскликнула тогда дева.

«Ты, — ответствовала ей ведьма. — Таково отныне истинное твое обличье. Ибо отдала ты душу свою, обменяла её на красоту. И чем краше становилась ты, тем страшнее — душа».

Заплакала тогда дева. Но поздно уж было»

Нравоучительная история о тщеславной девице и коварной ведьме.

Мудрослава осознала, что её несут. На руках. И держат бережно. Она полулежала, прислонившись к металлу, но почему-то теплому. И это было не тепло разогретого солнцем железа. Скорее уж от того, кто заковал себя в это железо, исходил жар.

Мудрослава открыла глаз.

Второй.

Надо… сосредоточиться. Успокоиться. И разобраться. Со всем. Боги… а ведь еще недавно она страдала от того, что жизнь её скучна и бессмысленна.

Лассар.

Она узнала шлем.

И тьму, что еще клубилась под забралом. И… и вообще ошибиться сложно.

— Здравствуйте, — сказала Мудрослава, пошевелившись. — Я очень рада, что вы здесь…

Вряд ли он один.

Значит… значит, их все-таки спасают. И даже, если судить по Мудрославе, успешно. Что произошло-то… она помнила.

Смутно.

…была площадь.

Туман. Сила, которая стремилась сквозь сцепленные руки. Ощущение, что тебя пронизывает могучий поток этой самой силы и… и с той, с другой стороны, метались души. Их Мудрослава даже увидела, ужаснулась и порадовалась, что в обычное время они сокрыты от взгляда.

Жуть жуткая, если подумать.

Тогда подумать она не успела, потому что сила вдруг рванулась и вырвалась, выплеснулась на площадь неудержимым потоком, а она, Мудрослава, наверное, потеряла сознание.

Точно.

И еще сон видела.

Чудесный.

Нет уж…

Потом оказалось, что сон — это даже не сон… корона, бояре… разве оно ей надо на самом-то деле? Нет уж. А потом… потом опять туман. Кажется, этак она начнет туманов бояться.

— Эй, — она постучала по доспеху. — Все уже… поставьте меня на ноги! Я вполне способна передвигаться сама!

Ничего.

Идет… спокойно так идет. А доспех твердый, и руку ободрать недолго. На неё же и вовсе не взглянули. И это совершенно точно не нормально. Хотя, конечно, в нынешних обстоятельствах сложно сказать, что есть нормально.

— Командор, — Мудрослава перестала стучать. — Вы не могли бы оказать любезность и поставить меня на ноги?

Тишина.

— Или хотя бы подать знак, что слышите?

Снова тишина.

Не слышит? И как ей быть?

Мудрослава покрутила головой. Идут… по какому-то коридору. К слову, довольно роскошному, пусть даже роскошь слегка пострадала от времени.

Мрамор.

Колонны.

Позолота. Картины какие-то, разглядеть которые не получается, потому что идет Командор довольно быстро. Это… точно не площадь и не лестница. Дом? Для дома великовато. Дворец?

Тот самый?

— Эй…

Снова тишина.

Ладно, если не так, то иначе… к примеру, к дару обратиться. Она поерзала, устраиваясь поудобнее, и закрыла глаза…

…почему-то вспомнилось роскошное платье, которое на неё примеряли сразу четыре девки. Платье было расшито золотом и жемчугами. Переливались драгоценные камни. И главное, вес-то почти не ощущался.

Кивал постаревший, выцветший Древояр.

— Из вас получится хорошая государыня, а ваш чудесный дар поспособствует возвеличению Вироссы…

Нет.

Не то. Надо сосредоточиться. Надо… кого-то нащупать. Дракона? Нет, от дракона пользы нет… воскрешенного Арицией кота она еще раньше потеряла. А вот виверн или… а что если… конечно, люди — не животные, но Командор в неполной мере человек.

И попробовать стоит.

Лишь попробовать.

