Моя прекрасная целительница

Глава 12

— Ты выполняешь мои обязанности горничной? — с улыбкой поинтересовалась Тинария. — Поэтому встаёшь так рано?

— Нет, конечно, — усмехнулась мисс Стрендж, обращая внимание на девушку. — Твои обязанности на Лоре. Горничные ещё и поспорили немного, кто будет тебя заменять, все хотели.

— Почему? — удивилась Тинария.

— Лора получит за эти дни двойную оплату, — пожала плечами Эва.

Миссис Луисон уложила последний локон в скромной, но элегантной причёске Тинарии, девушка встала с кресла и подошла к зеркалу.

Эва цепким изучающим взглядом осмотрела стройную фигуру подруги детства, та с улыбкой покружилась под её взглядом. А мисс Стрендж внезапно с незнакомым саднящим чувством осознала, что вид молочной сестры и подруги детства вызывает у неё… ревность.

И даже некоторую зависть. Хотя нет, не некоторую, а сильную и поглощающую.

Она вчера не ошиблась.

Эти чувства появились в тот самый момент, когда Эва прочитала заинтересованность и восхищение в глазах лорда Эдварда Дарлина, обращённых на Тину.

Молодые люди вернулись с прогулки и прощались у дома, потому что Тина решила ехать в деревню — кто-то там снова заболел и без неё совсем никак. А лорд так смотрел на ту, кого считал невестой…

Эва испытала настоящие шок и изумление. Чтобы такому мужчине, как лорд Дарлин, понравилась Тинка? Дочь прачки и солдата? Горничная? Плебейка без манер и родословной? Да разве такое возможно?!

А потом, когда лорд Эдвард провожал уходящую Тинарию долгим пристальным взглядом, леди Эвелина Стрендж убедилась, что — да, вполне возможно.

Возможно, ведь на Тинке её платье, причёска, которую обычно горничные делают Эве, драгоценности, туфли и зовут её последние дни вовсе не Тинария Налт, а леди Эвелина Стрендж. И ведёт она себя не как домашняя прислуга, скромно и тихо, а как леди из высшего общества, как хозяйка поместья, — с достоинством, будто родилась леди.

Червячки ревности и зависти в сердце Эвы сначала понемногу, неуверенно, а потом сильнее стали выедать его. К концу вчерашнего дня Эве казалось, что они так измучили сердце, что оно стало напоминать гнилое червивое яблоко. Мисс Стрендж долго не шла спать в свою комнату, не желая встречаться и разговаривать с той, что стала причиной её страданий. Ждала, когда Тинария заснёт.

Когда Эвелина проснулась утром и увидела рядом подругу, всмотрелась в спящее невинное лицо, вспомнила, как та добра и бесхитростна, то решила, что вчера излишне себя накрутила, и ей всё показалось. Эва решила побыстрее закончить со спектаклем, который уже её не радовал, и отправила Лору к жениху с определенным поручением.

Сейчас же Эва смотрела на Тину, стоящую перед зеркалом, и понимала, что только слепой не заметит, как девушка преобразилась за последние дни.

И дело было не только в причёске, платье или осанке. Прежде всего перемена читалась во взгляде, в котором появилось что-то новое… непонятное пока для Эвы. Что-то загадочное, словно Тина узнала какую-то тайну. И эта тайна заставляла Тинарию Налт светиться изнутри и преображала её в необыкновенную красавицу. А Эву заставляла невероятно нервничать и злиться.

Утреннее платье из ниланского тонкого батиста голубого цвета, которое Эва сшила у модной столичной портнихи за баснословную сумму, очень шло Тинарии, оттеняя её молодость и нежность, подчёркивая глубину взгляда. Девушка выглядела в нем тонкой и изящной, невероятно воздушной. Секрет этого чудесного платья был в том, что несмотря на свою внешнюю простоту, оно выгодно подчеркивало все достоинства той, кто его надевал. А поскольку Эва и Тина были очень похожи фигурами, цветом волос и лица, то платье удивительно шло Тине.

— Миссис Луисон, оставьте нас на минуту, — властно проговорила Эва.

Когда компаньонка послушно вышла, мисс Стрендж уставилась на подругу холодным оценивающим взглядом. Тоже новым — никогда еще она так не смотрела на Тину. Эва отметила мелькнувшее в голубых глазах недоумение.

