Этьен Винтерфилд — лучший маг-следователь Глорихейма

Глава 22

А вечером были танцы под побитый жизнью, но еще громкий фонограф. Это было главным развлечением работяг, от которого ожидали много, и к которому готовились загодя. По замыслу организаторов, наверное, и здесь все должно было быть благопристойно, но при этом они понимали, что надо где-то давать и послабление, поэтому за порядком на танцах никто не следил. И то, что порядка, действительно, не будет, стало очевидно с самого начала, когда двое парней втащили в помещение столовой, где проходили танцы, немалых размеров бутыль с подозрительной бордовой жидкостью.

— И что это? — поинтересовался я у Мэтта.

— А, это для девок, — отмахнулся тот, а я постарался не вздрогнуть. Такой бутыли хватило бы на все жандармское Управление. — Ты прав, оно того не стоит. Есть кое-что получше, — и парень ловко выудил из шкапа, откуда обычно брали посуду и столовые принадлежности, бутыль помельче, да и жидкость в ней была прозрачная.

— Чиста как слеза, — умильно прокомментировал он и почти профессионально разлил треть содержимого бутыли в два стакана.

— Кхм…. А, — я хотел сказать, что предложенный мне объем был скорее избыточным, и предпочел бы распределить его среди, если не всех, то большей части присутствующих, но заметил, что на каждом столе уже красовались по две или три таких бутыли. — Откуда все это?

— Это Свирый таскает, — Мэтт указал на юркого мужичка из обширной компании, собравшейся в трех столах от нас. Там же заседал и названный Косым как мой соперник Морг. Вся компания насмешливо посматривала в мою сторону, а время от времени заливисто хохотала. Как я понял, тоже за мой счет.

Я сделал вид, что пригубил дурно пахнущее пойло — с недавних пор я крайне подозрительно относился к еде и напиткам, предложенным мне откровенными неприятелями. К тому же, потреблять любой алкоголь в моем случае было крайне опрометчиво.

— И как у него это получается?

В контракте, который я получил при найме на работу, было указано, что покидать фабрику до принятия магической клятвы было категорически запрещено. Единственным исключением было увольнение, но в этом случае применялось ментальное воздействие, о котором упоминалось в самом низу после трех сносок и невозможно мелким шрифтом.

— Толком не знаю, — ответил мой собеседник. После того, как он хлебнул напитка, глаза его пьяно заблестели. — Он здесь давно, дольше всех нас, вот и оброс связями.

— И один он такой, со связями? — поинтересовался я.

— Слышал, что иногда Морг с ним ходит, и еще пара приятелей. Девки чаще бегают.

— А что так?

— Так им-то проще. Юбкой повертели перед охраной и уже на улице. О, идут!

Я обернулся — в столовую, действительно, заходили дамы. Принаряженные и веселые. Я еще заставлял себя надеяться на благоразумие госпожи легата — ведь являться на танцы не было обязательным условием для работников фабрики — но, казалось, уже тогда знал, что напрасно. Синяя юбка мелькнула среди остальных более ярких нарядов, и я тут же сорвался с места. Мэтт что-то кричал мне вслед, женщины тоже что-то выкрикивали и пытались встать на пути, но я не слушал и не слышал. Протиснувшись через толпу, я ухватил орденскую посланницу за руку и немедленно потащил к выходу. Та, однако, внезапно начала упираться.

— Зачем вы сюда явились, госпожа Сазеренн?! — зло шептал я, пытаясь перебороть упрямицу. — Разве вы не знаете, что за грязные оргии творятся на этих сборищах?!

— А вы?! Вы-то знаете! Поэтому вы уже здесь, господин Винтерфилд?!

— Что за чушь?! Я провожу расследование!

— И как всегда совмещаете его с развлечениями?!

— Как вам такое могло в голову прийти?!

— А ну, пусти девку!

