Академия Дивинат, или Принцесса для Темного

40. Мать и сын. Диана

Эльфы отличались от людей утонченностью, высоким ростом, непревзойденным изяществом и красотой. Все это можно было сказать и о маме Деймона, вот только…

Меня очень смутил ее боевой дух, который с легкостью прослеживался в уверенной походке, изящных и в то же время резких движениях. До того, как встретиться с ней в коридоре, я прогоняла в голове ее образ, и в итоге у меня перед глазами нарисовался облик нежной и кроткой женщины, облаченной в платье.

Это было самым ошибочным представлением за всю мою жизнь.

Вместо платья на женщине красовалось кожаное снаряжение, а нежности как таковой не было. Разве что во взгляде, который неуловимо изменился с твердого и напряженного на теплый, стоило ей завидеть сына.

— Дей! — воскликнула чистым, приятным слуху голосом и без промедления бросилась в распахнувшиеся объятия мужчины.

Несмотря на то, что все эльфы были немного выше людей, по сравнению с Деймоном эльфийка показалась миниатюрной и хрупкой. На меня нахлынуло какое-то колкое ощущение, мурашками охватившее тело, когда я узрела воочию их бесспорную схожесть.

Раньше я полагала, что Дей унаследовал черты отца, как и его брат. Но сейчас было видно, что благородство, острые высокие скулы, четкий контур губ он перенял от матери. И даже цвет волос, черный с легким отливом синевы. Твердость, некая суровость, тесно переплетенная с чувством справедливости, еле различимая терпеливость в стройном стане — все это в той или иной степени отпечаталось в Деймоне.

Они были похожи. Очень. За исключением ушей, которые у эльфийки были вытянутыми и заостренными. В остальном разнился только цвет глаз. Тьме, притаившейся в глазах сына, противостояла яркость и холодность аметиста в глазах матери. Никогда еще не встречала таких удивительно красивых глаз. Яркие фиолетовые с розоватыми прожилками.

— Я боялась, что умру от скуки, пока дождусь нашей следующей встречи, — с мягкой улыбкой протянула женщина, коснувшись ладонями лица Деймона. — Тиана, увы, не обладает искрометным чувством юмора.

Никак не могу избавиться от мысли, что она и не мать ему вовсе. Слишком молодая. Слишком красивая. На ней не было отпечатка тех лет, что она провела в тюрьме. Свежая, выглядящая как моя ровесница. Я, конечно, знаю о долголетии эльфов, но она больше тянула на его сестру. Младшую сестру.

Интересно, а Дей перенял эту предрасположенность к долгой жизни?..

— Я тоже рад видеть тебя, — произнес он с мягкостью в голосе, отличной от той, которая посвящалась мне. Обернулся, глянул на меня, протягивая руку. — Позволь представить тебе мою жену, Диану из Дерил-де-Лоя.

Под взглядами, кажущимися тяжелыми, я робко вложила в протянутую ладонь пальцы.

Сердце отбивало чечетку, и непонятно, по какой причине ускоряло ритм: от простого волнения, какое бывает, когда знакомишься с родителями любимого, или от остроты во взгляде женщины, которую она даже не пыталась скрыть. Ее внимательность странным образом сочеталась со сдержанной, но искренней улыбкой.

— Элеонора, — представила она саму себя и порывисто обняла меня, на краткий миг сбивая с толку. — Связанные всего несколько мгновений назад, — усмехнулась, позволяя взгляду беззастенчиво исследовать мое лицо. В особенности шрамы, как жирное пятно на одежде, говорящие обо мне все самое плохое. — Ты сделал это назло мне, Дей? Чтобы я не смогла помешать вашему союзу?

Я вздрогнула от такого неожиданного заявления, в то время как Деймон отреагировал на него с усмешкой.

— Разве я посмел бы? Ты все равно была бы не против.