Она зажмурилась. И… и как дальше? Дотянуться до разума… до ближайшего разума. Просто навстречу. Коснуться. Легко. И прислушаться… да, прислушаться для начала.

Уверенность?

В чем?

Или сомнения… или… нет, как может быть одновременно уверенность и сомнения? Это собственные, Мудрославы, чувства. А ей нужно понять, что творится в голове Командора.

Если там хоть какие-то мысли есть.

…спешить.

Ритуал опасен.

Расчеты не верны. Свиток прибыл на рассвете. И затерялся средь иных, которые появлялись каждый день в великом множестве. На этом свитке не было гербовой печати или знака, что он важен. Просто свиток.

Мог бы вовсе в руки не попасть.

Но попал.

Пара фраз, написанных дрожащею рукой. За ними читалась мольба. Прибыть. Остановить.

Ошибка.

Кажется, это именно то, что нужно.

…мальчишка слаб. Он и без того на грани, и давно стоило бы выбрать кого другого, но проблема в том, что некого.

…давно ходят разговоры о том, что Совет и сам способен править. И верно. Способен. И правит не одну сотню лет. А Император — лишь символ. Народу нужны символы. А Совету — тот, кто кровью заплатит за их силу.

Но этот их…

Обрывки приходится складывать воедино. Но все равно не очень понятно. С другой стороны, чем Мудрославе еще заниматься? Пока несут?

Куда несут?

…она постаралась отправить свой вопрос.

— Ритуал не должен состояться, — гулкий голос исходил откуда-то изнутри доспехов. — Иначе город будет уничтожен.

— Он уже состоялся, — тихо отозвалась Мудрослава. — И город действительно был уничтожен. Как и вся империя.

— Невозможно.

— Возможно. Вы… просто потерялись.

— Я?

Он все-таки остановился. И до Мудрославы долетело эхо… удивления? Растерянности?

— Кто вы?

— Лассар… — он запнулся. — Командор… Командующий Южными легионами. Наместник…

— Командор, — согласилась Мудрослава. — Может, вы меня все-таки поставите?

И её поставили. Осторожно, будто она, Мудрослава, была из фарфора.

— Благодарю, — она поклонилась.

— Ты…

— Мудрослава Виросская, — представилась Мудрослава. — Вы ведь помните.

— Да… и нет, — он потер голову. — Все… мешается. Погодите.

Тишина. И сердце бьется. Её. Тьма… клубится. Тьма беспокоится.

— Я… не успел. Я отправил вестников, но все были слишком заняты. И я не успел.

— В том, что случилось, нет вашей вины.

— Есть… — он покачал головой. И тьма посмотрела на Мудрославу. — Я должен был остановить их еще тогда. Но я предпочел удалиться. Я решил, что не хочу марать руки. И что мне все это не нужно. А получилось… мне ведь писали. Просили поддержать. Недовольных много. Всегда было много, это нормально. Не бывает, чтобы все были довольны властью. Но в последние годы… слишком все стало… наводнения. И засухи. Песчаные бури. Землетрясения. Оползни. Сам мир пытался отторгнуть чуждую ему силу. И надо было лишь избавиться от демонов… просто избавиться… элементарное решение, о котором знали.

— Кто?

— Совет. И маги. И я в том числе. На поверхности ведь… но простое решение не всем было по вкусу. Отказаться от демонов. И собственной силы? — смех был хриплым. — Сравняться с обычными людьми? Утратить все… им тогда казалось, что они утратят все. И ведь утратили. Все!

— Успокойтесь, — строго сказала Мудрослава. — Это было много лет тому.

— Да, девочка. Много лет… тому… ко мне приходили. Меня знали. И любили. Поддержали бы. Легионы. Маги… маги тоже не все думали о себе. И надо было согласиться. Я бы мог. Войти в город. Обложить этот проклятый дворец. Я был достаточно силен, чтобы выступить против Совета. Против Императора. Объявить себя новым… приняли бы. И все остальное тоже. И тогда, постепенно, я бы… мог отпустить их… запретить вызовы. Не сразу…

— Или не могли бы, — возразила Мудрослава.