Уйти нам не дали. Я и не заметил, что пока мы препирались, толпа расступилась, образовав неровный круг, в центре которого оказались мы с госпожой легатом и тот самый Морг, за спиной которого глумливо улыбались его дружки.

— Что это ты к ней приклеился-то?! — выступила какая-то разбитная бабища, видимо, намекая на то, что я по-прежнему держал госпожу Сазеренн за руку.

— Влюбился! — в тон ей ответил я, пытаясь найти слабое место в кругу.

— Влюбился?! — хитро прищурилась назойливая дама. Вокруг засвистели, а госпожа легат даже прекратила вырываться из моих рук. — Когда успел?

— А с первого взгляда!

Казалось, этого было достаточно, чтобы повеселить толпу, и нестройные ряды начали колыхаться, образуя проход, как опомнился громила.

— Че за разговор?! А ну пошли со мной! С нами веселее, красотка! — Морг протянул лапищу к орденской посланнице, но та, наконец, начав соображать, спряталась за моей спиной.

— Она со мной! — резко возразил я, развернувшись к громиле.

— Это кто тут у нас подал голос? — тот, наигранно удивившись, развернулся к своей компании. Те уже ржали как бесноватые жеребцы, но и со стороны окружающей нас толпы послышались свист, улюлюканье и насмешки. Что за этим последует, было уже ясно.

— Пшел вон! — Морг, свернув свою могучую ладонь в кулак, замахнулся с явным намерением попасть мне прямо по голове. Меня это, разумеется, не устраивало, поэтому, оттолкнув госпожу Сазеренн немного назад, я развернулся, кулак громилы пролетел мимо, я же выдал встречный аргумент прямо тому в солнечное сплетение. Однако просчитался, не учтя, что у того оно было надежно скрыто под толстым слоем то ли мышечной, то ли жировой массы.

Громила отпрянул и, громко ругаясь, снова накинулся на меня с тем же приемом — видимо, не знал ничего другого или привык, что оно у него всегда срабатывало, вот только не со мной. Я немного отступил, чтобы кулак Морга потянулся за мной, а затем, присев, ухватил за вытянутую руку и скользнул прямо под него, опрокидывая вниз. К таким падениям тот, очевидно, не привык, так как, не вздумав сгруппироваться, принял удар об пол головой. Отряхнувшись, я отошел от безвольно растянувшейся на полу туши, а собравшиеся вокруг нас зрители тут же закричали. Однако самые громкие крики были отнюдь не восторженные.

— Ты че?!

— Да мы его щас!

— На место поставить и все тут!

Впрочем, нашлись и защитники.

— Вы что, парни, все было по правилам! — встрял веснушчатый парень из соседней комнаты.

— Молодец, Эт! — донеслось уже от моих собственных соседей.

— А ну, заткнулись все! — в круге объявился новый персонаж, в котором я признал второго кандидата в кавалеры госпожи Сазеренн. — Горм всего лишь тухлый кусок мяса! А ну, Саж, уложи дохляка!

Да, в любом месте находятся те, кто предпочитает в своих интересах пользоваться чужими руками. Под еще более восторженные вопли рядом с Кремнем появился бритоголовый коренастый тип, которого я за время своего пребывания на фабрике видел раз или два, и тут же хищно оскалился в мою сторону. Этот противник был уже серьезнее Горма: почти квадратный, с непропорционально длинными передними конечностями, которые тут же пустил в ход. Вот только из-за своих габаритов он тоже уступал мне в подвижности. Когда я в третий раз оказался у него за спиной, то ловко применил подсечку, вывернув ему руку так, что он заорал от боли. Потом был третий, за ним четвертый. Мне уже не казалось — меня точно пытались взять на измор. Я уже не слышал ничего и не следил за тем, что происходит за пределами круга, кроме как за синим платьем орденской посланницы. Убеждался, что она никуда не делась, и продолжал драку. Пару раз меня все же задели — скулу саднило, предплечье тоже побаливало — но это были мелочи.

