Очень древнее Зло
Пускай.
Повелитель Тьмы готов ко встрече и с городом, и с древним Злом, и даже с невестами. К чему не готов? Так к тому, что подвиги подвигами, а свадьба свадьбой. Чья? А тут уж как кому повезет.
- Автор: Карина Дёмина
- Жанр: Любовная фантастика / Попаданцы
Читать книгу "Очень древнее Зло"
Глава 16 О том, что иногда женщины делают глупости, но они не специально
«И воскликнула тогда ведьма: «Да будет слово мое крепко! Пусть станут свидетелями ему и лес темный, и река глубокая, и гора железная, что в самое небо вершиной упирается». Поверил ей Вольга-королевич, а зря. Ибо не прошло и года, как обмелела река, сгинул лес, а гору, которая вершиной небо подпирала, сожрала ржа»
Сказ о ведьмином слове и Вольга-королевиче
Мы ели.
Сидели на полу, жевали что-то и пялились друг на друга. Говорить…
— Ты точно ничего не видишь?
Теттенике покачала головой.
— Из-за тела?
— Не знаю, — она сидела на пятках в позе, которую я точно не рискну повторить, уж больно сложною, а еще неудобною та кажется. — Я думала, что да. Мне так казалось. Но… матушка, она когда-то говорила, что любой дар — это свойство души. Душа ведь осталась.
Правда, сказала она это как-то неуверенно.
Тоже вот не понятно.
Почему она?
И почему это тело? Мальчишка… обычный мальчишка. Тощий. И возраста непонятного из-за этой вот неестественной худобы. Взгляд голодный. Аппетит… имеется, пусть даже принцесса изо всех сил пытается держаться подобающе роду и высокому происхождению. Но этому вот на происхождение плевать.
И…
И дальше что?
Опять к зеркальцу обратиться? Нет, не вариант.
— Ладно… причины — дело третье. Нам бы понять, ты не видишь будущее, потому, что дар ушел вместе с телом, что плохо, потому что в этом случае видеть будущее будет ведьма.
Как-то корявенько получилось, но как уж есть.
— Или же дар не ушел, но…
— Но?
— Просто видеть нечего.
— Как?
— Скажем… скажем, будущее стало глобально неопределенным, — я призадумалась, правда, не сказать, чтобы надолго. Во-первых, в теории вероятности я понимаю чуть больше, чем ничего. Во-вторых… как проверить? — И если так, то… это, наверное даже хорошо?
Мальчишка прищурился.
— Смотри, раньше все умирали. А теперь вот просто будущего нет.
Прозвучало, правда, не слишком оптимистичненько.
— Вообще-то можно попробовать и проверить, — я поерзала, потому что мысль, пришедшая в голову, была на диво логичной. — Смотри… давай ты попробуешь заглянуть не туда, где далеко, а вот… вот, скажем, в то, что произойдет в ближайшее время. Со мной.
— Ты демоница!
— Это, между прочим, нетолерантно.
— Чего? — удивились и мальчишка, и принцесса. Я же рукой махнула и приказала:
— Пробуй. Настройся.
Она закрыла глаза и наморщилась, старательно так, явно настроенная прозреть немедля.
— Ты… ты булочку уронишь! — воскликнула Теттенике с непонятною радостью. — И еще хвост загорится!
Я поглядела на булочку.
На хвост.
Не буду я ронять. Я… я её съем. И в доказательство, я вцепилась в булочку зубами. Правда, внутри оказалось почему-то не варенье, а что-то до того едкое, что я подавилась.
Закашлялась.
И выронила треклятую булочку. Горечь же расползлась по языку. От нее онемели губы. И язык. И… и хвост сам собой вспыхнул. Не только хвост. Развернулись огненные крылья, и… и огонь пополз по рукам, по коже…
— Этого я уже не видела, — задумчиво произнесла дочь степей.
Или все-таки сын.
Я замычала.
А она подала воду.
— На вот… — и подняв надкушенную булочку, понюхала её. — Ведьмина трава.
Вода заливалась внутрь, но горечь не отступала. И онемение. И… и куда охрана смотрит! Тут меня едва не потравили, а они там за дверью бдят.
— Гадость неимоверная. Если лошадь хоть стебелек съест, то все… случалось, что в дурной год, когда луна высокая, табуны целые травились.
