Этьен Винтерфилд — лучший маг-следователь Глорихейма

Помимо уже виденных мною экономки и лакея, в особняке Лисли обнаружились две кухарки, три горничных и примечательного вида камеристка, которая доставила жандармов больше проблем, чем все остальные вместе взятые.

— Оказали сопротивление следствию. Задержаны до выяснения, — выдал стандартную формулировку следующий за мной сержант, показывая на аккуратно усаженных в ряд прямо на пол домочадцев графа. Я кивнул. Что-то многовато у нас этой ночью задержанных. По тому, как держались мужчина и две сурового вида женщины — экономка и камеристка — было очевидно, что тертые калачи и много знают. Особенно камеристка, крепкого сложения дама с перекошенным от ненависти лицом. Служанки были напуганы и, если не оказались пропадающими вдали от сцены актрисами, ничего не понимали. Однако и их допросить стоило — они-то как раз могли разболтать то, что из преданных слуг пришлось бы выпытывать часами, если не днями.

— Сэр, мы местных подключили, в Управление за транспортом послали, — ко мне снова подошел Драйзен, — всех задержанных с Николзом перевезем, охрану организуем.

Я кивнул — молодец, растет помощник!

— Вы бы это, увезли ее отсюда-то, — уже шепча, добавил он, указывая глазами на прислонившуюся к колонне орденскую посланницу.

Драйзен был прав. Из госпожи Сазеренн будто выпили все соки — настолько вялой и безучастной она казалась ко всему происходящему. Войдя в холл, она равнодушно оглядела задержанных, а потом уставилась в пол. Так и глядела в него, пока я не подошел с предложением отвезти ее в Глорихейм. Вежливо согласилась, и слова поперек не сказала, так что я начал подозревать самое худшее — бешеная графиня ее все-таки задела. Уже сидя рядом с ней в мотодиле, я, насколько это было в моих силах, попытался провести магическую диагностику — и снова она не возражала! — но ничего не нашел.

Я был всерьез взволнован и того, что с ней происходит, не понимал. Она же пыталась улыбаться и говорила, что все в порядке, но я же замечал, как лихорадочно блестят ее глаза, когда я на нее не смотрю, как вся она напряжена, и как подрагивают ее пальцы. Атака графа, потом его потерявшей человеческую суть жены — не каждая девушка смогла бы так легко пережить весь ужас произошедшего — поэтому о том, чтобы отвезти орденскую посланницу в гостиницу, не могло быть и речи. Сколько бы она не говорила, что ее никто не задел, я не исключал последствий и того, что те могли проявиться в любой момент. Впрочем, госпожа легат и против того, чтобы переночевать в моей квартире не возражала! И это только усилило мои опасения. Жерар довез нас до моего дома без всяких вопросов, и даже Ганс, стоило ему заметить гостью, передумал ругать меня за очередное позднее возвращение домой. Только быстро перестелил постель в моей спальне на втором этаже, куда поместили гостью — другой спальни у меня просто не было — и удалился к себе, едва ли не до самого порога желая госпоже Сазеренн доброй ночи и спокойных снов.

А вот мне сон не шел. Устроившись в холле на довольно-таки удобном диване, я думал, что после беспокойного и богатого на события дня усну, едва моя голова коснется подушки, но вместо этого смотрел в потолок и старался ни о чем не думать. Вернее, если и думать, то в позитивном и правильном ключе. Например, о том, удобно ли устроилась орденская посланница, снятся ли ей спокойные сны, как напророчил Ганс, а не….

Наверху раздался еле слышный скрип, я подскочил, будто ужаленный, и подбежал к лестнице. На самой верхней ступеньке стояла госпожа Сазеренн. В белой сорочке, открывающей голые ступни и щиколотки, на плечи была накинута шаль, поверх которой разметались распущенные волосы. Я замер, ощущая себя, казалось, почти таким же замороженным, как все те задержанные, на которых я успел за предыдущий день накинуть стазис.

— Мне страшно, господин Винтерфилд, — произнесла, наконец, она, разрушая колдовство.

Разумеется, ей страшно! После всего того, что случилось. В противоположность своим предыдущим ощущениям я вдруг почувствовал раздражение. Нагеройствовалась! Ведь могла бы мне все рассказать! Нет, все сама! А мучиться теперь приходилось мне!

Я взлетел по лестнице и прошел мимо госпожи легата в спальню. Основательную силовую защиту я установил на окнах давно — и демон не пройдет — тем не менее, все заново проверил и добавил новую сигналку.

— Надежнее и защищеннее помещения вы не найдете во всем городе, госпожа Сазеренн, — заверил я орденскую посланницу, это самое помещение покидая. — Спите спокойно и ничего не бойтесь.

— Благодарю вас, господин Винтерфилд, — не смотря на меня, ровно ответила она, когда я закрывал дверь.

Вот теперь ни о каком сне точно не могло быть и речи. Стоило закрыть глаза, как мое воображение тут же соткало, казалось, навсегда запомнившийся образ обнаженных щиколоток и не скрывающей очертания фигуры сорочки. Впрочем, с открытыми глазами оказалось еще хуже, так как те постоянно норовили уставиться наверх и утягивать в том направлении все мое тело. Пару раз так я себя поймал на том, что уже вставал с дивана. Голову, казалось, покинули все здравые мысли, оставив только самые безумные и непристойные. Перевернувшись вокруг своей оси с десяток раз, я уже решился идти к Гансу и просить самое убойное снотворное, как дверь наверху снова скрипнула.

А уже через мгновенье я снова стоял у подножья лестницы.

— Что-то снова случилось, госпожа Сазеренн? — поинтересовался я и сам удивился бездушности своего голоса. — Мне холодно, господин Винтерфилд, — выдала она в этот раз, кутаясь в шаль.

«Холодно?! Да она надо мной издевается!» — все внутри кипело, но я тут же себя одернул, вспомнив о предшествующих событиях. Может, так проявлялось заражение? Может, у нее поднялась температура? Я снова взлетел вверх по лестнице.

— Что вы чувствуете, госпожа Сазеренн? Головокружение, тошноту, боль? — спросил я, проверяя ее ауру и не находя ничего подозрительного.

— Нет, ничего вами перечисленного, господин Винтерфилд, я не ощущаю, — ответила орденская посланница, и я снова прошел в комнату. Проверил свои собственные ощущения. Тепло? Да мне было не просто тепло, а жарко и душно! Однако вопрос надо было как-то решать. Я полез в комод — где-то там было запасное одеяло — и, найдя его, продемонстрировал госпоже Сазеренн. Она почему-то никак не отреагировала, поэтому я сам отнес одеяло на кровать.

— Укройтесь, вам будет теплее, — выдавил из себя я, стремясь поскорее покинуть спальню и неистово борясь с желанием задержаться.

— Господин Винтерфилд! — снова позвала меня она, когда я уже был у двери, и в голосе ее мне почему-то послышалось отчаяние. — Неужели вы не понимаете, что мне нужно?

Я обернулся. Сердце колотилось как бешеное, дыхание стало неровным, а через каждый удар скачущего сердца я, казалось, забывал как дышать. Госпожа Сазеренн по-прежнему стояла посреди комнаты, только опустив нервно подрагивающие руки, а ее шаль слетела с плеч и уже была где-то на полу. Глаза блестели как звезды, безумно манящие, колдовские звезды, и я, еще не до конца веря в реальность происходящего, сделал-таки робкий шаг вперед.

— Гос…. — начал я, но голос охрип и не слушался. — Таис…. — снова осекся я.

— Молчите, ничего не говорите! — она сорвалась с места, подбежала ко мне и поцеловала.