А вот пятым — очевидно, посчитав, что довел меня до нужной кондиции — выступил сам Кремень. Этот драке был обучен не хуже тех, кого посылал до себя. Махал он и руками, и ногами, так что я не всегда успевал уходить из-под удара, и приходилось ставить все более болезненные для меня блоки. Однако серьезно задеть ему меня не удавалось, зато у меня получилось пару раз попасть ему в челюсть.

— Зарежу! — прорычал Кремень после очередного неудачного для него выпада. Угроза оказалась не пустой бравадой, и в руке у него, в самом деле, блеснуло стальное лезвие.

«Терр!»

Впрочем, все вопросы о том, как тому удалось пронести оружие на фабрику, я оставил на потом. К моей удаче противник явно ожидал, что я при виде клинка растеряюсь, и, оскалившись, немного расслабился. Достаточно, чтобы мне удалось ударить ногой — сапоги, выданные Варгисом, выдержали бы и не такое — по руке, державшей нож, заставить Кремня раскрыться, а затем, крутанувшись, сделать выпад другой и попасть каблуком ему прямо в челюсть. Этого удара Кремень не выдержал и упал плашмя, я же немедленно наступил ему на руку, заставив выпустить оружие.

— Это видели?!

— Против правил!

— Беспредел!

Вокруг, оказалось, шумели, галдели, ссорились, кое-кто тоже начал махать кулаками, однако теперь большая часть собравшихся была на моей стороне.

— Ну все, хватит! Считаю, что Эт доказал свое право! — внезапно выступил Косой, и его слова были встречены восторженными криками. Что было удивительно — женская часть общества кричала громче всех. Сторонники Кремня попробовали, было, возмутиться, но оказались в меньшинстве, и их быстро затолкали. Самого поверженного громилу за ноги утянули из круга, а шустрый Косой успел прибрать нож.

Как бы то ни было, я мало обращал внимания на эти телодвижения, а, все еще тяжело дыша, смотрел только на госпожу легата, которая, в свою очередь, с непонятным мне выражением лица смотрела то на меня, то на то место, где только что лежал поверженный мною противник.

— Что, Тайка?! Даже не поцелуешь победителя?! — ехидно выдала фигуристая работница в крикливо-красном платье, чем моментально разрядила обстановку. По крайней мере, в возгласах остальных зрителей спектакля, в котором я невольно оказался главным актером, звучало уже совсем не возмущение.

— А то я сама не прочь! — добавила, казалось, та же девица, чем вызвала как одобрительные, так и насмешливые крики, и издевательский свист.

— А то, давай!

— И я хочу! — кричал еще кто-то, однако мне было не до них. Я смотрел на госпожу легата.

Все еще опьяненный куражом победы, винными парами, заполняющими помещение — я бы не удивился, узнав, что пока дрался, зрители влили в себя как минимум половину припасенных напитков — и просто осознанием, что она рядом, смотрел прямо ей в глаза с вызовом, и она этот вызов приняла.

Всем свои видом выражая решимость, госпожа Сазеренн под все те же подзадоривающие крики и улюлюканье вышла в центр круга, где я по-прежнему стоял, и также решительно коснулась плотно сжатыми губами моих губ. Но мне этого было мало. Кровь кипела и требовала свое. Пусть в другом месте и в другое время это показалось бы дикостью, но в тот момент я чувствовал в себе это право. Право, завоеванное в бою. Я обхватил ее одной рукой за талию, другой за затылок и заново поймал ее не успевшие отстраниться уста, лаская языком и почти насильно раскрывая. И она поддалась и даже порывисто отвечала на каждое мое движение. Но мне и этого было мало. Я сливался с ней все глубже, прижимал ее к себе теснее, почти вжимал в себя, и, могло быть, что подмял бы ее под себя там же, окруженный глумливою толпою, если бы не почувствовал, как кто-то меня дергает за плечо.