Я не лошадь. Но соглашусь, гадость.
Прислушавшись к себе, я поняла, что, возможно, хорошо, что я не лошадь. Падать и погибать в страшных мучениях не собираюсь. Вот в животе как-то подозрительно урчало.
— У нас, если найдут, что коня нарочно ею потравили, то отравителя свяжут и в степи оставят, — на меня глядели… с сочувствием. — Ты не помрешь?
— Н-не знаю, — просипела я.
Немота проходила.
А ведь… кто? Я поднялась. Ноги подгибались, да и пошатывало слегка. Я выглянула в коридор и поманила ближайшего Легионера.
И остатки булки ему сунула.
— Ведьмина, — горло еще драло, как при хорошей ангине. — Т-трава… кто?
Тот булку взял. Поднес к шлему и явно разозлился. Тоже странность. Что я вижу? Доспех? А точно знаю, что разозлился.
Он прижал раскрытую ладонь к груди, а потом указал на комнату.
— Мне там сидеть?
Кивок.
— Ты… выяснишь?
Еще один кивок.
Я вздохнула. Есть перехотелось. И до того не сказать, чтобы вовсе все плохо было. Нет. Кусок в горло очень даже неплохо лез. Раньше. До того, как эта гадость попалась. Но вот совесть все-таки мучила.
Слегка.
— Хорошо… мы тогда…
Я не нашлась, что еще сказать, и вернулась в комнату. А ведь погано. В собственном доме, считай, покоя нет.
— А если человек съест? — спросила я. — Эту траву?
Теттенике задумалась.
— Ну… вроде ничего. Может, животом помается. Или вот еще голова болеть будет.
Стало быть, человека травить ею бессмысленно. Для людей есть много других, куда более подходящих трав.
— А вот против нежити её вешают, — добила Теттенике и прищурилась.
Я села на пол.
Вздохнула.
А что тут… вздыхай или нет, но искать дорогу надо.
Теттенике подняла руку, словно упреждая вопрос. И я послушно промолчала. Потом взяла пирожок… и тоже задумалась. Ладно. Идти надо. Демоница тут высказалась однозначно, да и вся моя суть требует действия. Ричард, конечно, не обрадуется.
Ко всему слово я нарушу.
Но… лучше так, чем тут сидеть. Еще дотравят ненароком.
Если идти, то… то стоит переодеться. И сумки собрать. Еду там. Воду. Что еще в поход берут? Если на неизведанные земли, нечистью кишащие, то оружие надо хоть какое-нибудь.
Какое?
На стенах в Замке много чего висит. Только я пользоваться не очень умею.
— Мы её нашли! — Теттенике подпрыгнула. — Я видела!
— Ага, — только и выдавила я. — Где?
— Не знаю. Этого видно не было. Мы… мы перед камнем стояли каким-то. А потом… потом…
Потом — суп с котом. Хотя имеется у меня одна мыслишка.
— Потом ехали… — выдавила Теттенике, покраснев. — Вдвоем на одном коне.
Так, стоп. Конь туда не пройдет. Ну, в подземелья.
Я вспомнила узкую лестницу, что ввинчивалась в скалу, и кивнула. Точно не пройдет. Если еще лестницу преодолеет — что я, собственно говоря, о конских способностях знаю? — то там, дальше, застрянет. А застрявшую лошадь выковыривать из каменной трубы — так себе занятие.
Значит…
Значит не та дорога?
А какая?
— Что ты еще видела?
— Мало. Ночь ведь. просто… дорога. И мы ехали. Там за спиной скалы были.
Спокойно, Жора. Дышим глубже.
— За спиной слева или справа?
Теттенике задумалась.
— А Замок? Замок ты видела? И с какого ракурса?
И… и быть может, хоть так получится получить направление. Приблизительное. Если дорога есть, то… то это же дорога, а не махонькая кладовка, которую можно взять и потерять в огромном замке.
— Видела… тут, — палец ткнулся в стол, рядом с блюдом. — Он был тут, а мы… мы тут…
И обе уставились на тарелку с булочками.
Нет, так у нас ничего не выйдет.
У нас.
Я поглядела на дверь. А Теттенике кивнула:
— Зови!
Легионер выслушал.
