Кому верить?

Где она живёт, кому детишек рожает, счастлива ли? Несмотря на то, что он видел, как сильно она боялась его, Ингвар хотел пойти против Лейфа, игнорируя обвинение в измене, но его воины, предполагая подобное, связали и заперли.

Безумная радость охватила северянина, когда он узнал, что хрупкая леди сбежала. И тогда же мелькнула досада, из-за страха ли непонятного ему, ни словом, ни взглядом не попросила она защиты, можно сказать добровольно уехала… Если бы он знал наверняка, что она не хочет уезжать, разве удержали бы его запертые двери! И всё же он побоялся навязать себя, сейчас может повёл бы себя по-другому … хотя, что себя обманывать, ни за что не стал бы и сейчас принуждать, лучше с собой что сделать, чем её обидеть. Как же сложно, как понять себя, её?! Почему всё произошло так глупо, бестолково? Сколько боли ему причиняла та боязнь его ею. Сколько ревности было к помощнику Харну, с которым она общалась, смотрела на него, слушала его, улыбалась ему. Чего стоило ровно общаться с лекаришкой, жалким тощим, не умеющим держать меча в руках, а она поверяла ему свои тайны, позволяла ухаживать за собой.

Столько лет прошло, а всё помнится и переживается так же свежо, рождая те же чувства, как будто вчера всё произошло.

Из дома письмо пришло, всё плохо там. Отец, мать, старые совсем, сестра с мужем уехала далеко, писала, что земли совсем опустели, работать некому, старший брат спивается, жалеет себя, земли, превратившиеся из отдельного государства в район Новой Империи, причём не самый важный, не самый большой, не самый нужный, совсем бесперспективный… Плохое письмо, но в то же время счастливое, оно даёт возможность вернуться, закончив службу по договору.

Пропади она пропадом. Ничего она Ингвару не принесла. Ни новых плодородных земель, ни несметных богатств, разве что слуг можно набрать здесь, но стоит ли их тащить в такую даль. Правда слугами их называют только потому, что рабства нет в Империи, но сути не меняет. Для местных жителей готовых работать, это единственный шанс выжить и узнать, что такое зрелость, старость.

До сих пор племенной строй, и воинственные племена грабят более спокойных соседей, предпочитающих выращивать еду, собирать, охотиться. Бесконечный процесс. Когда доводят мирных соседей до голодной смерти, то принимаются терроризировать прежних напарников в набегах и превращают более слабых в рабочую силу. Северяне, проявившие себя как «сильное племя», дающее защиту и питание, оказались для многих предпочтительнее своих соплеменников. Забрать с собой можно хоть сотню добровольных слуг-рабов, но слишком долог путь, да и дохлые они для жизни на Севере. Даже жители Большой реки брезгуют такими работниками. Для домашних дел их учить всему надо, а на тяжелых работах загибаются быстро.

Мужчина помассировал виски. Нужно было сосредоточиться и определиться, сколько с ним будет возвращаться воинов. С родных земель уходило около трёхсот боевых единиц, но по пути многие оставались на выбранных землях, даже не хозяевами, как обещалось когда-то, просто переселенцами под крылом своих, кто-то погиб от оружия, кто-то от болезней.

Сейчас с ним набиралось чуть больше сотни воинов, некоторые из них захотят остаться здесь. Вкусили «всевластия» и не променяют его ни на что. Только Ингвар назвал бы по-другому нравящуюся некоторым такую жизнь, не всевластие, а вседозволенность. Его отец всю жизнь правил драчливым малочисленным народом и кроме сидения во главе стола, да уважения, никаких привилегий ему это не давало, только головная боль от забот. Вот у него была власть, и он распоряжался ею, осторожно, с обдумыванием на десять лет вперёд каждый шаг, а эти только дурь свою лелеют.

Устал. Как медленно тянется время, словно застревая в тягучем мареве удушающей жары, когда же смена прибудет, надоело, домой бы скорее.

Положение осаждённых усложнялось. Предусмотрительность Ксении и работа Антония подарила жителям иллюзию, что у них не то чтобы всё по-прежнему, а даже лучше. Торговля процветала как никогда. Каждый старался придумать себе дело, которое было бы востребовано за границей и приносило доход. Покровительство хозяйки и посредничество её управляющего позволило даже самым бедным подняться в финансах, прилепляя свою продукцию с королевским клеймом к общему потоку.

Только Лукиан и Александр понимали больше других, видя, как ситуация меняется, что каждую неделю они ловят лазутчиков, пытающихся найти в горах тайные тропы, ходы, которыми пользуется Антоний и вопрос времени, когда их найдут и начнут перекрывать. Появились первые убитые, раненные, и это было только началом.

По-прежнему было открыто две дороги в королевство, но по ним никто больше не ездил, кроме гонцов с письмами, предлагающих срочно сдать налоги, прислать юношей в воинскую часть, и вообще прекратить баловство. Блокаду наместник не снимал. Все говорило о том, что следует ожидать либо прямого нападения, и тогда придётся окончательно завалить дороги, либо будет масштабная диверсия. Без сомнений нападающие будут рваться к особняку, чтобы захватить леди или младшего лорда.

Награда назначена за всех членов семьи Орисов, дороже всех оценили графиню-королеву и наследника наместника. Остальные рассматривались, как рычаг давления на бунтующую леди. Всё, что удалось выжать из пленных лазутчиков.

