Этьен Винтерфилд — лучший маг-следователь Глорихейма

Глава 21

— План одновременно прост и гениален, — объяснял довольный Варгис госпоже Сазеренн. — Внедриться в среду работников фабрики и уже изнутри выследить, каким образом заполняются не маркированные наполнители, и кто из персонала участвует в этой преступной схеме.

Госпожа легат задумчиво кивала. Я тоже молчал.

— На фабрику предпочитают нанимать молодых и одиноких мужчин и женщин, для проживания им полагается общежитие, и только спустя несколько месяцев, а для некоторых, бывает, проходит и год, им разрешается проживать за пределами фабричного комплекса.

— Странные порядки, — прокомментировала орденская посланница.

— Этьен считает, что это как-то связано с магической клятвой, которую работники дают после поступления на фабрику. Сами понимаете, секреты на предприятии почти государственные, а таким образом выявляются возможные шпионы и диверсанты.

— Каким же образом вы намерены эту клятву обойти? — поинтересовалась госпожа Сазеренн.

— Этьен считает, что клятва не повлияет на проводимое им расследование.

— Вы хотите сказать…. — тут она впервые с нашего возвращения в кабинет посмотрела на меня.

— Да, Этьен вызвался самолично провести эту операцию, — охотно отозвался Варгис.

— Господин Винтерфилд, это правда?

Жаль, что из-под шляпы не было видно ее глаз. А вот того, что за моим положительным кивком не последовало ожидаемого «Я с вами!», мне было совсем не жаль.

— Что же, действуйте, господин Винтерфилд, — милостиво кивнула она. — По тем сведениям, что удалось нам собрать, и согласно расчетам на их основе, вывод каждой незаконной партии производится два раза в неделю, то есть можно ожидать, что подобное происходит каждые три-четыре дня.

И я начал действовать. Что еще оставалось? Два дня я потратил на то, чтобы отрастить подходящую моему новому образу щетину. Это была одна из очередных гениальных идей Варгиса — за щетиной, он полагал, меня точно никто не узнал бы. Я, впрочем, и сам себя не узнавал. Ганс, происходящие со мной изменения выдерживал стойко: мои опасения, что его хватит удар или что он, не признав, меня просто на порог не пустит, к счастью, не оправдались.

— Главное, держите себя в руках, Ваша Светлость, — напутствовал он меня на новое дело. — Я осведомлен, какой на этих фабриках царит разврат. Полагаю, что ваша будущая супруга не одобрит, если за вами потянется шлейф из бастардов.

Я благоразумно кивал, не желая спорить со стариком, и отрабатывал новую раскованную походку под руководством заглядывающего ко мне несколько раз на дню начальства. В Управлении я в те два дня благоразумно не появлялся, чтобы не распускать ненужные слухи — операция внедрения проводилась в полнейшей тайне. Заглядывал ко мне и Драйзен, чтобы дать порцию своих наставлений — а к советам опытного рисовальщика следовало прислушаться — а также сообщить последние новости. Госпожа легат, чему я совсем не удивлялся, меня не навещала, она и в Управлении появлялась редко. По словам моего помощника, она ограничилась тем, что ознакомилась с моим только что завершенным делом и провела несколько встреч с госпожой Зиреной. О чем орденская посланница беседовала с секретаршей Варгиса, не имел представления даже он сам. Я не знал, как тому удалось, но за пару дней он выправил мне фальшивые документы на имя Эта Винтера, с которыми я и пошел устраиваться в «Накопители Глорихейма».

Прием желающих — кроме меня таких было еще шестеро — вел пожилой клерк с первого взгляда отсеявший половину кандидатов. Чем те не приглянулись рекрутеру, я определить не смог, но на всякий случай разулыбался, как советовал Драйзен, сверкнув при этом двумя железными зубами. Да, мои зубы стали предметом ожесточенного спора между мной и Варгисом. Тот утверждал, что у простого парня с улицы таких ухоженных зубов как у меня быть не могло, я же категорически протестовал против того, чтобы те каким-либо образом вычернить, а тем более выбить. В результате мы сошлись на искусственных наклепках, имитирующих вставные зубы — железные, так как остальные были не положены по статусу. Клерк демонстрацией остался доволен, и уже через пару минут я стоял перед ним — сидеть наравне с начальством тоже было по статусу не положено — а тот просматривал жалкую страничку заполненную мною левой рукой анкеты.

— Резчиком у артефактора работал? — строго спросил он, разобрав каракули в соответствующей строчке. — Почему ушел?

— Так это, — помялся я, — платили мало.

— Дар магический имеешь? — спросил тот еще строже. Этого в анкете не было, но и скрывать подобное смысла не было.

— Ну, мне так говорили.

— Почему не пошел учиться?

— Так это, дорого, — честно ответил я. На самом деле, честно. Для тех, кто не был так одарен, чтобы получить стипендию, обучение стоило немалых средств. Впрочем, я сам до сих пор выплачивал обратно Университету и эту немалую сумму, и данную мне стипендию.

Клерк кивнул каким-то своим мыслям, зачем черкнул пару строк на анкете и протянул ее мне со словами:

— К мастеру Дренту. Следующий!

Последнее относилось уже не ко мне, но первое означало, что я принят. Что же, другого результата я и не ожидал. Однако до того как я нашел собственно упомянутого мастера Дрента, мне пришлось пройти еще через два кабинета, в одном из которых оценили мою физическую пригодность к работе, а во втором выдали временный контракт, рабочую карточку и направление на место в мужском общежитии.

