Академия Дивинат, или Принцесса для Темного

17. Единственный шанс. Деймон

За тайны.

За них, да… Но беда в том, что мой организм чересчур быстро усваивает алкоголь. Иначе говоря, я не могу опьянеть. Никогда. Вообще. Эйфория бывает недолгой, даже мимолетной, но этого не всегда достаточно, чтобы забыть о насущных делах.

Так что мой план по расслаблению изначально выглядел провальным. А чтобы расслабиться телом, мне нужно вначале расслабиться душой… Думаю, лишь будучи в беспечном состоянии я поддамся чарам Дианы. Наверное.

— А что насчет мадам Тельтрейн? — заговорила снова, незаметно выпив вино.

— А что насчет нее?

Подлил еще напитка, а она дерзко выхватила бутылку и наполнила свой бокал до краев.

— Вас что-то связывает или связывало? Это же не секрет?

Подняла на меня любопытные глаза. Можно было подумать, что она начала пьянеть. Но ее взгляд был шибко острым и пронзительным, чтобы допустить хоть одну мысль, что она способна опьянеть всего от двух бокалов.

Нет. Этого явно недостаточно.

— Нас ничего не связывает, кроме дружбы. Мы не пара, если тебя интересует именно это.

— Именно это меня и интересует, — она кивнула без капли притворства. Выпила. И снова налила. — Значит, твое сердце свободно.

Не спрашивает. Утверждает.

Но не знает, что это не так.

— Возможно, — пожал плечами.

А она в ответ нахмурилась, моментально вводя такой реакцией в замешательство.

— Что значит «возможно»? Естественно оно свободно! Я намерена завладеть им, так что пусть оно побудет свободным еще чуть-чуть…

Твою же нежить…

Такие речи опасно сладки, чтобы не пасть перед ними.

Интересно, она говорит серьезно или издевается? Сложно понять. Взгляд ее по-прежнему внимателен, разве что движения выглядят расслабленными, капельку вальяжными.

За ней всегда приятно наблюдать. Но еще приятнее смотреть на вот такую — спокойную, думающую обо мне.

Боги, зачем я привел ее к себе? Зачем опаиваю и сам пью? Какая же глупость. О каком умиротворении может идти речь, когда она нагло провоцирует меня? И ведь дождется — сорвусь. И я дождусь… Сорвусь и не пожалею.

Ни о чем.

— Я не нравлюсь тебе? — в ее голосе внезапно прорезались обиженные нотки, а в глазах почудилась грусть. — Ни капельки?

Бутылка самым неожиданным образом опустела. И когда только успела?

Хмельная Диана — это что-то новенькое. И до дрожи притягательное.

— Ну не молчи, — буркнула, придвигая ко мне стул.

Не смог сдержать улыбку — она наползла на лицо от одного ее жалобного вида. В это мгновение адептка походила на ребенка, канючащего конфетку.

— Нравлюсь или нет? Отвечай.

Вдруг хватает за ворот и безжалостно дергает к себе.

Задержал дыхание, не находя в себе никаких сил, никакого мужества, чтобы отпрянуть. Чтобы перестать смотреть в ее глаза, слегка затянутые пеленой будоражащих чувств. Чтобы прекратить все прямо сейчас, не доводя до точки невозврата…

А может, это она и есть — точка, от которой невозможно повернуть назад.

— Нравишься, — выдохнул на удивление легко.

— Правда?

— Да.

Ее хватка ослабла. Она затаила на миг дыхание, но не отпрянула. Продолжила тревожить сознание близостью и запахом, который я чувствовал крайне остро.

— Тогда в чем проблема? — Мягко коснулась моей ладони, вложила в нее пальцы. Теплая кожа. Безумно приятная. — Почему отстраняешься и держишься тупой глыбой льда?

— Потому что последствия будут сложными и необратимыми.

— Сложнее, чем мои шрамы? — спросила тотчас.

И сглотнула. Нервно. Выдавая себя с потрохами.

Волнуется. Не меньше, чем я.

— В твоих шрамах нет ничего сложного. Зря ты стыдишься их, — ответил спокойно, с трудом подавляя желание прикоснуться к ее лицу, показать, а не только сказать, что эти раны — не более, чем просто раны. Они не портят ее. Не меняют. Скорее, придают сил.

— Мне за них не стыдно. Но я многое отдала бы, чтобы избавиться от них.

Она качнула головой, невольно — или намеренно — придвинувшись ближе. Лбы соприкоснулись. Мы смотрели на наши переплетенные пальцы и дышали… Глубоко, шумно. Почти на грани.

— Ты знаешь, что их невозможно ни спрятать, ни убрать бесследно? Так же, как и твой шрам. Да?

Догадалась. Давно ли?

— Нас ранили одинаковым оружием — клинком, выкованным в черном пламени, — продолжила, похоже, приняв мое молчание за согласие. — Раны от такого клинка не затягиваются. Правда, тебе повезло больше: твой шрам не делает тебя уродом перед лицом королевства.

— Как и тебя.

— Это не так. Не ври. — Она немного отодвинулась, заглядывая в глаза. — Ты хотел узнать, почему я остаюсь в академии. Почему не сбегаю, когда родителям плевать на мою судьбу... Ты прав: я могла бы начать жизнь заново. Где-нибудь далеко отсюда, свободной от всего.

Я неосознанно задержал дыхание, чувствуя, как сердце ускоряет свой бег.

А она опустила взгляд на руки, нежно, вызывая дрожь, провела пальцем по линиям ладони.

— Но я этого не хочу. Не хочу сбегать. Я хочу вернуть все так, как было раньше. Хочу вернуться на свое законное место. Избавиться от шрамов, которые сломали мою жизнь. Наказать врагов. Хочу быть нужной, не обузой. Не изъяном.

Из нервно вздымающейся груди вырвался тяжелый вздох. Она подняла взгляд — чистый, открытый, не затуманенный ложью, но скрывающий несоизмеримую тоску и боль.

Почему я не думал об этом раньше? О ее цели? Почему не догадался? Ведь все так просто. Главное, посмотреть под нужным углом. И дело вовсе не в ее симпатии…

— Я вижу спасение только в тебе, Деймон, — шепнула против своей воли. — Ты — мой единственный шанс вернуть все на круги своя.

Я услышал достаточно. Даже слишком. Оттого почувствовал себя обманутым олухом?

Вдобавок ко всему, еще и полным кретином…

Она никогда бы не сказала правды, если бы я не надавил. Никогда бы так не подставилась, если бы я не зачаровал вино. В воздухе все еще витал сладкий запах напитка, а горло обжигал терпкий вкус чар, развязывающих ей язык.

Раньше я не решался проникнуть к ней в голову и переворошить ее мысли. Моветон по отношению к студентам. Подло по отношению к ней. Впрочем, она бы и не позволила: на ее сознании стояла сильная защита, через нее не пробиться.

Но все же я поступил еще подлее, чем мог себе вообразить: воспользовался ее подавленным состоянием. А после — безмятежностью, которая возникала наедине со мной. Стоило ей на миг перестать быть бдительной, как чары начали действовать. Она выдала все как на духу. Правду, до которой я не додумался, но которая изранила похлеще ножа.

Для нее я — всего лишь средство достижения цели. Не более. И что я себе вообразил?..

Идиот.

— Прости, Ди. — С раздражающей мягкостью погладил ее по волосам, погружая осторожными волнами магии в сон. Она безвольно закрыла глаза и упала мне в руки. — Но вряд ли я смогу тебе помочь.