Дела складывались так, что приходилось заводить тюремный блок, надсмотрщиков, ответственных за содержание, питание пленных. Заключенным досталась работа в горах по прокладыванию новой дороги. Ксения узнав, что кузнец может теоретически выковать подобие рельс, ухватилась за эту возможность и мечтала сквозь гору проложить путь для вагонеток. Работа по прокладыванию «гномьего» туннеля шла медленно, но и кузнец не завод, потихоньку, под давлением хозяйки, изготовлял рельсины, которые сразу укладывались, облегчая работу по вывозу камней из хода. Временами привлекался северянин с «этой смесью», но опасаясь обвала, работал он с аптекарскими дозами, лишь слегка облегчая каторжный труд.

Возможно, лет через десять-пятнадцать удастся закончить затеянное. Тогда и обстановка политическая изменится, а если продолжить на воздухе укладывать рельсы, то скорость доставки товаров увеличится в три-пять раз. Они смогут поставлять в город свежие продукты, развернуть на своих землях новые производства, не боясь задержки товара у себя. Хотя, такую славную идею могут зарубить служители, увидев в ней зачатки технического прогресса, но все равно пленные должны работать, а в семью их не отдашь, на фабриках могут напортачить, так что именно из-за них был придуман этот туннель, пусть работают, пригодится.

Александр всячески оберегал маму от тревожных новостей или преподносил их так, как будто случившееся нисколько не повредило им. Ему, как и братьям, хотелось на как можно более долгий срок сохранить радужное настроение Ксении, ведь улыбаясь, она больше походила на их подружку, юную, беззаботную. Но к концу лета все основные дорожки «на волю» были перекрыты имперцами. Можно было «снять» охрану, но товар по этим путям возить все одно уже невозможно. Проследят, догонят, отнимут, убьют. Оставались самые неудобные проходы, требующие обустройства массивного подъёмника и не было никакой гарантии, что товар не проследят по петляющим тропам и так же не отнимут.

Пока думали, расчерчивали на карте, где можно было бы устроить контрабандную дорожку, пришла ещё одна напасть. К их землям двигался отряд северян численностью не менее ста человек. Если с «местными» осаждающими уже с кое-кем удалось договориться и по обоюдному согласию случались мелкие поблажки, то сотня северян, спешащих домой и вынужденных задержаться из-за бунтовщиков, может стать концом.

Отряд северян приблизился к границе, ни с кем не вступая в контакт. Предводитель, какой-то молодой командир, из мелких ярлов, затребовал переговоров с Леди.

******

Герр Ингвар спеша домой, сделал небольшой круг, заглянув в город под предлогом набрать запасов в дальнейшую дорогу, надеялся узнать что-нибудь о хозяйке имения, которое он захватил. Каково же было удивление, когда молоденькая леди оказалась чрезвычайно популярной особой, знаменитой, будоражащей умы горожан. О ней говорили все: торговцы, вельможи, юристы, политики, праздные болтуны. Ею восхищались, жалели, восторгались смелостью и сочувствовали. Даже в кафе слышались разговоры обывателей, что они в семью покупают сыр, чашку, пирожное из сахара леди, для того, чтобы хоть так помочь ей. Новости настолько нереальные, что казалось, все шутят, разыгрывают прибывших из дальних стран северян. Однако вызов к наместнику убедил в реальности происходящего и мерзкой подоплёки.

-Что ж, жизнь удивительна в своей непредсказуемости, - после долгого молчания заговор наместник. – Вам снова предоставляется шанс забрать себе земли графини Орис. В этот раз условия усложняются, но вы набрались опыта и сумеете придумать, как решить сложившуюся проблему.

-Вы хотите, чтобы я прошелся мечом и вызвал на себя гнев общества? – ухмыльнулся командир зашедших в город северян.

-Я упомянул о вашем опыте, надеюсь, он позволит вам придумать более тихое решение проблемы, - жестко обронил Лейфф.

-Мы закончили свою службу, и вы не имеете права втягивать нас в свои неудачи. Провозглашенное королевство на ваших землях, это ваша проблема, - ничуть не впечатлился гневом местного владетеля молодой мужчина.

-Вот как, - задумался наместник, - значит, в доходных землях вы больше не нуждаетесь?

-Отчего же, нуждаюсь, но тот способ, что вы предлагаете, не подойдёт для будущего владетеля. Ненависть собственного народа не поспособствует крепкому сну опосля.

-После стольких лет службы вы всё ещё щепетильны, - презрительно бросил герр Лейф.

-Именно после долгих лет службы я стал осторожен, - не сдавался герр Ингвар.

-Вам же нужна провизия для дальнейшего пути, смена коней, жалование вкупе с дорожными деньгами?

-Я с своими людьми уже отработал то, что мне положено.

-Конечно, конечно, но как видите, случаются задержки, а я мог бы поспособствовать ускорению получения всего, что задолжали.

-Это ваш долг.

-Мне казалось, вам симпатична та леди, о которой мы сейчас ведём разговор, - зашел с другой стороны наместник.

Молодой командир не стал отвечать, лишь пожал плечами, подразумевая, что возможно и нравилась, но столько лет прошло, кто знает, какова та леди, да и вообще…

-Она стала ещё краше, словно только в пору юности входит, - с странной интонацией проговорил сидящий мужчина, - даже если её отдали замуж, едва ей исполнилось пятьдесят, то всё равно она слишком молодо выглядит. Вот так посмотришь на такую и задумаешься о ведьмах и может зря перестали сжигать их, чтобы не сбивали с пути мужчин?

Ингвару потребовалось усилие, чтобы не выдать своё истинное отношение к беседе. Наместник ещё не был стар телом, но духом, энергией, о которой любят рассуждать жители Метрополиса, он перешагнул порог зрелости. И слушать, что этому замшелому зверю мешает жить молодая, полная сил дева, было недостойно, если не сказать омерзительно.