Покачал головой, а потом ушел.
— Куда он? — тихо спросила Теттенике.
— А я знаю?
Отсутствовал он недолго, вернувшись со свитком, который раскатал прямо на столе, потеснив и блюдо, и булочки, и остальное все. На свитке обнаружился план.
Легионер ткнул в него пальцем, а затем в стену.
— Это замок? — догадалась я.
Кивок.
— Ты понимаешь? — это я уже у Теттенике поинтересовалась.
— Конечно. Меня учили читать карты, — сказала та, отчего сразу захотелось сделать ей гадость. — Правильно. Надо было с нее начать. Здесь, правда, вряд ли будут обозначены тайные тропы… их никогда не обозначают, потому что тайные.
Логично, что тут скажешь.
— Но вот если… — она прикрыла глаза. — Да… замок был виден… виден… вот отсюда.
Тонкий пальчик уперся в карту, в ту её часть, где были нарисованы треугольники. Горы?
Дороги на карте не было.
— Смотри… вряд ли её бы делали слишком кружной, — Теттенике склонилась над картой, почти столкнувшись лбом с легионером. — Дороги строить тяжело.
Особенно в горах.
И… ладно, позже были демоны, которым, что горы, что нет, все едино. Особенно если демоны сильномогучие, а не такие, как я. Но когда строили замок, демонов еще не вызывали. Значит… значит, было что-то другое.
Вот сомневаюсь, что без чуда чудесного можно соорудить дорогу, особенно тайную.
А где тут чудо…
Кроме гробницы, в которую конь не спустится.
Стоп! Конечно! Гробница! Но не та, массовая! А другая!
— А… а ты, случайно, не знаешь, — спросила я у легионера. — Где этот… глава светлого рыцарства гробницу нашел?
— Думаешь?! — Теттенике закрыла глаза и кивнула. — Да… там пещера… теперь вижу.
Видит она.
Много пользы от этих видений? Нет, я понимаю, что злюсь иррационально, и даже усмиряю раздражение. Почти.
— Там много пещер… и ворота такие… они не хотят открываться. А потом все, — с сожалением сказала Теттенике.
— В смысле «все»?
— Видение закончилось.
— Тогда ладно, а то мало ли… может это глобально «все». Пещера… ворота… знаешь, где это?
Легионер кивнул.
Хорошо.
— Тогда… погоди, нам собраться надо. В поход. Еду там. Воду. Оружие.
На меня поглядели, кажется, с умилением. Еще немного и это неживое чудовище по голове погладит. А ведь… а ведь они Ричарду подчиняются.
И что это значит?
А то, что меня могут просто-напросто не пустить. Если им указания оставили. Будем надеяться все-таки, что не оставили. Обманывать нехорошо, но я ведь… он ведь без меня погибнет.
И мир тоже.
Гибнущий мир — достаточно веский повод, чтобы нарушить слово.
Я поглядела в черноту, что скрывалась за забралом шлема.
— Послушай… — мысли выветрились, да и никогда-то не умела я произносить проникновенных речей. — Я понимаю, что здесь остаться безопаснее. И что я обещала. Но… мир погибнет!
Кажется, Легионера это не впечатлило.
А может, на мир ему было давно и глубоко наплевать.
Я вздохнула и поглядела на Теттенике. Ну, её ведь должны были учить не только карты читать. Ораторское мастерство принцессам преподавали. Там, в моем мире. Но она лишь развела руками.
Я же смотрела.
И… смотрела.
Я, может, и не принцесса. И дара у меня нет. Никакого. Кроме рогов, хвоста и огненных крыльев, которые, слава всем местным богам, хотя бы одежду не испепеляют. Но я почти чувствовала его, человека…
…человека.
Когда-то у него было имя.
Давно.
Так давно, что он бы и забыл, если бы, конечно, имя не забрали. Это часть ритуала. Душу лишают всех привязанностей, оставляя лишь одно — служение.
Кому?
Тому, кто стоит на страже мира.
— Мне жаль, — мне было действительно жаль, потому что я слышала слабое эхо боли. Его смерть не была спокойной. А посмертие стало не лучше смерти. И он привык. Люди ко всему привыкают, даже к такому. Но это не значит, что он забыл все.
Ветер.
Горы.
Дом.