— Почему?

— Потому что даже государь не волен в деяниях своих. Так мне говорил наставник. Взять моего брата. С одной стороны, он самодержавный правитель. А с другой есть Дума, которая вроде бы как подчиняется, но при том только и думают там, как напакостить. И то одни начинают к смуте подбивать, то другие… и за каждым своя сила, которую просто не получится игнорировать, если и вправду хочешь трон сохранить. Вы бы просто стали новым Императором и все.

Он смотрел. Долго так.

И тьма клубилась. Но почему-то показалось, что там, за тьмой, кто-то да есть. Кто-то вполне живой, даже если мертвый. И… и жаль его.

— Вы ведь клятву приносили, верно? Императору. И Совету вашему. И если бы нарушили, стали бы клятвоотступником. А еще мятеж мог бы и не удастся. Или удастся, но частично. Тогда началась бы смута. Вы бы вызывали одних демонов, Совет — других. Демоны сражались бы между собой. И возможно, мир снова погиб бы, но на сей раз — в пламени. А их пепла возрождаются только фениксы.

— Умная девочка, — рука в латной перчатке коснулась щеки. И Мудрослава снова удивилась тому, до чего та горяча. — Каждый день потом, после, я повторял себе это… снова и снова.

— Не помогало?

— Нет.

— А теперь… если уж вы все вспомнили. Как вы здесь оказались? И… где мы вообще находимся?

— В Императорском дворце, девочка.

Обидно. Вовсе она даже не девочка. Царевна. Настоящая. И… и если верить сну, вполне может стать государыней. Только не хочется.

Совершенно.

— А как оказался… просто. Шли. Ко дворцу. Попали на площадь. Там туман поднялся. Потом выброс силы был. И вот… я и вправду решил, что успеваю. Что… смогу все исправить.

— Исправить — это вряд ли, — Мудрослава решительно взяла Командора за руку. — А вот изменить, чтобы мир жил дальше — можно. Наверное. Это не точно, но ведь если попробуем, то хуже не станет?

Куда уж хуже-то.

Все еще смотрит.

— Идемте, — велела Мудрослава.

— Куда?

— Туда где проводили ритуал. Она там…

— Демона убить не так просто, — предупредил Командор. — Особенно древнего и сильного. А она очень сильна.

Мужчины… хлебом не корми, дай только убить кого-нибудь.

— Знаете, — Мудрослава улыбнулась. — А давайте для начала просто доберемся?

Теттенике уткнулась в чью-то грудь. Она шла-шла и вот…

— Стоять, — сказали ей и перехватили за шиворот. А потом просто подняли. — Ты тут откуда взялся?

— Не знаю, — в носу опять зачесалось, и сопли потекли. И стало обидно, что остальные-то, небось, нормальные, а она в соплях и чужом теле.

— Нежить?

— Нет.

Держали её все еще на весу, но хоть убить не пытались. А потом поставили, похлопали по плечу и так, что колени подломились. И в конце вовсе ко лбу прижали.

Монету.

Теттенике скосила глаза, пытаясь разглядеть, но не вышло.

— Не нежить, — сказал человек, которого… вот почему из всех встретился именно он? — Тебя как зовут-то?

— Те… Тет, — спохватилась она.

Если представиться настоящим именем, то не поймут. В лучшем случае. В худшем и вовсе решат, что издевается. Теттенике точно решила бы.

От обиды сопли потекли ручьями. И Теттенике вытерла их рукавом.

— На от, — ей протянули платок. — Замерз?

Азым из рода Чангай, точнее уже не из рода Чангай, смотрел с сочувствием. Теттенике платок взяла. И кивнула.

— Откуда ты взялся-то?

— Я… ехал. По дороге, — врать нельзя, но и правде не поверят. — А тут вот. И туман. И оно как бахнет… а я тут.