Да, общежитий было два — мужское и женское — и появление для меня в последнем каралось бы немедленным увольнением со всеми последствиями, прописанными в контракте. Тайком усмехаясь, я вспомнил об опасениях Ганса и был уверен, что тому нечего опасаться вплоть до того момента, как познакомился с соседями по комнате.

— Слышь, Эт, ты каких предпочитаешь, блондинок или брюнеток? — первым делом поинтересовался рыжий парень, назвавшийся Мэттом.

— Главное, чтоб не монашек, — буркнул я в ответ.

— А то! — под общий одобрительный хохот заметил тощий Джас. — Не бойсь! Тут таких мало. Вот, Эльза — огонь, а не девка! Помню, зажал я ее в сортировке после смены, так она….

— Так это она тебе глаз чуть не выбила? — заржал третий сосед, имя которого не прозвучало, но все обращались к нему по прозвищу «Косой».

Завязалась словесная перепалка, в которой помимо Эльзы мелькнули имена Витты, Сары, Зенны и еще нескольких, которые я уже не упомнил. В целом, выходило, что общение с противоположным полом стояло на первом месте не только для моих соседей, но и для всех обитателей мужского общежития. Мои осторожные вопросы о, собственно, фабрике и работе либо игнорировались, либо были встречены с недоумением. Что же, логично было предположить, что искать тех, кто был завязан в производстве нелегальных накопителей, среди зеленых новичков — а большинство обитателей общежития работали на фабрике менее двух месяцев — смысла не имело, либо те искусно маскировались. Про мастера Дрента мне удалось вызнать только с третьей попытки.

— К Дренту? — прозвучало это уважительно и даже завистливо.

— Сразу на третью ступень! А ты не промах, парень!

Да, рекрутер сыграл мне на руку, определив в резной цех — сказались то ли заявленные в анкете умения, то ли наличие магического дара. Как вскоре удалось выяснить, процесс изготовления накопителей разделялся всего на шесть ступеней. Первой и самой простой работой, на которую брали всех, было изготовление заготовок для внешних и внутренних цилиндров, из которых в физическом плане и состоял накопитель. Вторая ступень включала оцинковывание внутренней поверхности — работа не сложная, но требующая некоторого усердия и аккуратности. Оцинковщиков выбирали из тех, кто положительно зарекомендовал себя на первом этапе. На третьем этапе наносилась обычная резьба, которая впоследствии удерживала пломбу, и магические знаки. Впрочем, о том, что знаки магические, работники, разумеется, не знали. Для них это были всего лишь спирали, крестики и завитушечки, но я сразу увидел в них символы подчинения, поглощения и закрепления. Четвертою ступенью была та самая маркировка, и занимались ее, по неизвестной мне причине, исключительно женщины. Пятой ступенью шло заполнение готовой болванки магической энергией, а шестой — опломбирование. С теми, кто занимался последними двумя этапами, я, едва поступив на фабрику, никак столкнуться не мог, так как это были уже квалифицированные инженеры, и не исключено, что демонологи или маги, которые к общежитию никакого отношения не имели, да и цеха эти находились в другой части фабрики. И именно туда мне нужно было проникнуть.

Брать быка за рога я не стал и первым делом попытался освоиться как на территории, так и в коллективе. Перемещались работники по фабрике с помощью именных магических пропусков, которые не позволяли зайти туда, куда у работника не было допуска. Провозившись с настройками все два дня, что отвел себе на рекогносцировку — сложный оказался артефакт — я добился от него неограниченного доступа, но использовал новые возможности первое время с осторожностью, постепенно изучая и составляя распорядок дня для каждого помещения.

С мастером, чьим учеником, я оказался, сошелся легко, благо доставшуюся мне простую работу выполнял без нареканий. А что до завистливых взглядов, то задерживаться на фабрике дольше необходимого я не собирался, поэтому и не обращал внимания. Впрочем, существенным минусом хорошего отношения мастера стало то, что тот заговорил о магической клятве, что означало, что теперь надо было поторопиться. Ведь, когда я говорил о том, что магическую клятву смог бы легко обойти, я имел в виду, что собирался завершить расследование до того, как потребовалось бы ее принести.

Попутно я научился общаться с соседями по комнате и прочими появившимся у меня знакомцами не вслушиваясь в их разговоры — предмет обсуждения у них никогда не менялся — поэтому не сразу отреагировал на обращенный ко мне вопрос:

— Слышь, Эт, а ты новенькую-то видел? В третий раз спрашиваю!

— Какую новенькую?

— Девку новенькую, только сегодня, говорят, поступила. Ничего, сейчас увидим.

Разговор происходил в столовой, во время ужина. Трапезничали все в одном помещении — и мужчины, и женщины — но за разными столами, разделенными раздаточной стойкой. Несмотря на это препятствие и несмотря на то, что мысли мои были заняты тем, как пройти незамеченным коридор, а затем холл, отделяющие первые четыре цеха от интересующей меня части здания — использовать полог невидимости мне пока не хотелось — ее я увидел сразу. И казалось, даже заскрежетал зубами. Она была в простом синем платье и таком же платочке. Так и хотелось взять девчонку хотя бы за платочек и немедленно вывести из помещения, где ее пытались раздеть глазами более полусотни не склонных к джентльменскому поведению мужиков. Однако подходить к женскому столу было категорически нельзя, так как за подобный проступок немедленно следовало увольнение. Неужели она не понимала, что появившись на фабрике, поставила под удар всю мою тщательно спланированную операцию?!

— А завтра танцы, — мечтательно произнес кто-то. Танцы, как я уже успел выяснить, были тем самым временем для разврата, о котором сокрушался Ганс.