— Конечно, не против, — тут же согласилась и взяла наши с Деймоном сплетенные руки в свои. С нежностью и осторожностью сжала их, как бы выражая этим свое благословение. — Если таково твое решение, я лишь порадуюсь, что Диана делает тебя счастливым. Но не забывайте, что мое неодобрение было бы не таким важным, каким будет неодобрение твоего брата и семьи Ла Ноэр. Вы нарываетесь на переворот…

— Мы с этим разберемся, — с прежней мягкостью, но уже капельку суровее выдал Дей. — Ты голодна?

— Жутко.

В ее глазах загорелся игривый огонек.

Как ни погляди, а матерью она все равно не кажется. В ней видна мудрость немало прожитых лет, но она ухитрялась прятать ее под каким-то детским, наивным озорством.

— Пойдемте. Я чую запах яблочного пирога. У Тианы он получается отменным…

Не знаю, каким образом она почувствовала запах свежей выпечки, — я его ощутила, только когда очутилась в столовой. И то он был нагло перебит ароматом жареной баранины, от которого во рту мгновенно скопилась слюна. Желудок отозвался на такие провоцирующие запахи голодным урчанием.

Деймон сел во главе стола, а мы с Элеонорой расположились по обе стороны от него, так, что наши лица оказались друг напротив друга. Зрительный контакт обеспечен. Для нее это отличная возможность досконально изучить мою скромную персону. Для меня — отличная возможность сгореть от волнения и смущения.

— Когда вы собираетесь объявить Эрисфейлу о слиянии семей? — поинтересовалась эльфийка, как будто невзначай, но наверняка с намерением быть в курсе всех наших планов. Планов, о которых даже я не ведаю.

— Когда это покажется нужным.

Дей пододвинул к себе тарелку, наложил в нее салата и баранины с таким непоколебимым видом, словно вопрос матери вообще не нес в себе никакой тяжести. Вел себя спокойно, демонстрируя, что желает отдать большую часть внимания ужину.

— Но ведь связь это одно… — упрямо продолжила Элеонора, последовав примеру сына и наложив в тарелку еды. — О ней никто не знает. И хоть это сильнее обычной церемонии, вам придется провести прилюдный свадебный обряд. Если на то будет разрешение короля…

— Всему свое время. — Мужчина улыбнулся, бросив в нее неоднозначным взглядом. — Я собираюсь поговорить с братом после недели выходных. Он подарит нам свое благословение. В этом нет никаких сомнений.

Его взор метнулся ко мне, и я вся съежилась, хотя его глаза лучились теплом и уверенностью. Он будто попытался успокоить этими словами вовсе не любопытство матери, а меня. Прямо сказал о намерении рассказать все королю, чтобы унять мои сомнения и растерянность.

Но после таких слов я стала еще более растерянной и утонула в море недоумения.

Король не одобрит этого союза. Он не сможет подарить нам благословение при всем своем желании.

Моя семейка подавится от возмущения, как только узнает, что принц Эрисфейла связал со мной свою жизнь. Такой брак станет политически выгодным; благодаря ему я могу подняться из той ямы, в которую меня сбросили родители. Шанс вернуть себе право на трон взыграет новыми красками.

Король Эрисфейла мог бы воспользоваться этой возможностью, чтобы взять под жесткий контроль королевство Дерил-де-Лой. Но он не станет этого делать. Чернокнижники-аристократы ни под каким предлогом не отдадут свой клочок земли и будут бороться за него до самой смерти. Упрямые гордецы, от которых сам Хаос устал. Они скорее одну меня усадят на трон, чем подпустят к короне Деймона и его брата.

Поэтому король проявит осторожность в этом деле и в страхе перед восстанием не позволит нам с Деймоном быть вместе. Я в этом была уверена. И никакая вера Дея в доброту его брата не сможет меня переубедить.

— А что насчет твоих родителей, Диана?