— Тинка, ответь честно. Ты влюбилась в лорда Эдварда Дарлина? — Эва уставилась на девушку пронзительным немигающим взглядом, проговорив вопрос спокойным ровным тоном, постаравшись, чтобы голос не дрогнул.

Тинария замерла, большие голубые глаза широко распахнулись, затем на нежном милом лице отразилась гамма эмоций, таких разных и несовместимых между собой, что Эва озадачилась.

Растерянность, испуг, обида, решимость…

Тина быстро успокоилась и тихим голосом ответила:

— Эва, что за странный вопрос? Разве можно влюбиться в того, кого знаешь несколько дней? В того, в кого влюбляться — истинное сумасшествие? В твоего жениха? Разве я легкомысленная и сумасшедшая? Ты знаешь, что нет.

— Мне показалось вчера… — прищурилась Эва, смягчая тон, — и до этого тоже, что ты в присутствии милорда Дарлина смущаешься, что он вызывает у тебя восхищение…

— Эва, по твоей прихоти я каждый день общаюсь с высшим лордом королевства, героем войны и другом принца. Каждый раз я преодолеваю себя, чтобы вести себя с ним как равная, как леди, не испытывать робости в его присутствии и хоть что-то произнести, чтобы поддерживать диалог, — вздохнула Тина. — Мне очень сложно. Может быть, ещё и потому, что я действительно восхищаюсь лордом Дарлином и, возможно, не могу этого скрыть. Но причём здесь влюблённость? С чего ты взяла это?

Эва подошла к расстроенной подруге и слегка обняла её. Она была полна подозрений.

«И всё же… неужели я ошиблась?»

— Я всё время забываю, как тебе тяжело. Со стороны ты смотришься достойно, лишь немного смущенной, робкой, но это не может никого насторожить, — прошептала она. — Но часто ты довольна и весела…

«… а он так смотрит на тебя в эти мгновения…».

— Я довольна, что меня до сих пор не раскрыли, — со вздохом пробормотала Тина. — Уж не знаю, как потом буду смотреть в глаза твоему жениху и лорду Риду, но сейчас мне страшно, и я очень боюсь разоблачения.

— А ты не будешь смотреть им в глаза, — хитро улыбнулась Эва, — ты будешь учиться в своей академии в нашей южной столице и грызть гранит науки.

— Ты уже написала рекомендательное письмо приёмной комиссии? — оживилась Тинария.

— Пока нет. Но обязательно напишу, как только лорды уедут из поместья.

«А я выясню всё, что должна», — мысленно добавила она.

Тина тут же скисла. Видимо, и от того, что письмо до сих пор не написано, и от чего-то ещё.

«Не от того ли, что лорд Эдвард скоро уедет из поместья?» — Червячок ревности вновь вгрызся в сердце Эвы и жадно стал поедать самую сердцевину — там, где ещё теплилось доверие и любовь к подруге детства.

— Миссис Луисон, — обратилась Эва к вернувшейся компаньонке, отстраняясь от Тины, с досадой отмечая, что голос прозвучал резче, чем она хотела. — Помогите Тине переодеться. И позовите, наконец, горничных. Хватит вам отбирать у них работу.

— Зачем мне переодеваться? — спросила Тина, ничего не понимая.

— Мисс Тинария прекрасно выглядит в этом нежном платье. Вы сами вчера его выбрали и сказали… — попыталась возразить миссис Луисон.

— Это платье ей не подходит, — спокойно отозвалась мисс Стрендж, подходя к гардеробной. — Я передумала, — в голосе прозвучали металлические нотки. — Его нужно надевать с корсетом, а Тина их не переносит. Не будем её мучить.

— Я привыкаю к ним, — тихо проговорила Тинария. — Понемногу.

Эва зашла в гардеробную и стала внимательно рассматривать платья.

— Вот в этом платье тебе будет гораздо лучше, — Эва обернулась к подруге, не обратив внимание на её фразу, держа в руках невзрачное коричневое платье, без всяких кружев и красивых пуговиц, закрытое до горла, со свободными длинными рукавами с манжетами, которое очень редко надевала, когда хотела поработать в саду. — Ткань плотная, вполне можно надеть без корсета. Тебе будет удобно. И как раз поработаешь сегодня в розарии — пора его привести в порядок. Ты же убедилась в этом вчера, когда показывала розы лорду Эдварду? — мисс Стрендж улыбнулась, не подозревая, что улыбка не затронула холодные злые глаза.