Академия Дивинат, или Принцесса для Темного

24. Прогульщица. Диана

— Налей еще!

Мой выкрик затмил стоящий в пабе гам, но в следующий миг посетители, состоящие исключительно из мужчин, продолжили пить, общаться и флиртовать с продажными красотками.

— Тебе не кажется, что уже достаточно?

Самый занудный во всем мире бармен смерил меня слегка осуждающим взглядом.

В действительности Перилла — моя давняя знакомая и немного подружка, с которой мы просидели за одной партой всю начальную школу, — умела порой быть классной, смешной и не сверлящей меня вот таким раздражающим взглядом. Но то было редко. В основном, когда подруга не работала и не пренебрегала выпивкой.

— Скоро на ногах не сможешь стоять, — отзывается на мое фырканье.

— Я и так с трудом стою. Рана приличная — еле до тебя, родная, добралась. Да и вообще! — выдаю громко, во всю ширь распахнув глаза. — Мне плева… Ой... — Икота перебивает меня, но я упрямо заканчиваю: — Плевать мне. Все равно в академию не вернусь. Сегодня. Вот.

Широко улыбнулась и со всей дури стукнула пустой кружкой по столешнице.

— Ну не буянь! — шикнула Перилла. — Я совсем недавно за новую стойку расплатилась...

Отобрала у меня кружку, быстро наполнила ее до краев.

— Н-на. Только больше ничего не порть… — Задумчиво почесав подбородок, она оперлась на столешницу. — А почему в академию-то не вернешься? Не боишься получить нагоняй?

Пф-ф! Сегодня там меня ждет кое-что похуже нагоняя.Кое-кто.

— Уж лучше выговор от ректора, чем встреча с фурией.

— Ты про Церрию?

— В яблочко.

— Боги, да когда же ты перестанешь держать обиду? — устало выдохнула девушка, как и многие, не зная о том, какая у меня на самом деле подлая семейка.

У Периллы была своя версия возникновения моих шрамов, отчасти правдивая, но не полная. Я никогда не была откровенна с ней в этом вопросе. Ни с кем не была откровенна.

— Не искала способов помириться с матерью?

— Помириться? — выпалила на удивление четко и отрывисто. Едва не протрезвела от этого бреда. — С такими не мирятся. Она... ужасна. Все они. Я их ненавижу.

— Не они же виноваты в твоих шрамах, — заметила подруга.

Вот, собственно, о чем я и говорила. Она убеждена, что мои шрамы — настоящая случайность и недоразумение. Но даже если бы это было недоразумением, моя жизнь все равно разделилась бы на не самое хорошее «до» и мрачное «после».

Но знать об этом кому-то, помимо меня и моей семьи, незачем. Особенно изгнанным чернокнижникам, одним из которых являлась Перилла.

— Не виноваты, да... — с усилием заставила себя кивнуть. — Но на их счету немало грехов.

Ай, надоели мне эти разговоры. Не получается у меня сегодня что-то излить душу бармену, а у той — выслушать, как раньше, и в силу своих возможностей поддержать. Так-то я никогда не значилась у Периллы завсегдатаем, да и плакаться не люблю. Просто она была единственной за пределами академии — а быть может, и во всем Эрисфейле, — с кем я могла непринужденно поболтать, забыв о хлопотах и преследуемой цели.

Но в этот вечер и у нее, и у меня было паршивое настроение. Легкой беседой между нами не пахло. Потому сейчас лучшим решением было закончить разговор и снять комнату, как я изначально задумывала.

Хочу остаться наедине с собой в эту ночь, далеко от академии и ждущей меня там матери, и сбежать от мыслей о Деймоне.

— Дай мне ключ, — говорю тихо и капельку утомленно. — Спать пойду.

— Обожди. Пиво отнесу.

Подруга упархивает с двумя кружками в руках, а я провожаю ее взглядом до тех пор, пока она не скрывается за деревянной колонной. Взгляд скользит по полному залу, ни на ком и ни на чем не задерживаясь, и самым неожиданным образом встречается со злыми карими глазами, которые я не ожидала увидеть минимум до утра.

Быть того не может!

Крепко зажмурилась, ни в какую не желая верить собственным глазам, а когда несмело приоткрыла веки, ректора в зале уже не было.

Легок на помине, называется.

Ох, привидится же такое... И почему в пьяном состоянии я увидела именно его? Что, больше мужиков в памяти нет?

Да я была бы больше рада сторожу из будки у ворот академии, чем ректору. Хватило мне того, что я всю ночь промучилась, сгорая со стыда. Хотя — на минуточку! — ничего постыдного я не сделала. А если бы и сделала, не в моих привычках о таком беспокоиться.

Из-за мыслей о нем я так и не смогла сосредоточиться на учебнике. В итоге ничегошеньки не выучила, даже не запомнила банальные определения, потому утром согласилась со своим внутренним демоненком, что мы к Тельтрейн не пойдем…

Да-а… Я нарушила наш с ректором уговор, но мне уже было, откровенно говоря, фиолетово. Ну не сопроводит он меня на свадьбу сестры — и что с того? Я вообще еще подумаю, возвращаться ли мне в Дерил-де-Лой или нет. Пора вспомнить об иных целях. О другой жизни. Где-нибудь в глуши, подальше от чернокнижников. Или лучше на берегу реки в маленьком уютном домике. Красота-а-а…

И не нужен мне там никакой ректор, принц, владыка Ледяной Пустоши и секси-шмекси мужчина в одном лице!..

Ощутив внезапный прилив уверенности, спрыгнула с высокого табурета. Но не рассчитала сил и слишком понадеялась на здоровую ногу — пошатнулась, скривившись от резкой боли в месте укуса, и чуть не распласталась на полу.

Мое эпичное падение предотвратил некто, ухвативший за локоть и упершийся грудью в мою спину.

— Жутко хочется прибить тебе на лоб табличку со словом «ПРОГУЛЬЩИЦА», — раздается полурык над головой, и я буквально лишаюсь дыхания от моментально появившейся паники.

Сильные руки подтягивают меня выше с явным намерением поставить на ноги, бессовестно прижимая всю меня к очень твердому и очень мужскому телу. Неожиданно в волосы утыкается нос, и я трезвею так быстро, как еще никогда не трезвела.

Мужчина втягивает в себя воздух, заставляя мое сердце стонать от предвкушения, а лицо гореть столь неистово, будто оно находится в дюйме от пламени Хаоса.

— Какую меру наказания,моя дорогая адептка, мне применить на этот раз? — хриплый шепот вызывает дрожь, и у меня возникает чувство, что такие жестоко двусмысленные слова въедаются в кожу намертво. — Что поможет мне лишить тебя привычки прогуливать? Поделись же своим мнением, Диана. Иначе я за себя не ручаюсь…

Драматичная пауза, и ректор вдруг наклоняется к ушку, добивая таким угрожающим тоном, от которого коленки подкашиваются:

— Еще немного — и я без раздумий сделаю с тобой все, что мне захочется.