От посвященного мне вопроса я чуть не подавилась. В попытке избавиться от комка в горле сделала глоток вина. А потом еще раз, чувствуя кожей лица ожидающие взгляды. Прочистив горло, постаралась улыбнуться, но вышло, скорее всего, криво и неестественно.

— Я думаю, они отреагируют с привычной им вспыльчивостью, — сказала открыто. — Я изгнанная принцесса, госпожа. Деймон полон уверенности, что это возможно изменить, но я знаю свою семью. Они не примут изъян обратно.

Слова, полные горечи и неприкрытой боли. Но мне было плевать, как на них отреагируют мать и сын. Как-то незаметно ушло все волнение, и я ощутила тупое равнодушие, как вино, омывшее грудь непривычным теплом.

— А дело ведь не в изъянах… — шепнула Элеонора, то ли намеренно, то ли неосознанно вынуждая этим утверждением поднять на нее глаза. Что-то скрывалось за этими словами, за изучающим взглядом, но я никак не понимала, что именно. — Шрамы — отвлечение внимания.

— Довольно, — холодно отрезает Деймон, на что женщина лишь вздыхает.

А вот меня нехило пробило дрожью. Я успела отвыкнуть от его строгости и сердитости, хотя это казалось привычным делом, ведь я не раз выслушивала от него выговоры за плохое поведение.

Но что все это значило? Такое чувство, будто они оба знают о моей семье гораздо больше, чем я сама. Быть может, так и есть. Но у меня отчего-то не было сил на то, чтобы задать соответствующие вопросы и добиться правды прямо здесь и сейчас.

От этого разговора становилось дурно. От внимания эльфийки, от осторожности Деймона. Голова слегка кружилась, а к щекам приливал жар не переставая. Баранина чудилась уже не такой аппетитной, как мгновение назад. Да и сам аппетит упорхнул сразу после глотка вина.

Хотелось скрыться от всех. Как же я не люблю это чувство, толкающее на побег. Раскрывающее ноющие раны и заставляющее отступать. Противное и скользкое чувство. Но оно давило на разум вместе с неестественным жаром, и я не смогла ему противиться.

— Было вкусно, но я воздержусь от десерта, — выпаливаю торопливо, виновато глядя на полную тарелку. — Простите, я немного устала, так что пойду отдыхать…

Резко поднялась из-за стола, чем заставила Деймона подняться следом.

— Ты плохо себя чувствуешь? — Он приблизился, невзирая на мой немой протест. Быстро коснулся щеки, и я чуть не обомлела от того, какими холодными оказались его пальцы. — Ты горишь, Диана.

Может быть, от непонятного гнева. От обиды. Страха. Или совершенно иного фактора.

Как бы там ни было, я просто желала уединиться.

— Все в порядке. — Сжав его пальцы, отняла руку от лица и почти сразу отпустила. — Я была рада познакомиться, Элеонора. Извините.

Хотела дернуться к выходу, но Дей ухватил за локоток, настойчиво разворачивая к себе.

— Я провожу.

— Нет, — отпарировала тотчас. — Пусть меня проводит Тиана. Останься с мамой. Наверняка вам есть, о чем поговорить…

— Это подождет.

— Оставь ее, Дей, — вставила свое слово эльфийка и одарила нас снисходительной улыбкой. Зато во взгляде аметистовых глаз явно плескался укор. — Видно же, что девушка хочет побыть наедине с собой.

Я уже начала думать, что он послушает ее. Что отпустит, проявив покорность. Но это же Деймон. Это же человек, порой как баран идущий напролом и по большей части слушающий самого себя.

Ожидать от него смирения было глупо. Он не любитель оставаться в неведении.

— Ложись спать, мама, — произносит твердо и берет меня на руки с такой легкостью и быстротой, что я и возразить не успеваю. — Поговорим утром.

И решительно покидает столовую.

— Ты же ее расстраиваешь, — шепнула, когда он свернул за угол и принялся подниматься по лестнице.

Обвила руками шею и заметила, что от этого на его скулах едва заметно вздулись желваки.